Глубокое волшебство

Неровное дно пролива начиналось на мелководье, где глубина едва ли опускалась на морскую милю. Когда-то здесь было гораздо глубже, и в особенности в начале пролива. Однако жидкая грязь настолько заполнила его, что первые несколько миль трудно было даже определить, где проходит русло, погребенное под гниющими отбросами, навалом выцветших банок из-под пива и красных от ржавчины жестяных крышек. Но постепенно, примерно в двадцати милях вниз по проливу, это русло проявлялось и становилось похожим на некую неровную колею, проторенную течением реки Гудзон по дну океана. Колея эта в самом глубоком месте достигала мили и расширялась до пяти миль от края до края. Но даже и здесь, на глубине сорока морских саженей, что вдобавок ниже дна океана примерно на шестьдесят футов, в углублении русла, напоминающего в разрезе букву V, толстым слоем лежит темная масса отходов человеческой деятельности. В последние годы город уже не засорял это место, но зато и прежняя грязь не вычищалась. Каждый камень, каждая железяка на постепенно понижающемся морском дне поросла черным и густым илом. На такой глубине, у дна мало рыб: им просто нечего здесь есть. Криль в этой мертвой воде не живет, ибо она не пригодна для зарождения микроскопических существ, которыми он питается. Неестественный оливковый цвет моря не меняется даже летней ночью.

Стены пролива стали понижаться. Постепенно колея выровнялась и превратилась просто в широкую подводную долину, каких немало на морском дне. Достигнув предполагаемого конца пролива примерно в ста тридцати милях юго-восточнее гавани Нью-Йорка, цепочка подводных пловцов, к своему удивлению, уже ничего не могла разглядеть впереди. Лишь неясно маячила в зеленовато-серой сумеречной воде неровная гора мрачных, покрытых илом и грязью камней и всевозможного мусора. Однако там, где пролив должен был поворачивать к югу, перед ними разверзлась…

…бездна! Грязные припухлости морского дна словно бы скопились и остановились у неожиданно обрывающейся громадной дугообразной скалы. И двурогая дуга эта простиралась на две мили, от одного ее рога до другого. А за скалистым обрывом, за границей континентального шельфа, который тянулся на северо-восток и юго-запад, не было ничего! Ничего, кроме смутного свечения, проникающего сюда с поверхности океана. А за границами полукруга, в его бездонной глубине таилась лишь мертвая тишина и подстерегал черный, непроглядный мрак, от которого пробегал по коже озноб. Ледяной холод и тьма.

– Предупреждаю вас всех, – заговорила Ш'риии, когда Кит и одиннадцать Посвященных собрались вместе и зависли в воде, созерцая эту тьму у входа в каньон Гудзон. – Не забывайте о глубине погружения. Наполните легкие самым большим запасом воздуха. Если кто-то все же опасается, что воздуха ему потребуется больше, чем способно дать заклинание, скажите об этом сейчас. Помните, что давление воды в Великой Бездне так тяжело, что каждое движение забирает намного больше кислорода, чем здесь, у поверхности. И ваша работа потребует колоссальных запасов дыхательного топлива. Так что сейчас, если необходимо, самое время расширить заклинание. Позже, после того как мы пройдем Ворота Моря, у нас этой возможности не будет. Не сумеете вы и выбраться на поверхность за глотком воздуха, не хватит сил. Работа на глубине нам предстоит тяжелая, и даже кашалот может задохнуться, хотя он и посильнее многих из нас. Итак, предупреждаю, подумайте хорошенько.

Все молчали.

– Прекрасно. Тогда я напоминаю еще раз о границах действия Защитного заклинания, оберегающего от мощного давления воды. Они очерчены разлитым вокруг нас светом. Он к тому же позволит видеть все, что происходит в этих пределах. А если потребуется, мы легко сможем расширить границы. Но пока я не разрешу, за рубежи светового круга не выходите. Однако и границы эти не устойчивы. Будьте внимательны, иначе от вас останется лишь безжизненная мягкая масса.

Нита молча поглядела на Кита, и тот так же молча ответил ей небрежным движением хвоста, что означало нечто вроде: «Подумаешь! Мне все равно». Конечно, кашалотам давление нипочем: они и охотятся на самых больших глубинах.

– Будь осторожен, – все же остерегла его Нита. – Не умничай там внизу.

– И ты тоже…

– Есть какие-нибудь вопросы? – оглядела всех Ш'риии.

– Конечно, – весело фыркнула касатка К'лыыы, подплывая к сосредоточенно жующей Р'ууут, – когда она перестанет перекусывать, могу я перекусить ее пополам?

– Перестань дурачиться. Последний раз спрашиваю, Волшебники.

И снова никто не пропел и ноты.

– Тогда вперед, – скомандовала Ш'риии, – и будем готовы к тому, что нам уготовили Силы.

Она уверенно заскользила прямо к обрыву, наклонила тело, нырнула вдоль скалистого склона каньона и погрузилась бы во тьму, но волшебный свет неотступно следовал за ней. Тут же нырнула Ар'ейниии. Затем К'лыыы и Ин'ихвииит. Не отставали от них Х'вооо и Р'ууут. Затем последовали Т'Хкиии, Ар'ооон и дельфин Ст'Ст. Последними были Нита и Кит. Они с опаской и удивлением разглядывали бегущую впереди и сзади волну света. Только один из Посвященных, Бледный Убийца не стремился войти в этот световой круг. Он плыл поодаль, то кружа над обрывом, то устремляясь следом за группой китов и неожиданно появляясь сбоку, словно белый призрак в темно-синей полночной воде.

– Мне это не нравится, – тихо, так, чтобы слышал только Кит, пропела Нита.

– Что?

– Это, – она махнула хвостом в сторону стен пропасти, которые словно бы вырастали по мере того, как киты погружались в глубину континентального шельфа. На морских картах в их волшебных Учебниках каньон выглядел вполне невинно. Понижение его казалось равномерным – всего-то двадцать пять футов на каждую милю. Но Нита обнаружила, что реальность, ощерившаяся острыми зубцами скал, оказалась куда более грозной, чем это выглядело на картинке. Стены пролива уже поднимались на три сотни футов. Это напомнило Ните стены Большого каньона, который она видела на каникулах. Но здесь стены становились все круче и отвеснее. Если бы кит-горбач мог ворочать головой, приподнимать ее, как человек, то у Ниты, вероятно, уже заболела бы шея.

Появилось и еще одно неприятное ощущение. Отраженное от скал эхо говорило Ните о том, какие они огромные и как мала она по сравнению с пропастью, в которую все опускалась и опускалась. Гигантские камни, лежащие в расселинах скал, готовы были вот-вот обрушиться, покатиться вниз от малейшего колебания дна.

Кашалоту, казалось бы, все нипочем, но и он издал тревожный звук, покосившись на Ниту.

– Да, – заметил Кит, – и у меня пошли мурашки по коже. Слишком уж они высокие…

– Нет, не высота скал меня тревожит, – тихо сказала Нита. – Что-то очень грозное произошло тут. Это по твоей части. Ты должен почувствовать.

– Да, согласен. – Он некоторое время плыл молча. – Подозреваю, что с этим всем я еще столкнусь… Но ты права. Не сама высота нас гнетет, но то… то, что как бы становится символом ее… не понимаю…

Кит не понимает… Неужели он теряет присущую ему волшебную способность чувствовать неживую природу? Нита ошеломленно молчала несколько мгновений. Что-то здесь не то. Может быть, какой-то предупреждающий знак? Но какой? Она ничего не могла придумать и сообразить.

– Кит, это не то ли самое место, где прежде была страна Аффалон?

Он утвердительно кивнул.

– Ш'риии рассказывала, что континентальная платформа, на которой и стояла Атлантида, погребена на дне океана. Но это было западнее Северной Америки и восточное Европы. Поэтому та часть океана, куда мы плывем, может скрывать лишь западную оконечность Аффалон. Во всяком случае, пару миллионов лет тому назад это было открытое подводное пространство.

– Миллионы лет… – Нита удивленно глянула на него. – Кит… но Атлантида исчезла гораздо позже. Выходит… – она задохнулась от такого предположения, – выходит, что это место первой Песни Двенадцати?..

Он не ответил и продолжал медленно погружаться в бездонную глубину.

– Неудивительно, – ответил он наконец, – Никто не добирается сюда, не проплывает через Ворота Моря. Лишь те, кто готовится пропеть Песню. Камень впитывает и хранит часть волшебства. Если побеспокоить его, разбудить…