Страница 28 из 55
Кровью окрасилось море, но я пою.
И тот, кто ее прольет, поет.
Голод терзает тело, но я пою.
И тот, кто жертвой падет, поет.
Вот самая древняя сказка, сказанье морских пучин,
Трагедии жуткой и радости бурной причина причин,
Вот слава и тайна, вот наши позор и печаль.
Так слушайте Песню Двенадцати, песнь Океана,
И явью предстанет далеких преданий и давнего времени даль,
Чтоб наша тоска не снедала и вас постоянно.
Впрочем, тут же появились и другие стихи. Много. Часть пролога. Песни каждого из Посвященных. И Слова Соблазна, которые должен петь Странник. Он-то, оказывается, и будет воплощением Одинокой Силы. Впрочем, Нита не должна вчитываться в строки его Песни. Молчаливая появляется почти в конце, когда никто, даже Странник, не осмеливается повторить Слова Соблазна, и прекращает все уговоры. Тот, кто исполняет партию Молчаливой, должен сам выбрать, на чьей он стороне, и тогда уже действовать…
Это была ее партия. Нита должна была выбирать и действовать. «И только-то, – с облегчением подумала Нита. – Всего несколько строк. Однако надо быть, несмотря ни на что, во все время исполнения Песни веселой. Странно… Почему бы это?»
Должна ли я принять этот ничтожный Дар?
Тайну смерти признать и потерять Власть?
Так пусть же узнают, кто принял удар,
Кто кровь и дыханье свое позволил украсть,
Чей голос и разум превыше ничтожной Игры.
Появится Некто, откроет, что скрыто от вас до поры —
Что явно и тайно дано не случайно —
Имя мое.
Не дозрела я для любви,
Зато для смерти созрела.
Пусть горло мое раздирает страх,
Свой удел принимаю смело.
В бледное тело зубы впились.
Пусть облаком алым колышется кровь.
Да, я не боюсь. Движенье и жизнь
Море вольет в меня вновь!
Нита не очень-то разобралась во всем этом. Впрочем, на месте будет видно… Она прочла еще несколько разделов, всевозможных указаний по постановке, о последовательном исполнении Песни… «Поющий партию Молчаливой переходит затем к ритуалу Жертвоприношения, сообразуя свои действия с тем, что происходит на том месте, где будет разыгрываться действо…»
Она бегло просмотрела все остальное. Снова Указания, в деталях описывающие «Принятие Жертвоприношения» Бледным Убийцей, затем Песню его, исчезновение Одинокой Силы, заключительную Песню оставшихся Десятерых… Почему их десять?.. Впрочем, она никак не могла сосредоточиться на работе. Кит…
– Нита-а!
За закрытым окном голос его звучал глухо. Она встала, прижалась носом к стеклу, чтобы разглядеть затаившегося в темноте Кита. Потом махнула рукой, веля ему отойти от стены. Несложное заклинание, позволяющее ей выбраться наружу, состояло всего лишь из одного слова. Нита произнесла его и прошла сквозь стену.
Вся отдавшись этому странному ощущению, будто преодолеваешь не толстую стену, а вязкую паутину, Нита забыла, что пол ее комнаты на метр выше уровня земли. Она ухнула вниз, как человек, ненароком ступивший в открытый люк. Кит едва успел поймать ее и сам еле удержался на ногах.
– Растяпа, – сердито фыркнул он, отряхиваясь.
– Полегче, Ниньо…
Он пихнул ее, но не зло. Насупившись, он стал усердно поправлять висящую у него на плече Сеть. Она мерцала, как клок тумана, пронизанный голубым звездным светом.
– Оно ведь заперто? – спросил Кит, кивая вверх на окно комнаты Ниты.
– Угу.
– И дверь тоже?
– Ага.
Они молча двинулись со двора. Кит покосился на Ниту, хитро улыбнулся.
– Поломают голову твои, соображая, как это мы выбрались из дома, а потом заперли все замки изнутри. Ключей-то у нас нет! Вот уж удивятся!
– Угу, – отозвалась Нита, – удивятся. А если мы попадем в настоящую беду, удивлению их просто конца не будет. Может, даже и расстроятся…
– Хочешь пари, что все будет о'кей? – встрепенулся Кит.
Нита не ответила.
На пляже никого не было. Нита и Кит спрятали свои купальники под большим валуном и скользнули в холодную воду. Нита привычно изменилась первой, подставила Киту спинной плавник и направилась в открытое море. Прикосновение человеческой руки к ее коже было так странно, что она вздрогнула.
За волнорезами вода была необычайно спокойной. Низкое кобальтовое небо уже разбеливалось серебристыми проблесками рассвета. Море, тяжелое, темное, без бликов и теней, отливало свинцом. В четырех или пяти сотнях ярдов от берега над поверхностью воды медленно кружил высокий белый плавник, словно парус корабля-призрака, скитальца морей.
– Я не ожидал, что Эд'рум окажется сейчас здесь, – сказал Кит. Он выпустил из рук плавник Ниты и окунулся в воду.
– И я тоже, – откликнулась Нита, не уверенная, впрочем, что он услышал ее прежде, чем нырнуть.
Когда он закончил превращение, Нита тоже нырнула и они устремились туда, где спокойно плавал Эд'рум.
Ш'риии тоже была здесь. Она подплыла к ним поближе и в знак приветствия коснулась боком Ниты. Дельфин Ст'Ст молча сновал в тусклой воде, не умея стоять на месте. Однако он все же вел себя чуть сдержанно, не делал резких рывков и поворотов, опасливо косясь на кружащую рядом гигантскую акулу.
– Сегодня будем плыть долго, – сказала Ш'риии. – До самого Нантакета. Вы готовы? Ваши старшие не помешают?
– Родители? – переспросила Нита. – Теперь уже хуже не будет. Сегодня вечером… – Она вдруг оборвала сама себя. Чего ради заранее портить себе настроение на весь день? – Не обращай внимания, – сказала она. – Поплыли.
Ш'риии показывала дорогу. Путь шел прямо на северо-восток к Разрезу Нантакет. Из всего, что она прочла, и того, что рассказывало ей Море, Нита знала – это опасные, предательские воды, полные неожиданных отмелей и скрытых камней. Кроме того, волшебный ее Учебник толковал о силовых токах, которые излучают мертвые, затонувшие корабли. Главное было, как полагала Нита, не спутать эти силовые волны с теми Силами, которые, словно беспокойные призраки, подстерегают ее и столкновения с которыми избежать, кажется, не удастся.
– Ты сегодня молчалива, Молчаливая, – раздался прямо над Нитой холодный, скрипучий голос. Чуть повернувшись всем телом, Нита увидела огромную бледную тень, которая, не производя никаких видимых усилий и движений, скользила с ровной и высокой скоростью. Это было одно из тех видений, что не давали ей заснуть этой ночью. – И ты не приветствовала меня, – продолжал скрести кожу этот жесткий голос. – Вот каково твое уважение к одному из Двенадцати!
– Доброе утро, Эд'рум. – Нита ответила с тем же раздражением, какое обычно, в человеческом общении, вызывали у нее беззастенчивые попытки влезть в ее мысли.
– Ого, – удивился ее тону Эд'рум. – Однако ты смелая. Килька. Но смелость чаще всего прикрывает страх. Остерегайся, не то я потороплю события и наше знакомство совсем-совсем скоро станет очень-очень близким.
– Я хотела бы спросить тебя кое о чем, – примирительно вымолвила Нита.
– Спрашивай, Килька.
– Ты говорил, что твое дело довершать беду. Или завершать. Кажется, так?
– Ты хочешь знать, кто позволил мне это, кто дал на это право? – Эд'рум опустился ниже и приблизился к Ните. Теперь он плыл у левого глаза Ниты и виден был отчетливо и целиком. – Возможно, это было само Море, которое вы, Волшебники, слышите постоянно. Спроси у него. Ты сомневаешься? Считаешь, что Море, твое ласковое и доброе Море, не могло бы создать тех, кто способен убивать? – Голос Властелина акул оставался по-прежнему холоден и резок, хотя в нем и слышалось насмешливое поскрипывание. – Если ты и впрямь так думаешь, Килька, оглянись вокруг. Океан полон орудий убийства не менее страшных, чем мои зубы. Яды и колючки, западни и ловушки, даже когти, которые подстерегают всех и везде. Что ж, нам тоже надо есть.
Эд'рум чуть показал зубы в спокойной улыбке. Волна от этой почти благодушной улыбки прошла по коже Ниты мелкой дрожью.