Страница 5 из 8
— Грабители идут! Берегитесь грабителей! За четверть часа хозяева города собрались на совет, чтобы обсудить, что делать: бежать или сражаться. Старики советовали спасаться бегством всем, кто способен на это, молодые предлагали остаться и принять бой. Некоторые говорили, что их бедный городок вряд ли привлечет грабителей.
Пока жители Горджхана спорили, первые отряды варваров уже подошли к городской стене.
Когда стало ясно, что на разговоры времени уже не осталось и беда стоит на пороге, горожане бросились на стены, вооружаясь на ходу всем, что попадало под руку.
— Не будем тратить время на осаду! Приведите волшебника! — заорал Терарн Гаштек воинам, месившим грязь возле Горджхана.
Привели Дриниджа Бара. Поджигатель вынул из складок одежды черного котенка и поднес к его горлу железный нож.
— Давай, волшебник, разрушь эти стены!
Чародей нахмурился и поискал глазами Элрика, но альбинос пригнулся в седле и отъехал за спины воинов. Тогда Дринидж Бара начал действовать. Он достал из пояса пригоршню порошка и рассеял его по ветру. Тут же заструился легкий дым, затем из него возник мерцающий огненный шар, и вскоре в этом пламени появилось страшное лицо, не похожее на человеческое.
— Разрушитель Даг-Гадден, — заговорил Дринидж Бара, — ты поклялся соблюдать наш старый договор. Будешь ли ты подчиняться мне?
— Я должен, значит, буду. Приказывай!
— Уничтожь стены этого города. Пусть его люди станут словно улитка без раковины или краб, лишенный панциря!
— Я с радостью повинуюсь, ибо разрушение — моя суть.
Пылающее, как пламя, лицо померкло, раздался жуткий крик, и красный сияющий купол взметнулся ввысь, закрыв небо. На мгновение повисла предгрозовая тишина, а затем демон ринулся вниз, и, едва купол опустился на город, стены Горджхана застонали, рассыпались и исчезли.
Элрик ужаснулся: если Даг-Гадден придет в Карлаак, старинную крепость постигнет такая же участь.
Торжествующие варвары бросились в беззащитный город.
Хотя Элрик и Мунглум постарались не участвовать в этой бойне, они ничем не могли помочь несчастным горожанам. Бессмысленная кровавая резня настолько ошеломила приятелей, что они скрылись в небольшом, еще не разграбленном доме.
На них уставились четыре пары перепуганных глаз: трое съежившихся от страха ребятишек прижимались к девочке постарше. Вцепившись в старую косу, она приготовилась защищать малышей.
— Не трать нашего времени, девочка, — сказал ей Элрик, — мы не хотим причинять вам зла. В этом доме есть чердак?
Она кивнула.
— Тогда бегите туда. И быстро.
Элрик и Мунглум, будучи не в силах смотреть на чудовищное избиение, обосновались в доме. Но вопли жертв, хохот опьяневших от крови дикарей и тяжелый запах истерзанной плоти проникали даже сюда.
Неожиданно дверь распахнулась, и перепачканный в крови варвар втащил за волосы женщину. На ее измученном лице застыла гримаса ужаса и боли, и она не пыталась сопротивляться.
— Найди другое гнездо, коршун, а это наше, — прорычал Элрик.
— Здесь хватит места и для меня, и для этой шлюхи, — огрызнулся варвар.
И тут наконец бесконечное напряжение этого дня нашло выход. Правая рука альбиноса метнулась к левому бедру, длинные пальцы обхватили черную рукоять Приносящего Бурю, и клинок сам выскочил из ножен. Глаза Элрика полыхнули, как угли, он шагнул вперед и обрушил меч на голову узкоглазого воина. Затем, хоть это было уже совсем не нужно, просто чтобы излить накопившуюся ярость, он повторил удар и разрубил варвара пополам. Женщина осталась лежать на полу, она была в сознании, но не шевелилась.
Элрик взял ее на руки и осторожно передал Мунглуму.
— Подними ее наверх к остальным, — сказал он отрывисто.
Тем временем варвары начали поджигать дома: избиение жителей они закончили и теперь занялись грабежом.
Элрик вышел на улицу.
Горджхан не относился к богатым городам, грабители не получили обильной добычи, и тогда они, разочарованные и обозленные, кинулись уничтожать все, что попадалось на пути: вещи, здания, людей…
Сжимая в руке подрагивавший от нетерпения Черный Меч, Элрик смотрел на горящий город, и его лицо напоминало трагическую маску, вылепленную из теней и отблесков пламени, длинные языки которого лизали туманное небо.
Где-то неподалеку варвары ссорились из-за какой-то мелочи, время от времени раздавался женский визг, перекрывавший другие звуки, а потом вновь звенел металл и ревели грубые голоса.
Неожиданно отрывистая речь варваров послышалась совсем близко. К грубым и чуть хрипловатым голосам воинов примешивался звук другого, высокого, голоса: кто-то, поскуливая и всхлипывая, о чем-то просил завоевателей. Из дымной завесы появился небольшой отряд во главе с самим Терарном Гаштеком.
Поджигатель нес что-то окровавленное. Присмотревшись, Элрик понял, что это отрубленная кисть человеческой руки. Два дюжих сотника волокли следом избитого и окровавленного голого старика.
Терарн Гаштек замер, увидев альбиноса, а затем, красуясь перед ним, закричал:
— Эй, западник, сейчас ты увидишь, какими дарами умиротворяли наших богов! Клянусь, это получше, чем жратва и кислое молоко, которыми их пичкала эта свинья. Скоро он у нас попляшет! Люблю все доводить до конца!
Подвывания исчезли из голоса старика, а его лихорадочно блестевшие глаза впились в лицо Элрика. Он заговорил, точнее, завизжал на таких высоких нотах, что альбинос вздрогнул, словно от удара. Вместе с тем неописуемый голос показался ему даже притягательным.
— Вы, собаки, можете лаять сколько угодно! — словно выплюнул он. — Но Мирадх и Т'ааргано отомстят за разрушение своего храма и убийство жреца. Вы принесли сюда огонь, и он пожрет вас! А ты, — он ткнул окровавленным обрубком в Элрика, — ты изменник! Ты предавал не раз и не два, это написано на твоем лице. Хотя теперь… Ты… — У старика перехватило дыхание.
Элрик провел языком по пересохшим губам.
— Я тот, кто я есть, — ответил он. — А ты всего лишь старик, который скоро умрет. И твои бессильные боги не способны повредить нам. Они не защитили тебя теперь, не вспомнят и потом. Прими свою судьбу и не заставляй других слушать старческие бредни.
На лице жреца отразились бесконечное страдание и боль, словно он один терпел муки за весь покинутый богами истребленный народ.
— Набери воздуха, чтобы вскрикнуть погромче, — приказал Поджигатель полуживому старику.
— Убийство жреца грозит несчастьем! — воскликнул Элрик.
— Ты, похоже, слабоват на живот, друг мой. В качестве жертвы нашим богам он принесет нам удачу, не бойся.
Альбинос отвернулся. Входя в дом, он услышал дикий крик и неприятный смех, последовавший за ним.
Позже, когда все еще горевшие дома разгоняли тьму ночи, Элрик и Мунглум, изображая пьяных, отправились на край лагеря. Они тащили на плечах большие мешки и волокли с собой женщин — точно так выглядели почти все воины Поджигателя, шатавшиеся среди развалин, а юный возраст спутницы малорослого воина вызывал только завистливые взгляды. Примерно там, где прежде находилась городская стена, Мунглум оставил мешки и женщин под защитой Элрика и отправился назад, но вскоре появился снова — с тремя лошадьми. Приятели подсадили в седла молчаливых женщин, затем вынули из мешков дремавших детей, тоже устроили на конских спинах, и женщины поскакали прочь.
— А теперь, — сквозь зубы процедил Элрик, — мы должны выполнить задуманное независимо от того, нашел посланец Дувима Слорма или нет. Я не перенесу еще одну такую бойню.
Терарн Гаштек напился до полного бесчувствия и заснул, растянувшись на полу, в верхней комнате одного из уцелевших домов.
Элрик и Мунглум тихо подползли к нему. Пока альбинос наблюдал, чтобы Поджигатель не проснулся, Мунглум, встав на колени, осторожно ощупывал одежду варвара. Наконец он победно улыбнулся и вытащил извивавшегося котенка. Вместо зверька он засунул в карман набитую кроли- чью шкурку, которую специально приготовил заранее. Прижав к себе животное, юркий воин ловко вскочил на ноги и кивнул Элрику. Стараясь двигаться совершенно бесшумно, они покинули дом.