Страница 55 из 67
Но сумасброд и не думал возвращаться. Он лег на спину Джека. Сел. Потом встал, держась за спинной плавник, и Джек вздрогнул, но остался на месте.
Костя начал что-то поспешно прилаживать к плавнику.
Павел Мефодьевич проворчал:
— Ишь ты! Пришло же в голову! Совсем неплохая мысль.
По телу Джека пробежала такая дрожь, что от его боков пошли мелкие волны. Затем под наше дружное «ах» Костя взмыл метра на четыре и, описав дугу, красиво вошел в воду. Вынырнув, поплыл великолепным кролем. Джек, будто израсходовав последние силы, так и остался на прежнем месте.
Учитель, не спуская с Кости глаз, ворчал:
— Этого молодца ничему не научила езда на усатом ките! Захотелось погарцевать на зубатом! — Он крикнул: — Держи правей! До стенки рукой подать.
Только к четырем часам мы отвезли последних косаток за сорок миль от острова, выпустили их на свободу и отправились домой. Санитарная ракета еле плелась: вышел из строя локатор, а курс лежал через китовые пастбища.
Киты спали. Их глянцевитые громады часто попадали в луч прожектора. Киты просыпались от яркого света, растерянно таращили крохотные глазки и старались развернуться к нам хвостом. Все это делалось так медлительно, сонно, что никто из них не успевал повернуться на 180 градусов, пока ракета проплывала мимо и кит, издавая тяжелый, долгий вздох, снова погружался в прерванный сон.
Все устали. Петя Самойлов спал, примостившись на узком диване. Костя дремал в кресле рядом с Ки, который, что-то мурлыча себе под нос, вел ракету. Я, чтобы скоротать время, разговаривал через гидрофон с Тави. Он плыл где-то возле борта. Тави сказал, что никто из его друзей не одобряет освобождение «убийц». Я долго пытался втолковать ему мотивы наших высоких гуманных побуждений.
— У тридакны каменная кожа.
Этим он дал понять, что только такой гигантский моллюск с невероятно прочной раковиной да еще человек, плавающий в «железных раковинах», могут позволить себе такие глупости.
Незаметно я задремал и проснулся, слетев с кресла. Оказалось, что уснул наш кормчий и, несмотря на предупреждения дельфинов, мы все-таки задели одного из китов.
БИТВА ТИТАНОВ
Вера несколько раз прилетала к нам с рейсовыми гидролетами, иногда на два-три часа, а то и на целые сутки. И всегда в короткие периоды затишья.
— Мне необычайно не везет, — говорила она, — даже Атиллу я застала уже мертвым. Стоит мне улететь, как на вас накидываются желтые крабы, подплывают кальмары, за вами гоняется Черный Джек. Вы попадаете на остров, где живут крысы и роботы! И все без меня. Скоро я переберусь к вам и буду жить, пока не случится что-нибудь потрясающее…
Вера подружилась с Бертой Фуллер, ботаничкой, и когда появлялась, то большую часть времени проводила в ее лаборатории. Берта была женой Николоса и, в отличие от своего супруга, резонера, обладала несколько восторженным характером.
Однажды, когда мы проходили мимо ее лаборатории, она таинственно поманила нас к себе, выглянув из дверей.
— Мальчики! — начала Берта торжественно. — Мальчики, Вера… Тише, она там, возле орхидей. Я хочу вам сказать, что ваша подруга нашла ошибку в моей работе! Ужасную ошибку! Ошибку, которая могла сделать меня посмешищем! Поставить меня в ужасное положение среди коллег. Оказалось, что моя… (последовало длиннейшее латинское название водоросли, жившей в симбиозе с орхидеей какого-то не менее мудреного вида) уже известна около года! Вот что значит жить в уединении, вдали от центров науки, и не иметь времени регулярно просматривать информационные бюллетени! Я считала Веру ветреной современной девчонкой, и представляете мой ужас и мою радость! По всей вероятности, Мокимото не только хороший ученый, но и выдающийся педагог, — заключила она, прислушиваясь к торопливым шагам Веры.
Вся в белом, держа в руке скальпель, она бежала к нам, отбрасывая в стороны, к ужасу Берты, ветви с марлевыми колпачками на соцветиях.
— Ты движешься, как циклон, — сказала Берта, с материнской нежностью посматривая на марлевые колпачки.
В последний раз перед отлетом Вера, прощаясь, сказала, что она разрывается на две равные части между нашим островом и дендрарием, где ее ждут бедные заврики. Скоро она переберется на остров на целую неделю. Мокимото обещал ее отпустить. Он сказал: «Вера-сан, вы оттуда привозите хорошие идеи».
— Это он по поводу воздействия на завриков звуковыми колебаниями разных частот, — разъяснила нам Вера. — Прием давно известный, но почему-то мы не применяли его как стимулятор, а здесь я у Берты подсмотрела оригинальный прибор и, конечно с ее согласия, сняла схему.
— В самом деле, — сказал Костя, — возьми сюда с полсотни завриков. Здесь они быстро забегают. Может быть, на них подействуют непонятные еще науке магнитно-телепатические волны Великого Кальмара.
Бедный Костя, его сердце тоже разрывается на две части!
На другой день утром, пока насосы выкачивали из Матильды молоко, мы с Костей прихорашивали ее. Костя занялся спиной и «личиком», а я, по обыкновению, спустился ниже ватерлинии. Нашими стараниями кожа у Моти стала чистой и гладкой, и только кое-где встречались небольшие островки, заселенные желудями.
Мы трудились и вели безмолвный разговор. Представляю, какого напряжения стоило динамичному дельфину подлаживаться под мои тягучие мысли, «смотреть» моими глазами на привычный для него мир.
Обмен сигналами у нас самый простой:
— Тави, что там с левой стороны?
— Две прилипалы.
— Большие?
— Можно проглотить.
Конечно, Тави имел в виду свои возможности, но, может быть, он предполагал, что и я, поступившись непонятным предубеждением, смогу проглотить прилипал: ведь ел же я улиток и устриц.
Я мысленно звал его, и он тотчас же появлялся, готовый помочь мне. Иногда Тави, не в силах сдержаться, переходил на привычный темп мышления.
Я устал и предложил перейти на телеграфный код. Тави охотно согласился. Я научился принимать довольно большое количество знаков в секунду, и Тави с удовольствием стал делиться местной хроникой.
Отец дельфинов (наш учитель) отправился с большим отрядом разведчиков разыскивать новое племя дельфинов. (Об этом племени давно уже ходят слухи.) Крак убил еще одну белую акулу. Большой Убийца (Черный Джек) охотится у ближних островов. (Тави дал понять, что в лагуне очень не одобряют освобождение Джека.)
Сегодня покажут в лагуне ленту о жизни подводного города.
Выплыв на поверхность подышать, он быстро вернулся и сообщил, что на берегу появилась новая женщина, такая же, как Вера, но не Вера.
— Красивая?
— Гармонична.
У Тави были свои представления о красоте. Лицо при этом не учитывалось, а только фигура, соотношение пропорций тела. Я много раз слышал, как он говорил «гармонична» при виде медузы или актинии, особенно эффектно «расцветшей» на ветке коралла; гармоничным был маяк с золотым диском локатора на вершине; наш остров тоже был гармоничен, если мы смотрели на него с гребня океанской волны. Я всегда соглашался с Тави в его оценках прекрасного. Вера, которую он видел несколько раз в воде и на берегу, вначале не затронула его эстетических чувств. Впоследствии я узнал, что ему не понравился ее купальный костюм лилового цвета. Тави не любил лиловые тона. Когда она надела другой костюм, Тави изменил свою первоначальную оценку.
— Очень гармонична, — повторил Тави. Еще ни одной из женщин Тави не давал такой высокой оценки, да еще при первой встрече. И все же я продолжал счищать морских желудей. Любопытный Тави снова выскочил на поверхность и, возвратившись, оповестил:
— Гармоничная женщина и K° плывут сюда. Вот они.
Я выронил щетку из рук, увидев Биату. Тави оказался прав, она была необыкновенно гармонична, несмотря на уродливую маску.
— Ив! Здравствуй. Что ты делаешь здесь, под этим страшилищем?.. Ах, косметика! Костя сказал, что массировал ей щечки! А ты?
— Все остальное. Почему не предупредила?