Охота на Аделайн

Все, что я хочу сделать, это крепко обнять ее и сказать ей, что все будет хорошо. Не потому, что кто-то из нас верит, что она выживет, а потому когда она уйдет, она будет в лучшем месте, чем сейчас.

Сидни выбегает, на глазах ни капли крови. Признаться, я

разочарован этим. К счастью, Глория следует вплотную за ней, гордость сияет в ее глазах, когда она идет ко мне, на этот раз невредимая. Я начинаю улыбаться, но этот маленький момент радости быстро угасает, когда появляется крупный мужчина

с Бетани через плечо, со стрелой в спине. Мои глаза

расширяются от ужаса, я с отвращением вижу, что стрела глубоко вонзилась в ее позвоночник, а кровь пропитывает и ее, и мужчину, который ее несет.

Мне стоит огромных усилий сдержать слезы, но я отказываюсь отвернуться от нее.

 Она не заслуживает, чтобы кто-то из нас игнорировал ее боль.

Другой мужчина берет Фиби, и они вместе уносят ее и Бетани.

Моя губа дрожит, и я быстро зажимаю ее между зубами и прикусываю. прежде чем Франческа успевает заметить это. Я не знаю, как Зейд держал себя в руках в подобных ситуациях. Может быть, потому что он был уверен, что может убить их за это, а я... черт, я так беспомощна.

Я пытаюсь избавиться от любых эмоций на лице, но не знаю, насколько успешно. когда смотрю, как двух девушек уносят навстречу судьбе, худшей, чем смерть.

Сидни встает рядом со мной, намеренно натыкаясь на мое плечо,

а Джиллиан и Глория стоят по другую сторону от меня. Франческа поворачивается к нам, смесь гордости и изнеможения сияет на ее загримированном лице.

"Только двое, это замечательная новость", - говорит она, даже хлопая в ладоши, как маленькая морская выдра хотя это и слабо сказано. Интересно она будет наказана за то, что сделала Фиби.

Я бы хотела быть той, кто это сделает. Я бы взяла одну из этих стрел и вонзила ей в глаз.

"В качестве награды вы, дамы, получите возможность выбрать ужин сегодня вечером. Все, что вы хотите! Хоть Макдональдс! Хотя, эта дрянь ужасна для ваших тел, но на один раз должно хватить".

Мой рот открывается, но ярость душит мои слова плотнее, чем викторианский корсет. В конце концов, я рад этому, потому что из моего рта извергся бы только яд.

Мы пережили Выбраковку, и в награду за это получаем гребаный Макдональдс?

Это слишком глупо, чтобы быть реальностью.

Сидни спасает меня и возбужденно прыгает вверх-вниз. "Мой любимый!" восклицает она, едва не разрывая мои барабанные перепонки. Я вздрагиваю от звука, сжимая губы и пытаясь сглотнуть ядовитые слова.

Я дрожу.

"Звучит неплохо, Франческа. Картофель фри у них всегда самый вкусный", - говорит Глория, ее голос напряженный. Один взгляд, и я вижу, что она и Джиллиан напряжены, изо всех сил пытаясь

сохранить приятное выражение лица.

"Прекрасно, давайте зайдем и приведем вас в порядок, девочки.  Сегодня вечером, и вы должны будете смешаться с гостями. Произведите впечатление и будьте уважительны, ведь это могут быть потенциальные покупатели".

Она поворачивается на одной ноге и уходит со стандартным невысказанным ожиданием, что мы последуем за ней. Сидни скачет за ней, но не раньше, чем бросает безумный взгляд через плечо, от которого моя кровь превращается в лед.

Что бы ни означал этот взгляд - ничего хорошего.

С Сидни никогда не бывает ничего хорошего.

***

"Втяни его покрепче", - огрызается Франческа сзади меня.

"Я пытаюсь", - хриплю я, когда она в тридцатый раз натягивает струны.

. Я съел "Макдоналдс". Конечно, это не уложилось в голове, потому что когда еще Макдональдс когда-либо заставлял кого-либо чувствовать себя лучше после его употребления. И теперь Франческа намерена заставить его снова подняться.

"Я думаю, он достаточно тугой", - простонал я.

Я почти уверен, что в ответ слышу треск ребер. Мне кажется жестоким, что меня заставляют носить корсет с этим платьем, но мужчины, которые действуют в рамках торговли людьми, столь же стереотипны, как и те, кто обвиняет в сексуальном насилии  одежду девушек. Миниатюрные талии почитаются, но, вероятно, не так сильно, как не иметь рвотного рефлекса, когда член засовывают тебе в горло.

Франческа завязывает узел, а затем помогает мне стянуть платье через голову то самое платье, которое все мы обязаны носить. Черное, шелковое, которое подчеркивает мои изгибы - мои теперь сильно преувеличенные изгибы. Материал заканчивается прямо под моими щеками. Бабочка может пролететь мимо, и мое платье взлетит вверх, словно у него аллергия на это крылатое создание.

Если у меня выйдут газы, все будет кончено.

Франческа проводит руками по моим локонам цвета корицы, наблюдая за мной через зеркало. Мы в косметическом кабинете, другие девушки наносят свой макияж, уже прошедшие через ту же пытку.

"Тебе нужно что-то сделать с этими волосами. Она красивы, но скрывает твою изящную шею. Не скрывай свои веснушки, когда наносишь макияж.. Они подчеркивают твои необычные глаза".

Я заставляю себя улыбнуться, боясь, что если я сделаю еще что-нибудь, мой живот прорвет через корсет.

"Я могу что-нибудь придумать с волосами, может быть, заколоть их", - говорю я согласительно.

"Я могу это сделать", - щебечет Сидни у меня за спиной.

Моя улыбка падает вместе с сердцем. Я не хочу, чтобы эта сучка приближалась ко мне на расстояние на милю от меня, потому что я чертовски хорошо знаю, что она собирается выкинуть

что-нибудь.

Как раз в тот момент, когда я открываю рот, чтобы возразить, Франческа поворачивается к ней и сухо произносит,

"Хорошо, но если ты сделаешь что-нибудь с ее волосами, я лично прослежу, чтобы ты потеряла свою руку".

Улыбка Сидни только усиливается: "Конечно, я бы никогда".

Франческа насмехается, как будто не верит ей, но все равно уходит.

Если она ей не верит... тогда почему она уходит?

Отвесив челюсть, я сужаю глаза и внимательно наблюдаю, как Сидни подходит ко мне Она встречает мой взгляд через зеркало,

в ее холодных глазах плещутся неразборчивые эмоции. Скрытная улыбка вытягивает ее красные губы вверх, когда она начинает перебирать мои волосы. Мои плечи поднимаются к ушам, и напряжение между нами сгущается. "Как давно ты живешь в этом доме?" спрашиваю я после нескольких минутной паузы, и я не знаю, что делать.

Ее ловкие пальцы начинают отделять локоны на боку моей головы, а затем

начинает заплетать французскую косу.

"Четыре года", - отвечает она.

Я поднимаю бровь. "Ты так долго избегала аукционов?".

Она ухмыляется. "Я много работала, чтобы быть слишком нестабильной, чтобы меня продали, но слишком ценной, чтобы быть убитой. Я хороша в своем деле", - заканчивает она, подмигивая.

Я сглатываю, не совсем понимая, как на это реагировать.

Она лукаво смотрит на меня: "В последнее время Рио так хорошо ко мне относится.

Теперь он приходит ко мне в комнату каждую ночь. Говорит, что моя киска самая тугая из всех, что у него были.".

Я вскидываю бровь. Рио отказывается прикасаться к нам во время уроков, и я никогда не видела, чтобы он проявлял какой-либо интерес в остальное время. Я не удивлена, что он трахает одну из

по обоюдному согласию, но я удивлена, что она думает, что мне есть до этого дело.