Охота на Аделайн

Поэтому, когда я поворачиваюсь и вижу, что Фиби бежит за мной, я, черт возьми, впадаю в ступор.

"Что ты делаешь?!" восклицаю я, пытаясь сдержать свой голос,

только заставляя его срываться с места.

"Пожалуйста, позволь мне остаться с тобой", - умоляет она, в ее руках нет ветки, чтобы скрыть следы. Она даже не потрудилась попытаться.

"Да что с тобой такое, нет! Из-за тебя меня убьют", - огрызаюсь я.

огрызаюсь, грудь вздымается, а глаза шарят по сторонам, ища любое движение в

темноте. Я почти уверен, что наша десятиминутная фора уже прошла. У них есть очки ночного видения, а у нас нет. Это значит, что они могут быть где угодно.

Ее бледная рука сжимает мою руку и притягивает меня к себе, впиваясь ногтями.

Теперь, когда я могу видеть ее ясно, она выглядит безумной.

"Пожалуйста, я не могу позволить им сделать это со мной снова. Позволь мне пойти с тобой, пожалуйста!"

Я пытаюсь вырвать у нее свою руку, но ее хватка крепнет, и она отказывается отпускать.

"Я не отпущу тебя! Я пойду с тобой".

Черт. Вот что я, блядь, получаю за то, что не похож на Сидни и с удовольствием

наблюдая, как другие терпят неудачу.

"Ладно, блядь. Ты можешь пойти, только отпусти меня", - шиплю я, наконец освобождая свою руку из ее отчаянных лап. Приняв решение в долю секунды, я бегу назад. как мы пришли, примерно на двадцать футов, поворачиваю ветку перед собой и начинаю

счищать ее следы, идя назад, пока снова не настигаю ее.

"Держись впереди меня и беги так быстро, как только сможешь", - требую я. "И не делай ничего, чтобы нас убили. Не больше, чем ты уже сделала".

Она вздрагивает от моих резких слов, но я не чувствую угрызений совести. Я злюсь на то, что из-за моей доброты я, скорее всего, только что заработал стрелу в спину, и еще более еще больше меня злит, что я не могу найти в себе силы вырубить ее задницу и оставить ее позади.

Это было бы выгодно мне, но я не смогу жить с самим собой. Это

причина, по которой я обратился к ней в первую очередь. Она молода, отчаянна, и напугана, а я делаю вид, что знаю, что делаю.

что делаю. Конечно, она вцепится в меня.

К счастью, на этот раз Фиби слушается, держась впереди меня, пока мы бежим.

Моя ветка снова позади меня, очищая наши следы. Пот покрывает почти каждый дюйм моей кожи, струйки стекают по лбу и позвоночнику, раздражая швы на моей коже. Из моего рта вылетают облака, и я испытываю безумный момент

паники, когда я подумал, не оставит ли мое несвежее дыхание запаха.

Несколько раз мы сворачиваем, и я клянусь, что мы прошли мимо одного и того же гребаное дерево уже три раза. Я все больше расстраиваюсь и устаю, поэтому я останавливаюсь

и призываю Фиби найти большое дерево, за которым можно спрятаться. Я нахожу одно в нескольких футах к юго-западу от нее, с которого хорошо просматривается пространство между обоими

деревьями.

Я задыхаюсь, отчаянно нуждаюсь в кислороде и нахожусь на грани рвоты. Мне нужно перевести дыхание, и я становлюсь параноиком, что даже если они не смогут увидеть наши

следы, они смогут нас услышать.

"Сиди тихо", - шепчу я, хотя сама с трудом справляюсь с этой задачей.. Мое тело не заботится о соблюдении тишины. Все, на чем оно сосредоточено, этожадно всасывать драгоценный воздух, чего бы это ни стоило.

Я разделил свое внимание на то, чтобы перевести дыхание и прислушаться, нет ли шагов. ухает сова, и холодный, но мягкий ветерок проносится по лесу. Такой разительный

контраст с темной и опасной ситуацией. Кажется, что на заднем плане должна звучать музыка Майкла Майерса.

От шороха в кустах сердце едва не вылетает из горла но тут появляется кролик и убегает. Как раз в тот момент, когда я привожу мышцы на место, раздается голос.

"Хлопушка".

Черт. Я не знаю, была ли это хорошая догадка, или моя ветка не смогла скрыть обе группы следов, но преследователь Фиби догнал нас. Круглые глаза столкнулись с моими, и я знаю, что мои радужки расширены от страха так же сильно как и у нее.

"Что нам делать?" - беззвучно произносит она, и я в растерянности качаю головой. Я не знаю, что нам делать. Я понятия не имею, где именно он находится, но если хотя бы локоть высунется из-за дерева, он сразу же заметит его.

Считается ли, что в меня попала чужая стрела? Я уверена, что меня все равно наказан, даже если я не была целью.

"Хлопушка", - снова зовет Бен. Я рискую окинуть взглядом ствол дереваи вижу тень, движущуюся примерно в двадцати футах позади нас.

Я разделил свое внимание на то, чтобы перевести дыхание и прислушаться, нет ли шагов. На

ухает сова, и холодный, но мягкий ветерок проносится по лесу. Такой разительный

контраст с темной и опасной ситуацией. Кажется, что на заднем плане должна звучать

на заднем плане играет музыка Майкла Майерса.

От шороха в кустах сердце едва не вылетает из горла.

но тут появляется кролик и убегает. Как раз в тот момент, когда я привожу мышцы на место, раздается голос.

"Хлопушка".

Черт. Я не знаю, была ли это хорошая догадка, или моя ветка не смогла скрыть обе группы следов, но преследователь Фиби догнал нас. Круглые глаза столкнулись с моими, и я знаю, что мои радужки расширены от страха так же сильно.

как и у нее.

"Что нам делать?" - беззвучно произносит она, и я в растерянности качаю головой. I

Я не знаю, что нам делать. Я понятия не имею, где именно он находится, но если хотя бы локоть высунется из-за дерева, он сразу же заметит его.

Считается ли, что в меня попала чужая стрела? Я уверен, что меня все равно наказан, даже если я не был целью.

"Хлопушка ", - снова зовет Бен. Я рискую окинуть взглядом ствол дерева и вижу тень, движущуюся примерно в двадцати футах позади нас.

Черт. Слишком близко.

Если мы будем молчать, нам может повезти, и он уйдет в другом

направлении. Он может подумать, что мы пошли по другой тропе, и позволит нам отдалиться друг от друга. Но прямо сейчас, малейший звук, и он может навестись на нас. Никому из нас небезопасно даже дышать.

Не то, чтобы я могла дышать.

Фиби закрывает нос и рот рукой, зажмуривает глаза,

слезы пробиваются сквозь ресницы и блестят в лунном свете. Если она еще не уже, то у нее начинается приступ паники. А по моему опыту,

они редко бывают тихими.

Я подношу дрожащий палец к губам, и моя собственная слеза вырывается на свободу. Мое

зрение затуманивается, когда я сталкиваюсь с реальной возможностью того, что в меня может попасть стрела., а потом меня за это жестоко изнасилуют.

Снова

Но она не может удержаться, и тоненький хнык проскальзывает мимо ее руки. Мое сердце замирает, и почти в замедленной съемке я слышу несколько шагов в нашем направлении.

"Это была ты, хлопушка?" - говорит он тихим тоном, как будто шепчетпрямо нам в уши.

Черт, Адди, подумай. Что бы сделал Зейд?

Он бы стал гребаным героем, вот что бы он сделал. Зейд не заинтересован в спасении себя, только всех остальных. Так что бы он хотел, чтобы я сделала?

Спасти себя. Он хотел бы, чтобы я спасла себя. Но Куллинг не был

предназначен для того, чтобы жертва могла безопасно уйти.