Страница 22 из 170
Вводились в текст различного рода мелкие дополнения. К примеру, после сообщения Судьбинского о своей предстоящей женитьбе вслед за вопросом Обломова: «- Что ты? В самом деле?» – теперь шли слова: «На ком?» – ибо в ответе Судьбинского уже разъяснялось: «- Не шутя, на Мурашиной» (там же, с. 445, вариант к с. 23, строка 39). Такого же рода дополнение – введение одного слова «только» в пространную фразу об «одиночестве» и «уединении» Обломова, «из которого могло его вывести только что-нибудь необыкновенное» (там же, с. 449, вариант к с. 59, строки 36-37). Дополненное словом «все», получает пословичный характер описание жизненной
94
«Обломов». Титульный лист первого отдельного издания.
1859 г.
95
школы Ивана Богдановича, отпущенного отцом «на четыре стороны» (там же, с. 463, вариант к с. 158, строки 7-8). В диалоге Обломова и Ольги, происходившем в парке, восстанавливается утраченная, возможно еще в беловом автографе романа, реплика Ольги, без которой весь диалог теряет смысл (см.: там же, с. 469, вариант к с. 234, строки 13-15). Заполняется и еще одна не замеченная ранее лакуна в словах Ольги из ее последнего объяснения с Обломовым (см.: там же, с. 484, вариант к с. 371, строки 3-4). Дополнено несколькими обобщающими словами описание счастливого состояния Штольца после его женитьбы на Ольге (см.: там же, с. 492, вариант к с. 465, строки 3-4). Более пространное дополнение было введено Гончаровым по замечанию Г. А. Кушелева-Безбородко, одного из рецензентов романа (см.: там же, с. 447, вариант к с. 35, строки 40-44).1
Что же касается остальной правки, то в основном продолжалась дальнейшая шлифовка диалогов. Иногда они сокращаются. Например, в ответ на длинное рассуждение Захара о скаредном житье немцев, заканчивавшееся словами: «Захар даже сквозь зубы плюнул, рассуждая о таком скаредном житье», следовала фраза: «- Нечего разговаривать! – возразил Илья Ильич, – ты только рассуждаешь, а ты лучшей убирай». Теперь слова «ты только рассуждаешь» вычеркиваются: Гончаров, как правило, всегда убирает из текста повторяющиеся слова (там же, с. 445, вариант к с. 14, строка 8). Иногда часть диалога, напротив, значительно распространяется. Так, в ответе Обломова на похвалу Алексеева квартире Ильи Ильича после слов последнего: «- Где сыщешь другую этакую ‹…› и еще второпях?» – появляется текст: «Квартира сухая, теплая; в доме смирно: обокрали всего один раз! Вон потолок, кажется, и непрочен: штукатурка совсем отстала, – а всё не валится», который показывает, насколько сильно нежелание Обломова переезжать: он не чувствует всей нелепости этой похвалы своей квартире (там же, с. 446, вариант к с. 33, строки 35-38). Чаще же всего в диалогах производилась замена авторских ремарок, сопровождающих прямую речь (частое «сказал» заменяется самыми разными формами: «заметил», «говорил», «начал», «жаловался», «спросил», «приказывал», «с сердцем заключил»,
96
«решил» и т. п. – см.: там же, с. 445, вариант к с. 18, строка 8; с. 447, вариант к с. 36, строка 35; с. 449, варианты к с. 53, строки 12, 23, 27, 29, и к с. 54, строки 1-2; с. 464, вариант к с. 169, строка 39, и т. п.). Иногда авторские слова или снимаются совсем, или сокращаются. Например, в ответе Захара на жалобу Обломова, что нет стакана к графину: «- Можно и из графина напиться! – добродушно прибавил Захар» – теперь оказались снятыми следовавшие далее слова: «…полагая, что, может быть, этот способ неупотребителен потому, что не всем известен» (там же, с. 452, вариант к с. 87, строки 4-5); после ответа Обломова: «Теперь уж и не съеду!» (на вопрос Штольца, жил ли он всё это время на квартире Агафьи Матвеевны) – Гончаров также убирает слова: «тихо сказал Обломов» (там же, с. 494, вариант к с. 481, строка 10), потому что тремя строками выше было: «печально сказал Обломов» (см.: наст. изд., т. 4, с. 481).
Кроме того, в текст был внесен ряд мелких исправлений и уточнений. Это была замена малоудачных слов и выражений другими. Так, о душе Обломова сначала говорилось, что она «открыто и ясно сквозилась в глазах», – теперь слово «сквозилась» заменяется на «светилась» (там же, с. 443, вариант к с. 5, строки 20-21). Когда речь заходит о припомнившемся герою его «идеале о свадьбе, о длинном покрывале, о померанцевой ветке», Гончаров заменяет словосочетание «идеал о…» на «идеал свадьбы, длинное покрывало, померанцевую ветку» (там же, с. 479, вариант к с. 320, строки 33-34). Столь же неловкие заключительные авторские слова, сопровождающие обращение Штольца к Ольге: «спросил ее тихо, наклонив ее голову к своему плечу» – заменяются на «наклонившись к ней» (там же, с. 492, вариант к с. 458, строки 35-36). Тем самым Гончаров избегает двух местоимений «ее».
В цитируемых Обломовым словах из письма старосты форма «тысячи» заменяется на «тысящи» (там же, с. 448, вариант к с. 48, строка 8); заметил Гончаров и исправил традиционно им различаемые формы «вон» и «вот» (там же, с. 452, вариант к с. 78, строка 36) и т. п.
***
Второе отдельное издание романа вышло в свет 30 января 1862 г. Этому предшествовал уход Гончарова со
97
службы,1 ставший возможным благодаря гонорарам за «Обломова» и предпринятый с целью продолжить работу над «Обрывом». И это уже был не «месяц в году»,2 а почти три года3 плодотворной творческой работы.4 Однако во второй половине 1861 г. писатель ощутил недостаток в средствах5 и, вероятно, тогда же предпринял переиздание «Обыкновенной истории», «Обломова» и «Фрегата „Паллада”». В 1862 г. в февральском письме к А. В. Старчевскому, которому писателем было «подано» «объявление о втором издании „Обломова” для припечатания в „Библиографических известиях” „Сына отечества”», Гончаров говорил: «В первый раз я сам издаю свои книги и сам должен хлопотать об объявлениях: к сожалению, знаю мало толку в этих делах и исполняю кое-как, что мне посоветовали опытные люди».
Цензурное разрешение на выход в свет «Обломова» последовало 15 ноября 1861 г., а из-за границы Гончаров возвратился лишь в середине сентября (см.: Летопись. С. 117). Следовательно, для обращения к тексту 1859 г., с которого набиралось новое издание, у писателя оставалось немногим более месяца (если не меньше, потому что в это же время он готовил текст «Обыкновенной истории»6). И если работу над журнальным текстом и текстом последовавшего за ним в том же 1859 г. первого отдельного
98
издания Гончаров характеризовал так: «Весь 1858 год я посвятил отделке…» (курсив наш. – Ред.), то о работе над предстоящим изданием (незадолго до выхода его в свет) он отозвался в других выражениях. 15 декабря 1861 г. в ответ на просьбу племянника А. Н. Гончарова прислать ему экземпляр «Обломова» Гончаров писал ему в Дерпт: «…я с удовольствием исполню твою просьбу ‹…› когда выйдет второе издание. Оно теперь печатается и будет несколько исправлено против первого» (курсив наш. – Ред.). Определеннее о характере этих исправлений писатель высказался в письме к А. В. Никитенко от 21 января 1862 г.: «На рецензию „Обломова” в „Северной почте” рассчитывать не дерзаю, – говорилось здесь, – но на несколько строк, на краткий отзыв, который бы напомнил публике о втором издании, надеяться буду. ‹…› И как теперь дело идет не столько о моей литературной репутации, сколько о сбыте этого второго издания (курсив наш. – Ред.), то если Вы благоволите вставить как-нибудь слова: что в первой части местами сделаны сокращения длиннот и кое-где сглажен слог, – словом, роман тщательно автором просмотрен (что совершенно справедливо), то это много поможет сбыту книги, о чем я теперь сладостно мечтаю…».1
Действительно, очередное «сокращение длиннот», начатое еще при подготовке рукописи к печати и продолженное в последующих изданиях, теперь касается только части первой. Почти все эти сокращения произведены в главах II-VIII части первой романа. Число их невелико: если не считать сокращений в диалогах и сопровождающих их авторских ремарках, то немногим более пятнадцати. Третья часть их относится к самому Обломову. Сокращение