Страница 4 из 16
Настала очередь подгнивших цитрусов, для себя назвал их апельсинами. На вкус остатки сохранившейся мякоти были кислыми, но я с удовольствием разжевал несколько долек, попутно соскребая толстый слой плотной зелёной плесени на плоский камень. Неаппетитная горка быстро росла, и, очистив последний фрукт, я удовлетворённо кивнул. Надеюсь, это поможет, и концентрации пенициллина хватит, чтобы помочь крепким неандертальским организмам победить болезнь.
Высыпав результаты своих трудов в остывшую воду, я некоторое время с сомнением рассматривал мутную жидкость. Ладно, пусть немного постоит…
Все это время за мной внимательно следили множество глаз. И если младшие дети быстро потеряли интерес, то старшая девчонка явно пыталась понять происходящее. Смешно сморщив лоб, она указала на раствор, потом на меня:
- Энн-ой?
Понять бы ещё, что это значит… Имя? Нужно попробовать поговорить. Я указал на себя, и четко произнес:
- Дима
Теперь указал на нее. Тишина, синие глаза смотрят на меня вопросительно. Повторяю свое имя, жду. Наконец она что- то решила, и, указала на меня:
- Энн-ой Дим - а, затем указала на себя
- Эн-на Эри-Ка.
Теперь задумался уже я. Эн - скорее всего "человек". Энн - ой… пока не ясно. Эн-ха… будем считать, что это "человек - мужчина". Тогда Эн-на значит "человек - женщина". И последнее Эри-Ка - это ее имя.
Я улыбнулся, и прикоснулся рукой к ее плечу.
- Эрика! Прозвучало слитно, и совсем привычно, словно это имя пришло из прошлой жизни.
Она тоже заулыбалась. Значит, знакомство состоялось, и языковой барьер, хоть и не упал, но покрылся первыми трещинами взаимопонимания.
- Эрика, идём!
Я приглашающе махнул рукой, и пошел к реке. Нужно больше вершей, иначе всех не прокормить. Девчонка, уловив смысл фразы, через минуту догнала меня. По дороге она указала мне на деревья, под которыми валялись опавшие плоды. Вот откуда она брала фрукты…
Сегодня работа шла быстрее, и до вечера ещё семь ловушек были готовы. Добычи было меньше, из трёх затопленных вершей полной была только одна. Три крупные плотвы и пара окуней станут нашим ужином.
Когда мы сбросили охапки дров на пол пещеры, и стали раздувать огонь, дети окружили нас и радостно указывали на рыбу… Голодные, но кашляют меньше. Оставив Эрику заниматься кулинарией, я развязал мешок с раствором плесени. Куском коры как мог, собрал зелёную массу. Фильтровать или хоть немного очистить раствор нет никакой возможности… это плохо, в нем же куча токсинов. Как бы они не убили пациентов быстрее болезни. Да и пенициллин частично разрушится в желудке…
Я выдохнул. Все равно выбора нет - старшие мальчики угасали. Разжимаю челюсти первому и осторожно, чтобы он не захлебнулся, вливаю половину раствора. Ребенок кашляет и слабо дёргается, пытаясь отвернуть голову. Теперь напоить второго. Все, остаётся только ждать…
Пока на костре жарилась рыба, приготовил новую порцию раствора. Дети, мое маленькое племя, иногда переговаривались отрывистыми фразами и словами, но понять хоть что- то было невозможно.
- Дим, ры-ба, - Эрика протягивала мне запеченного окуня.
- Спасибо! - улыбаюсь и киваю девчонке.
Запомнила же вчерашнее слово… Решено, буду обучать ее русскому языку!
За вечер Эрика запомнила пару десятков слов. Простейшие предметы, вода, огонь, камень, дерево, живое, мертвое… Она с удовольствием повторяла новые слова, произнося их все лучше и лучше. Мелкие дети тоже прислушивались, и иногда пытались повторить. Разгоревшийся костер освещал детские лица, с них ушла вчерашняя бледность, появились первые улыбки и смех. Они снова обрели надежду выжить…
Спали, как и вчера, возле костра. Завтра нужно похоронить всех взрослых, и навести порядок в пещере. Сквозняк уже не справлялся с накатывающимися из глубины склепа запахами. Да и опасно столько времени тянуть, как бы новая эпидемия не вспыхнула…
Дважды за ночь я просыпался, подбрасывал дрова в огонь, и проверял состояние своих пациентов. Пока живы…
Третий день в этом мире, в этом времени… Я полностью оправился от болезни, силы стремительно возвращались в молодое, привычное к огромным нагрузкам, по меркам далёкого цивилизованного будущего, тело. Эрика на вид так же была здорова. Дети ещё покашливали, но выглядели намного лучше, уже не напоминая свои бледные копии, что я вытащил из под шкур два дня назад. Даже старшие мальчишки дышали спокойнее. Неужели действует пенициллин? Дай бог…
Съев кусок жаренной рыбы, оставшийся с вечера, я спустился по склону, и прошел сначала в одну сторону, потом в другую. Я искал расселину, яму - все таки похоронить шестнадцать взрослых людей физически тяжело. Да и копать яму нечем…
Подходящая яма нашлась шагах в двухстах. Вода, стекающая с холма, размыла склон, затем ушла в реку, оставив после себя небольшой котлован метра три в диаметре. Ну, за работу, чем быстрее я справлюсь с этим, тем лучше.
Перетаскивать трупы из пещеры было трудно, мужчины погибшего племени весили до ста килограмм, и все это были сплошные мышцы, почти без жира. Женщины и старики были полегче, но тоже весили немало. Тела закоченели, навсегда застыв в тех позах, в которых их застала смерть. Но я справился… Даже сейчас, будучи подростком - неандертальцем приблизительно четырнадцати лет от роду, я был намного сильнее себя прошлого.
На дно котлована положили все старые шкуры. На них легли тела погибших людей. Эрика насобирала охапки полевых цветов, и всхлипывая, усыпала ими могилу. Дети собравшиеся тут же, притихли, наблюдая за нами. Постояв немного у края ямы, я подобрал лежащее неподалеку бревно, и решительно ударил по нависающему склону холма. Глинистая почва стала осыпаться, с каждым ударом все сильнее. Наконец весь нависающий над котлованом карниз обрушился вниз, широким языком оползня засыпав могилу. Осталось подравнять миниатюрный курган, и вытащить на его вершину крупный валун. На нем я выбил простой, почти детский рисунок - кружек и восемь волнистых линий, расходящихся от него. Стоящая рядом Эрика вытерла мокрое от слез лицо, несмело улыбнулась, и указала рукой в небо. Киваю в ответ:
- Да, им теперь тоже светит Солнце!..
Я обнял девчонку за плечи. Очередная страница ее жизни закончилась. Ее, обступивших курган детей, да и моей жизни тоже. Мы остались одни против всего этого мира. Впереди полная неизвестность - хищники, голод, не такая и далёкая зима, чужие племена. Где-то там, на юге, орды черных диких кроманьонцев год за годом идут на север Африки,и дальше, через Турцию и Ближний Восток в Европу и Азию, захватывая жизненное пространство. Что мы можем этому противопоставить?
На нашей стороне молодость, оставшаяся в наследство пещера погибшего племени со всем неказистым, но оттого не менее ценным имуществом. Копья, увесистые дубины, дротики охотников. Несколько крепких кожаных мешков, шкуры убитых раньше крупных зверей. Примитивные инструменты - каменные рубила, сверла, скребки. Маленькие свертки с непонятными порошками. И, главное - пока я жив, все мои знания из далёкого двадцать первого века. Неполные, в большинстве своем отрывистые и поверхностные. Но здесь и сейчас они бесценны, словно откровения богов.
Я хочу выжить сам, хочу сберечь этих людей от вымирания. Мы справимся!
Солнце клонилось к закату, но я ещё успел вытянуть из пещеры все оставшиеся шкуры, и оттащить их к реке, оставив отмокать от грязи и мусора.