Страница 15 из 103
– Что мне передать Президенту?
– Ну, что мы перешли ко второму этапу Исследований в намеченные сроки. И что первый этап оправдал ожидания.
– Нет, это немыслимо! Он ждет более подробного отчета, Джудит!
Она вздохнула:
– Хорошо. Тогда скажите ему, что сенатор Хиллер, как и предсказывалось, вошел в девятку претендентов, и что из девяти кандидатов семь – мужчины. У одного из кандидатов – двое детей. По разрешению Бюро, конечно. Только двое не обзавелись парой – мужчина и женщина. Трое из девяти связаны с НАСА и, в частности, с Лабораторией Солнца: свидетельство того, сколь значительны успехи астронавтики и какой надежный там персонал. И еще сообщите, что ни одна из кандидатур не встретила серьезных возражений.
– А помимо Хиллера есть еще именитые люди?
– Могу сказать только, что семеро из девяти весьма популярны, в том числе обе женщины. Двое мужчин широкой публике неизвестны.
– И у кого выше шансы?
– Сложно сказать. Я специально отстранилась от отбора в финальную группу. Даже не знаю, кто в список не попал. Я предпочитаю сосредоточится на конечной цели Исследования.
Он кивнул и развернулся к окну.
– Благодарю вас, доктор Карриол. Жду дальнейших отчетов, – проговорил он, обращаясь к своему отражению в тройном стекле, отгораживающем шефа Департамента окружающей среды от окружающей среды – жестокой и холодной.
После разговора с Магнусом Джудит не сразу отправилась домой. Сектор № 4 опустел, и только Джон Уэйн встретил ее за своим столом. Милый Джон!.. Тот, кто хочет, чтобы его сын был непоколебим, как крепостная стена, – пусть назовет его Джоном. Имя многое значит. Карриол верила в особое значение имен. Все женщины, которых зовут Памелами, – сексуальны. Джоны – надежны, как крепостная стена. Мэри – близки к земле. А Джошуа Кристиан?
Маленький сейф, встроенный в тумбу ее стола, был плотно забит папками с досье. Она достала их и разложила перед собой. Сколько копий можно оставить? Сколько нужно уничтожить? Уэйн вошел как раз в тот момент, когда доктор Карриол взялась за папку с надписью «Джошуа Кристиан».
– Садись, Джон. Что ты обо всем этом думаешь?
Весь Сектор № 4 сгорал от любопытства, гадая, чем занимаются наедине их начальница и ее странный секретарь. О них судачили, за ними пытались подглядывать. Однако наедине с Карриол он, хоть и не становился вполне мужчиной, но выглядел гораздо менее бесполым. Только он и она знали, что Джон – единственный, кто, помимо начальницы, имеет доступ к сверхсекретной информации. Даже к такой, которая недоступна самому Гарольду Магнусу.
– Я думаю, что все идет хорошо, ответил Уэйн. – Сюрпризов не так много. Лишь одна кандидатура по-настоящему неожиданна. Если подождете, я представлю отчет.
– Ты уже близок к завершению?
– В общих чертах.
– Спасибо. Пожалуй, не стоит. Я достаточно хорошо помню все, о чем говорилось. Хватит для начала.
Она закрыла глаза, помассировала их кончиками пальцев, затем неожиданно отдернула руки и в упор взглянула на Джона. Это был один из излюбленных приемов Джудит. Очень действенный прием, только не против Джона. Да она и не пыталась его подловить. Просто неискоренимая привычка…
– Старина Чейзен всех переплюнул, правда? Я всегда знала, что Сильвия ему не пара.
– Да, он – молодчина, – согласился Джон. – Соберетесь перебросить его на проблему миграции?
– Да.
– И посмотреть его кандидатов?
– Не доверила бы никому другому, – она не удержалась и зевнула, прикрыв рот ладошкой. – Я так устала… Не принесешь чашечку кофе? Не хочу хлебать какую-нибудь бурду в какой-нибудь кафешке. Лучше здесь задержусь.
– Прикажете подать ужин?
– Ну, это слишком хлопотно. Если что-нибудь осталось после совещания, тогда принеси, пожалуйста.
– Кого первого разложите на молекулы, мадам?
Даже наедине Джон никогда не обращался к ней по имени, да она и не поощряла его и не сподвигала его к этому.
– Что за вопрос? Кто, как не сенатор Хиллер?! Он ведь здесь, в Вашингтоне, – она поежилась. – Бр-р-р! Неужели ты думаешь, что я отравлюсь в Коннектикут и Мичиган к тем двоим, да еще зимой?
Джон криво усмехнулся. Зубы у него были прекрасные, голливудского образца, но широкой улыбки от него еще никто не добился.
– Все равно что Аляска.
– Не совсем, – пожала она плечами. – Пока еще нет…
Она оставалась в офисе, пока не стемнело. Зато теперь она знала содержание всех досье, могла расположить имена и лица по ранжиру, выделив плюсы и минусы каждого. Двух кандидатов она уже отбросила, уверенная в том, что они не пригодятся Тибору Ричи.
Но доктора Джошуа Кристиана не было среди тех, кого она недрогнувшей рукой вычеркнула из списка. И не только в силу его заслуг. «Неврозы тысячелетия» – это, конечно, интересно. Но еще больше заинтересовало ее имя этого человека.
Однако работать с ним, судя по всему, будет нелегко. Диссидент от науки, изгой среди коллег. Практика его невелика – значит, и кругозор узок. Кроме того, не страдает ли он Эдиповым комплексом? В свои тридцать все еще живет с мамочкой и явно не искал даже близости ни с женщинами, ни с мужчинами. Как и большинство ее современников, доктор считала добровольное воздержание куда более трудно объяснимым, нежели любые сексуальные отклонения. Себя Джудит понимала: она была фригидна. Кристиан не похож на человека с холодной кровью. Тогда что за сила помогает ему сдерживать природные инстинкты?
Нагрянуть к нему в клинику, вторгнуться в его жизнь, оглушить потоком информации? Не выйдет, изучая досье, она поймала себя на ощущении, будто это он наблюдает за ней – с недоверием и тревогой. Представиться ему: «Я из Вашингтона»? Наверняка его только отпугнет упоминание о столице: вместилище власти и бюрократического аппарата. Не поможет и посредничество ее знакомых в Чаббе: он не приедет, это ясно. Нужно, чтобы их встреча произошла естественно, как бы сама собой.
Пора было уходить: выйти через центральный подъезд и принять очередную порцию мучений в каком-нибудь жутком троллейбусе. Каждый вечер она уговаривала себя потерпеть. Еще несколько дней – и ее включат в число немногих счастливчиков, которым разрешено приезжать в Департамент и уезжать на машине. Для большинства смертных такая роскошь бывала доступна только во время отпуска, четыре недели в году. Весьма благоразумное и дальновидное установление: об отпуске люди вспоминали как о самом счастливом, самом светлом моменте жизни. Воистину, нынешнее правительство – самое благоразумное и дальновидное в истории страны. Вот только положение страны все бедственней. Потому Америке и понадобились Исследования.