Страница 25 из 47
— Никак, — вмешался Смоляницкий. — Интерес к романам Незванского не ослабевает, а постоянно растет. Об этом свидетельствуют тиражи. Нет никакой необходимости подогревать его дутыми сенсациями.
— «Совершенно секретно», — назвал свое издание другой журналист. — Господин Незванский, наша газета подробно освещала вашу тяжбу с Эдвардом Туполем об авторстве бестселлера «Старая площадь». Туполь утверждает, что вы отозвали свой иск о защите чести и деловой репутации, потому что испугались экспертизы Института мировой литературы и Отдела экспериментальной лексикографии Института русского языка. Так ли это?
На лице Незванского отразилась некоторая растерянность. Он посмотрел на Смоляницкого, как бы ожидая помощи. Помощь последовала незамедлительно.
— Полная ерунда. Иск Туполю мы вчинили по собственной инициативе, пользуясь доверенностью Незванского. Когда он узнал о судебной тяжбе, то потребовал ее прекратить. Только поэтому мы отозвали иск. Ему была крайне неприятна шумиха вокруг его имени. Он слишком погружен в свое творчество, чтобы отвлекаться по пустякам.
— Господин Смоляницкий, кто дает пресс-конференцию — вы или господин Незванский? Мы пришли послушать его, а не вас.
— Я благодарен Михаилу Семеновичу за ответ, — важно проговорил Незванский. — Считайте, что ответил я.
— И хватит заниматься старыми сплетнями, — не без раздражения подхватил Смоляницкий. — В кои-то веки с вами согласился встретиться крупнейший писатель современной России. Неужели вас ничего не интересует, кроме сплетен?
— «Московский комсомолец», — представилась вторая критикесса. — Господин Незванский, вы много лет живете в Германии, а пишете о России. Где вы находите сюжеты для своих романов?
Судя по реакции Незванского, к ответу на этот вопрос он был готов.
— Да, я живу в Германии, но связи с Россией никогда не терял. Меня живо интересует все, что происходит на моей родине. Российская действительность дает богатейший материал для остросюжетных романов. Я ничего не придумываю, всего лишь домысливаю то, о чем пишут газеты. В моих романах всегда есть документальная основа. Я думаю, именно это привлекает читателей.
— Над чем вы сейчас работаете?
— Спасибо за вопрос, с удовольствием на него отвечу. Недавно я закончил новый роман. В основу сюжета легла история, которую мне рассказал мой друг, генерал-лейтенант Ермаков. В свое время он командовал Сороковой армией, воевавшей в Афганистане. Как тогда говорили, «выполнявшей интернациональный долг». История такая. В обстановке полной секретности готовилась крупная войсковая операция — высадка десанта в тыл моджахедов. Охрана советского аэродрома под Кандагаром получила приказ стрелять на поражение по любой подозрительной цели. Ночью разразился сильный снежный буран. Одному солдату показалось, что кто-то подбирается к самолетной стоянке. Он дал очередь из автомата Калашникова. Пуля срикошетила от аэродромного бетона и попала в бомбу на этой, как ее…
— На самолетной подвеске, — подсказал Смоляницкий.
— Да, на самолетной подвеске. Прямо во взрыватель. Раздался мощный взрыв. Несколько самолетов было уничтожено. Трагическая случайность, на войне они не редкость. О ЧП сразу стало известно командованию. У начальника разведуправления родилась идея: использовать эту случайность на пользу дела, представить взрыв как диверсию тайных сторонников моджахедов. Инсценировали погоню, разослали по радио приказы шифром, который был известен афганцам. Так в контрразведку Ахмед-хана был внедрен наш разведчик. Поразительная история, согласны?
Незванский оглядел аудиторию, потом заглянул в лежащие перед ним листки и продолжал:
— Генерал-лейтенант Ермаков ничего не знал о его дальнейшей судьбе. Знал только, что он погиб. Тут уже включилась моя фантазия. А если не погиб, если каким-то чудом выжил? И через десять лет вернулся в Россию — всеми забытый, никому не нужный, пропавший без вести? Я так и назвал роман: «Без вести пропавший». Он попадает в реабилитационный центр для бывших «афганцев». Здесь его находит банкир, из новых русских. Ему понабился киллер, чтобы устранить конкурента. Он останавливает выбор на нашем герое. Но он даже не подозревает, с кем связался!.. Впрочем, не буду пересказывать сюжет. Роман скоро выйдет, вы сами сможете прочитать. Может быть, это лучшее из всего, что я написал.
— Сука, — сквозь зубы проговорил Леонтьев, оборачиваясь к Акимову, который со странным выражением лица смотрел на Незванского. — Что с тобой?
— Давайте выйдем.
— Неудобно.
— Выйдем, — повторил Паша. — Очень важно.
Они незаметно вышли из Овального зала. Акимов спустился в туалет, заглянул в кабины. Убедившись, что никого нет, нервно закурил и только после этого сказал:
— Это не он.
— Кто не он? — не понял Леонтьев.
— Это не Незванский.
— Паша, не сходи с ума. То ты в трупе опознаешь Незванского, то о живом Незванском говоришь, что это не он. Тебе вредно писать детективы, везде чудятся химеры и заговоры.
— Я вам говорю, это не он!
— А кто?
— Актер. Заслуженный артист России. Работал в Магаданской драме. Когда уходил на пенсию, я делал о нем передачу на радио. Григорий Алексеевич Кричевский — вот как его зовут. Играл Брежнева в «Целине», купцов у Островского.
— Ты ничего не путаешь?
— Валерий Николаевич, не смотрите на меня, как на придурка. Я сам сначала подумал, что у меня крыша поехала.
— Как он из Магадана попал в Москву?
— Не из Магадана, из-под Твери. Уехал на материк, когда ушел на пенсию. Под Тверью у магаданцев кооператив, там наших много. Помните, я ездил к Большому театру? Там раз в год собираются бывшие магаданцы. Кричевский тоже был. Он спрашивал, как издать книгу. Написал воспоминания — «Записки провинциального актера». Я посоветовал ему обратиться в «Парнас». Отвечая на вопросы журналистов, он все время заглядывал в листки. Не поняли почему? Шпаргалка — вот почему! Примерные вопросы и ответы!
Леонтьев напряженно похмурился и неожиданно захохотал.
— Если это так… Вот это хохма так хохмаПойдем дослушаем.
Они вернулись в Овальный зал, когда в разговор вступил парень в спецназовской «разгрузке», корреспондент «Российского курьера»:
— Господин Незванский, в вашем романе «Выбор оружия» удивительно сильный образ космонавта. Вы по профессии юрист, работали в прокуратуре Москвы, в коллегии адвокатов. Откуда вы так хорошо знаете быт отряда космонавтов?
— Да, я юрист, но это не мешает мне интересоваться другими сферами жизни. Перед тем как сесть за этот роман, я полтора месяца жил в Звездном городке, наблюдал космонавтов в их повседневной жизни, у меня среди космонавтов много друзей. Отсюда и сильный образ.
— Прошу извинить, я перепутал. Никакого космонавта в романе «Выбор оружия» нет. Значит ли это, что вы не успеваете читать то, что выходит под вашим именем?
— Космонавт есть в другом романе, — поспешил на выручку Смоляницкий.
— Ни в одном из романов нашего уважаемого автора космонавтов нет. Значит ли это, господин Смоляницкий, что вы не читаете то, что издаете?
— «Парнас» выпускает десятки книг в год, у меня нет возможности все читать. У нас работают очень опытные редакторы, я доверяю их вкусу. — Смоляницкий озабоченно посмотрел на часы. — На этом, дамы и господа, разрешите закончить встречу. Наш гость устал, в его возрасте это не удивительно. Поблагодарим его и пожелаем крепкого здоровья и творческих успехов. А теперь позвольте предложить вашему вниманию скромный фуршет.
Журналисты охотно переместились в соседний зал с десятком высоких столиков с круглыми мраморными столешницами, столпились перед баром с водкой и виски, уже разлитыми в стопки и хрустальные стаканы с толстым дном, отчего виски казалось больше, чем на самом деле. Не обращая внимания на неодобрительные взгляды официанта, сливали виски в один стакан из двух, а то и из трех, запасались закуской, разложенной на блюдах. Скромный фуршет был не таким уж и скромным: семга, тарталетки с красной игрой, несколько видов ветчины и колбас.