Страница 25 из 52
11
МАРЛИ
Киаран не ответил мне. Вместо этого он двинулся с места, приседая, чтобы собрать упавшие страницы. Я стояла на месте, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит. Как я смогла прикоснуться к блокноту? Этого не должно было быть. Я думала, что знаю все, когда речь идет о призраках, но это все меняло. Впрочем, это было не самое главное. Важнее всего были те рисунки. Те, которые Киаран скрывал от меня. Те, на которые он пытался помешать мне взглянуть сейчас.
— Хватит.
Он не слушал меня. Он никак не мог притвориться, что этого не было. Что я не видела своих рисунков.
— Прекрати.
Он посмотрел на меня, но не остановился.
— Положи эти чертовы рисунки, Киаран.
Мой голос прозвучал высоко и панически. Он приостановился с листами в руках. На верхней странице был изображен мой боковой профиль с зелеными волосами, собранными в пучок. Несколько прядей волос скрывали лицо. Я выглядела чертовски грустной и потерянной. На мне была голубая футболка с маленькими белыми точками. Он не стал рисовать мое тело дальше, но я узнала верхнюю часть.
— Ты никогда не видел моих волос в таком цвете. И я не носила ничего другого, кроме этого платья.
Он выдохнул.
— Когда ты его нарисовал?
Я помню эту рубашку. Я часто носила ее на работу. Какого черта он знает, как она выглядит?
Киаран так и остался сидеть со страницами в руках. Он молчал. Он выглядел почти побежденным. И от этого становилось еще хуже.
— Ответь мне.
Он моргнул, но из его уст не вырвалось ни звука. Если бы я могла, я бы встряхнул его, чтобы вывести из задумчивости. Чтобы заставить его ответить.
Я присела рядом с ним и указала на верхнюю страницу.
— Когда ты это нарисовал?
Мой голос не был спокойным. Он был полон раздражения. Почему, черт возьми, он не отвечает мне?
— Если ты не собираешься мне говорить, то, черт возьми, покажи мне. Дай мне их увидеть. И прежде, чем ты снова скажешь, что это не мое дело, можешь забыть про это. Ты рисовал меня — значит это мое дело.
Он поднял упавший блокнот и встал. Я наблюдала, как он отнес их на стол во внутреннем дворике. Киаран положил их на пол и стал перебирать рисунки, как будто ему нужно было привести их в порядок. Я встала и подошла к столу. Мой взгляд метался по разложенным страницам.
— Киаран.
— Молчи.
Это слово прозвучало неловко, как будто он был на грани потери контроля.
— Нет. Я не замолчу. Тебе лучше начать рассказывать мне, что, черт возьми, происходит, потому что это… это доказывает, что ты видел меня до того, как я появилась у этих ворот.
Он напрягся, его руки замерли над страницами.
— Но самое удивительное, что я не помню, чтобы видела тебя. Я не помню ни твоего лица, ни твоего голоса, ничего.
Киаран опустил руки к бокам.
— Ты не можешь вспомнить, потому что тебе нечего вспоминать.
Он повернул голову, его жесткие голубые глаза встретились с моими.
— Что это значит?
— Посмотри сама.
Я заметила, что он разложил рисунки на столе, а не убрал их. Он отступил назад, давая мне больше места. Я не ожидала, что он прислушается к моему требованию.
Я уставилась на листы. Все они представляли собой мои портреты в различных позах и нарядах. Все они были посвящены моему выражению лица. Меланхолия в карих глазах. Это заставило меня вспомнить мой натуральный цвет волос. Каштановый. Я покрасила их в темно-зеленый цвет много лет назад, когда Кэт настояла на том, чтобы я сделала что-то для себя. Чтобы освободиться от правил и ограничений, навязанных мне родителями.
Кэт.
Катриона.
Что-то жгло мне затылок. Печаль. Она пронизывала меня насквозь. Я поднесла руку к шее, потирая больное место. Я не должна чувствовать боль.
— Почему я выгляжу такой расстроенной?
— Это ты мне скажи.
Я оглянулся через плечо.
— А я не знаю.
— Что последнее ты помнишь?
— Я же говорила тебе. День, когда я умерла. Я встречалась с Катрионой.
Он покачал головой.
— Кто такая Катриона?
— Я говорил тебе о ней.
— Да, но я не знаю, кто это. Я никогда не видел тебя с женщиной, с той, с которой ты была близка.
Наконец-то признание. Он видел меня до того, как я умерла. Он видел живую Марли и нарисовал ее. Я хотела спросить, почему, но тот факт, что он не знал, кто такая Кэт, беспокоил меня больше. Это беспокоило меня. Печаль разрасталась. Она когтями впивалась в мою грудь. Было больно.
— Но она была там… Я остановилась. — Когда ты впервые увидел меня?
Он вздохнул.
— На Хэллоуин.
— Но я была с Кэт.
— Нет, Марли, это был Хэллоуин за год до твоей смерти.
Он указал на стол. Я снова повернулась к нему, мой взгляд метнулся к первому рисунку. Женщина была одета в темно-зеленое пальто в горошек. Ее зеленые волосы спадали на лицо. Она выглядела оцепеневшей. Потрясенная и оцепеневшая. За ее спиной находилось помещение, похожее на приемную, но там никого не было, только я. Совсем одна. Как будто я только что потерял все… потому что, так и было.
Воспоминание ударило меня так сильно, что я попятилась назад и схватилась за голову.
Мы с Кэт, спотыкаясь, выходим из паба. Мы идем рука об руку, поем во весь голос. Смотрим в обе стороны, чтобы перейти дорогу. Кэт вырывается из моих рук. Она выходит на дорогу, поворачивается ко мне и вскидывает руки вверх. Шок от того, что она летит, когда в нее врезается машина. Крик, вырвавшийся из моего горла. Я бросилась к ней. Машина уезжает. Я вызываю скорую помощь. Мои отчаянные рыдания, умоляющие Кэт остаться в живых. Поездка в машине скорой помощи. Врачи увозят ее. Стояла в приемном покое, надеялась и молилась, чтобы она выжила. И врач сказал мне, что они ничего не могут сделать.
Катриона мертва.
Моя лучшая подруга мертва.
— Марли!
Голос Киарана вырвал меня из воспоминаний. Я уронила руки. Он стоял передо мной, обеспокоенный тем, что только что произошло.
— Ты в порядке?
Я покачала головой. Мои руки скручивались и расцеплялись. Все это обрушилось на меня разом. Я заблокировала это. Целый год моей жизни. После смерти Кэт я ходила по земле в тумане горя и потери. Без нее все потеряло смысл. Никто больше не заботился так, как она. Они не знали, как я боролась за то, чтобы вырваться из прежней жизни. И как Кэт снова дала мне надежду. А потом ее не стало. Я осталась один. Совсем одна и потерянная в мире, в котором мне больше не было места без нее.
— Нет, я не в порядке. Я сейчас так далека от нормального состояния, что даже не знаю, что это слово значит.
Ни одна часть меня не хотела больше думать о Кэт. Я предпочитала не знать, хотя теперь стало понятно, почему мои воспоминания были такими путаными. Они были окутаны горем. И это было хуже всего.
— Что за хрень с этими рисунками, Киаран? Объясни мне это, потому что мне сейчас очень трудно не прийти к самому худшему выводу.
Несмотря на то, что я помнила, что произошло за последний год, я ничего не понимала из его слов.
— И какой же это вывод?
— Что ты какой-то сталкер. Который преследует женщин.
Его рот искривился, а глаза потемнели.
— Никаких женщин, Марли, только ты.
Я не знала, смеяться ли мне над этим. Над тем, как ужасно это прозвучало.
— Но от этого не легче.
Он шагнул ближе, съедая и без того минимальное пространство, между нами. От его пристального взгляда у меня задрожала нижняя губа.
— Я отвез друга в реанимацию, потому что он порезал руку и ему нужно было наложить швы. Я увидел вас в приемном покое и не смог отвести взгляд. Мне захотелось нарисовать женщину, которая выглядела так, будто ее мир рухнул, и она уже не знает, что делать. Поэтому я сфотографировал тебя и нарисовал на следующий день. Я увидел тебя снова только через несколько месяцев в галерее, где ты работала. И я проследовал за тобой домой. Он вздохнул. — Чертово совпадение, что ты все это время жила напротив меня. После этого было чертовски трудно держаться подальше. Так что да, я следил за тобой. Я просто хотел тебя увидеть.