Рука Москвы

— Вы хотите сказать…

— Есть неподтвержденная информация, что Альфонс Ребане в бытность его начальником разведшколы работал на советскую госбезопасность. Тот старый гэбист, который продал Томасу купчие, его имя Матти Мюйр, он генерал-майор КГБ в отставке, утверждает, что завербовал Ребане перед войной и взял с него подписку о сотрудничестве.

— Штандартенфюрер СС, командир дивизии СС, кавалер Рыцарского креста с дубовыми листьями — Штирлиц? — недоверчиво переспросил Олег Иванович. — Фантастика.

— Возможно. Но проверить нужно. Мои сотрудники работают в архивах. Если подписку найдут, это поможет решить проблему.

— Решит полностью. Штирлица национал-патриоты торжественно хоронить не будут.

— Нет, полностью не решит, — возразил Нифонтов. — Национал-патриоты заявят, что это фальшивка. Одной подписки мало. Ее нужно подкрепить. Сводка о результатах деятельности разведшколы — это и есть подкрепление.

— Но национал-патриоты могут сказать, что в разведшколу был внедрен наш «крот». И Альфонс Ребане тут ни при чем.

— Могут. Но есть и еще один момент. В 51-м году англичане прекратили финансирование разведшколы. Ребане переехал в Аугсбург и через некоторое время погиб. У его машины «фольксваген-жук» отказало рулевое управление, и она свалилась в пропасть.

— И что?

— «Фольксваген-жук» — не та машина, у которой отказывает рулевое управление. Не исключено, что его убрали англичане. Постоянные провалы не могли их не насторожить. Разоблачать и судить — скандал, запрос в палате общин, отставка всего руководства СИС. Шутка ли: шесть лет под крылом Сикрет интеллидженс сервис работал советский агент. Поэтому ему дали уехать и ликвидировали. Если в черепе обнаружится пулевое отверстие — это и будет последним доказательством.

— Допустим, обнаружилось. Что из этого следует?

— По отдельности — ничего. Но если все три момента документировать и документы опубликовать в эстонских газетах — от этого так просто не отмахнешься.

— Узнаю хватку генерала Голубкова.

— Этот план предложил не он.

— Вы?

— Нет. Наши люди.

— Пастухов?

— Да.

— Оказывается, они умеют не только устраивать взрывы и наносить эстонским военачальникам оскорбление действием.

— Да. Иногда они умеют и думать.

— И все-таки зыбко все это, генерал, — подвел итог куратор. — Очень зыбко. Единственный серьезный момент — подписка о сотрудничестве. А если она не обнаружится?

— Похороны состоятся.

— Я про это и говорю. Как, по-вашему, на них должна реагировать Москва?

— Вариант «А»: никак. Нас это не касается. Это внутреннее дело Эстонии.

Олег Иванович недовольно поморщился:

— Слабое решение. Сам факт торжественных похорон останков фашиста на мемориальном кладбище Таллина — это плевок в лицо России. И что мы будем делать? Утремся?

Нифонтов пожал плечами:

— Не впервой.

Его слова и их тон возмутили Олега Ивановича.

— Вы не слишком легко к этому относитесь? Вряд ли здесь уместен профессиональный цинизм. Ваше Управление для того и существует, чтобы находить выход из трудных ситуаций.

— Есть более сильное решение. Но я не уверен, что оно лучше.

— Ваше дело — предлагать решения, а не оценивать их. Прошу извинить, генерал, но я вынужден вам об этом напомнить.

— Вариант «Б»: поднять Псковскую воздушно-десантную дивизию по боевой тревоге и перебросить в Эстонию.

— Но ведь этого от нас и ждут. Эстонию немедленно примут в НАТО.

— Не успеют. Вся эстонская агентура под нашим контролем. Запустим дезинформацию о сроках высадки, а начнем раньше. Операция не займет много времени. И контекст Югославии будет работать на нас. Натовским генералам будет не до Эстонии.

— Но ведь это оккупация.

— Нет. Это вынужденная превентивная мера, направленная на защиту русскоязычного населения.

— Не могу поверить, генерал, что вы говорите серьезно.

— Я предложил два варианта. Оценивать их — не мое дело. Если у вас нет больше вопросов по теме, прошу прочитать еще одну расшифровку. Я хотел бы получить ваш комментарий.

Не дожидаясь согласия куратора, Нифонтов открыл еще один файл. Объяснил:

— Это из того же ночного разговора на базе отдыха Национально-патриотического союза. Служащий сообщил Вайно, что на его имя сейчас будет сброшен факс и принять его должен лично он. Он его принял.

«ВАЙНО. Я же вам говорил, генерал, что вы напрасно расстраивались. Вам не нужно стыдиться за своих питомцев из „Эста“. Они профессионалы. Просто они столкнулись с профессионалом другого уровня. Этот, как вы его назвали, мальчишка, артист Злотников, прозвище у него, кстати, Артист, действительно рядовой запаса. Но еще три года назад, во время войны в Чечне, он был старшим лейтенантом спецназа и членом одной из самых сильных диверсионно-разведывательных групп. И чеченцы действительно назначали премию в миллион долларов. Правда, не за его голову, а за голову командира группы капитана Сергея Пастухова по прозвищу Пастух. Как я понимаю, это тот молодой человек, который приказал Артисту не оказывать сопротивления при аресте. Третий молодой человек, которого мы видели в компании Пастухова, — Олег Мухин по прозвищу Муха, в прошлом — лейтенант спецназа, тоже из команды Пастухова. В конце чеченской войны их было семеро. Сейчас в живых осталось только пять человек. Кроме Пастухова, Злотникова и Мухина, есть еще бывший капитан медицинской службы Иван Перегудов по прозвищу Док и бывший старший лейтенант спецназа Дмитрий Хохлов по прозвищу Боцман. Весной 96-го года все они были разжалованы и уволены из армии. Формулировка: за невыполнение боевого приказа. Никакой информации об этом нет, но по манере поведения Артиста мы можем догадываться, какого рода было это происшествие.

КЕЙТ. Он наглец! Привыкший к безнаказанности наглец! Война в Чечне превратила их всех в бандитов!

ВАЙНО. Вы правы и одновременно неправы. Его не обвинишь в излишнем чинопочитании, это я так мягко говорю, но для него ваши бойцы, генерал, — просто щенки. И он это доказал. Если бы вы знали то, что знаете сейчас, вы восприняли бы все как должное, и не возникло бы никакого инцидента. Не так ли, Йоханнес? Вы же не стали бы упрекать боксера-перворазрядника за то, что он проиграл бой олимпийскому чемпиону?

КЕЙТ. Их разжаловали и уволили из армии три года назад. За это время они не могли не потерять форму.

ВАЙНО. Но, как мы видели, один из них не потерял. Думаю, не потеряли и другие. Я объясню, почему так думаю. Профессии у них сейчас вполне гражданские. Пастухов — владелец небольшого деревобрабатывающего цеха в Подмосковье, Перегудов работает в реабилитационном центре для участников афганской и чеченской войны, Злотников — безработный актер. Мухин и Хохлов — совладельцы частного детективно-охранного агентства „МХ плюс“. Название образовано из первых букв их фамилий. А „плюс“ — это, как я понимаю, их друзья Пастухов, Перегудов и Злотников. Я не назову, разумеется, того, от кого получил эту информацию. Скажу только одно: это очень информированный источник. Он дал понять, что команду Пастухова и сейчас иногда привлекают к выполнению специальных заданий. Он дал понять это одной фразой: „Их обычный гонорар за работу — по пятьдесят тысяч долларов на каждого“. Вот так-то, дорогой Йоханнес. Людям, потерявшим форму, не платят по пятьдесят тысяч долларов.

ЯНСЕН. Какие специальные задания они выполняют? Чьи?

ВАЙНО. Меня это тоже интересует. Но задавать дополнительные вопросы своему информатору я не могу. То, что он посчитал нужным мне сообщить, он сообщил. Что вас встревожило?

ЯНСЕН. Я спрашиваю себя: случайно ли появление этой компании здесь и сейчас?

ВАЙНО. Не стыдно, Юрген? Вот вы-то и потеряли форму. Ну какой, скажите на милость, профессионал, отправленный на задание, будет вести себя так, как этот Артист?..»