Рука Москвы

— Что происходит? — с тревогой спросила Рита.

— Все в порядке, — заверил ее Артист.

В сущности, удерживать Вайно не было никакого резона. То, что нам нужно было узнать, мы узнали. Я хотел приказать отпустить его, но речи неожиданно быстро кончились, руководивший церемонией генерал-лейтенант Кейт отдал по-эстонски команду, клацнули затворы «калашей», по ушам хлестнул залп почетного караула. Массивное тело Вайно судорожно напряглось и вдруг обмякло. Тяжелым кулем он повалился на землю.

— Отец! — вскрикнула Рита.

Второй залп заглушил ее слова. Томас оглянулся, понял, что происходит что-то неладное, и рванулся к нам.

— Быстро врача! — приказал ему Артист.

— Бегу! — ответил Томас и исчез.

После третьего залпа внимание толпы приковалось к нам. Вайно лежал на спине, глаза казались белыми, лицо было искажено дикой гримасой. Мы подхватили его и понесли к выходу. Тяжеленный он был, как труп. И только когда мы дотащили его до ворот и положили на скамейку, я понял, почему он такой тяжелый.

Потому что он уже был трупом.

Пульса не было. От лица медленно отливала кровь. Руки были судорожно сжаты. В правой руке я заметил черную пластмассовую коробочку, похожую на телевизионный пульт. Это и был пульт, но не телевизионный. Я разогнул пальцы Вайно и взял коробочку. Он сжимал ее с такой силой, что кнопка подачи взрывного сигнала запала и не возвратилась в исходное положение. Импульс и сейчас шел в эфир.

Я показал пульт Артисту и Мухе. Они понимающе покивали.

— Посторонитесь, — сказал какой-то старик. — Я врач.

Он склонился над телом Вайно и сообщил:

— Инсульт.

Мы выбрались из окружившей скамейку толпы. Вместе с нами отошла и Рита. Она сжимала руки, кусала костяшки пальцев. Ее била крупная дрожь.

— Что с тобой? — спросил Муха. Но тут же понял, что вопрос нелепый, потрепал ее по плечу. — Ну-ну. Расслабься.

— Это я виновата, — проговорила она. — Я. Я слишком часто желала ему смерти!

— Да ладно тебе, — сказал Артист. — Если бы ты желала ему смерти, сейчас бы ты радовалась, а не тряслась. Поехали домой. Тебе нужно согреться.

И только тут мы заметили, что красной «мазератти» нет.

— Господин Ребане поехал за врачом на подстанцию «скорой помощи», — объяснил нам водитель «линкольна».

Муха открыл перед Ритой заднюю дверь «линкольна» и вдруг замер.

— А это что такое? — спросил он, поднимая с сиденья спортивную сумку с надписью «Puma».

— Господин Ребане попросил отдать ее вам, — ответил водитель. — Он сказал, что она вам все время нужна. Вдруг понадобится, пока его не будет.

— Фитиль, твою мать! — с отчаянием завопил Муха.

— Быстро садимся, — приказал я. — Где у вас «скорая»?

— Ближе всего вторая подстанция. Туда он, наверное, и поехал.

— Гони туда.

— Что… случилось? — спросила Рита.

— Ничего, — ответил Артист. — Ничего не случилось. Да гони же, гони! — заорал он на водилу.

— Минутку, — прервал его Муха. Он извлек из бумажника купюру в сто баксов и сунул ее в нагрудный карман водителя. — Поехали.

«Линкольн» рванул так, что нас бросило на спинки сидений.

— Кажется, попали, — пробормотал Артист.

Так оно и было. Как только Томас перекинул из «мазератти» в «линкольн» сумку «Puma» с широкополосным подавителем радиосигналов, фугас в багажнике «мазератти» оказался незащищенным. Оставалась надежда только на то, что Томас успел отъехать от кладбища больше чем на километр и импульс радиопульта, который судорожно сжимал в руке Вайно, не достиг радиовзрывателя изделия «ФЗУД-8-ВР».

— Где твой мобильник? — спросил я Артиста.

— А черт его знает. Кажется, в тачке.

Я вытащил свой сотовый и набрал номер мобильного телефона Артиста. После третьего гудка в трубке раздался голос Томаса:

— Это кто мне звонит? Или это не мне звонят?

— Тебе, Фитиль, тебе! — заорал Муха.

— Тихо! — приказал я. — Томас, ты слышишь меня?

— Слышу, Серж. Хорошо слышу.

— Ты где?

Он назвал какую-то эстонскую улицу.

— Я знаю, — кивнул водитель.

— Жми туда. Томас, слушай меня внимательно. Не перебивай. Быстро останови тачку и открой багажник. Телефон не клади.

— Открыл, — через полминуты сообщил Томас.

— Коробку, завернутую в синий халат, видишь?

— Вижу.

— Разверни халат.

— Развернул. Тут какая-то зеленая железяка.

— Сними крышку. Она за защелках. Отщелкни.

— Отщелкнул.

— Что видишь?

— Часы. Электронные. С цифрами.

— Какие цифры?

— Ноль, потом двоеточие, потом семнадцать.

— Двоеточие мигает? — спросил я в надежде на чудо.

— Мигает! — радостно известил Томас. — Уже шестнадцать.

Не случилось чуда. Отсчет шел. До взрыва оставалось шестнадцать минут.

— Странные часы, — сказал Томас. — Они идут задом наперед.

— Это не часы.

— А что?

— Заткнись и слушай. Есть поблизости какой-нибудь пустырь?

— Какой пустырь, Серж? О чем ты говоришь? В Таллине нет пустырей!

— Быстро садись в машину и выезжай из города.

— Как из города? — запротестовал Томас. — А «скорая» для господина Вайно?

— Ему не нужна «скорая». Выезжай как можно быстрей. Потом оттащишь коробку подальше от дороги и сразу уезжай. Телефон не отключай. Поставь в гнездо на панели. Понял?

— Понял. Уже еду. Я спросил, что это за часы. Ты не ответил.

— Это не часы. Это фугас.

— Фугас — это бомба?

— Да, бомба. Она рванет через пятнадцать минут.

— Бомба? Надо же. Откуда она взялась? Вы что, все время возили ее в машине? Серж, это очень неразумно.

— Рви из города! — рявкнул я.

— Не успеет, — сказал водитель.

— Успею, — возразил Томас. — На такой тачке успею. Значит, с господином Вайно все в порядке? Я очень рад. Если бы он заболел, пришлось бы отложить свадьбу. А мне бы этого не хотелось. А вдруг Рита передумает?

— Я не передумаю, — сказала Рита. — Томас Ребане, я не передумаю. Но ты поспеши. Как будто едешь на нашу свадьбу.

— Спешу. Уже сто двадцать. Больше нельзя — много машин.

— Ты где? — спросил я.

Он назвал какую-то улицу, тоже эстонскую.

— Может успеть, — заметил водитель. — Нам за ним?

— За ним.