Страница 43 из 44
— Йо-хо-хо! И бутылка рома! Адмирал катался на карусели! Стаксель и бом-брамсель! Отлично! Не хуже дальнего плавания! — прокричал он, здороваясь с ребятами.
— Мы тоже поедем! — радостно крикнул Майкл.
— Как! И вы? — Адмирал, казалось, очень удивился.
— Да, конечно, — с гордостью сказала Джейн.
— Но, конечно, ненадолго? — Адмирал взглянул на Мэри Поппинс.
— Прокатятся разок, сэр, — чопорно сказала Мэри Поппинс.
— А-а! Ну, это другое дело. Всего хорошего! — сказал он, и его зычный голос прозвучал почти нежно.
И тут, к изумлению ребят, он стал «смирно» и, подняв руку к козырьку, отдал по всем правилам честь Мэри Поппинс.
— Якорь поднять! — прогремел он. — Ставь паруса! И прощай, любимая, прощай!
С этими загадочными словами он помахал рукой и зигзагами двинулся вперёд, распевая во всё горло:
— «Каждая красотка любит моряка!»
— Почему он сказал «прощай» и назвал вас любимой? — поинтересовался Майкл, глядя вслед Адмиралу.
— Потому что относится ко мне с Должным Уважением! — отпарировала Мэри Поппинс. Но глаза её смотрели мечтательно.
И опять Джейн стало не по себе, и сердце её сжалось.
«Да что же может случиться!» — успокаивала она себя. Она положила руку на руку Мэри Поппинс, катившей коляску. И ей стало легче от прикосновения к этой тёплой и надёжной руке.
«Я просто глупышка, — подумала Джейн. — Всё будет хорошо!»
И она весело затрусила рядом с коляской.
— Минутку! Минутку! — закричал сзади женский голос.
— Глядите-ка! — сказал Майкл, обернувшись. — Это мисс Персиммон!
— Ничего подобного, — сказала мисс Персиммон. — Это миссис Паррик!
Покраснев, она повернулась к мистеру Паррику. Он улыбался чуть-чуть растерянно.
— Разве сегодня пятница? — спросила Джейн.
Но, поскольку мистер Паррик стоял, а не летал, очевидно, была не пятница или, во всяком случае, не день его рождения.
— Нет, нет, — успокоил её мистер Паррик. — Мы… м-м-м… просто пришли пожелать… ах, Мэри, добрый день!
— Добрый день, дядя Альберт.
— Так ты собираешься сегодня кататься на карусели? — спросил он.
— Да. И не только я. Мы все.
— Все? — Брови мистера Паррика подскочили до самых волос. Он казался очень изумлённым.
— А что такого — ребята один разок прокатятся, — сказала Мэри Поппинс. — Спокойней, пожалуйста! — прикрикнула она на Близнецов, которые подпрыгивали в коляске от волнения. — Вы не дрессированные мыши!
— Ах, понятно. А потом сойдут? Ну, всего лучшего, Мэри, и bon voyage!
Мистер Паррик церемонно приподнял шляпу.
— Всего хорошего, и… и спасибо, что пришли! — сказала Мэри Поппинс, изящно кланяясь мистеру и миссис Паррик.
— А что значит bon voyage? — спросил Майкл, оглядываясь через плечо на удаляющиеся фигуры круглого, толстенького мистера Паррика и прямой и тощей миссис Паррик.
— Приятной поездки. И у тебя как раз её не будет, если ты не пойдёшь как следует! — осадила его Мэри Поппинс.
Он ускорил шаг.
Музыка звучала всё громче, раскаты труб и барабанов гремели в воздухе, властно притягивая всех.
— Какой чудной день! — сказала Джейн, хмурясь. Мэри Поппинс воинственно посмотрела на неё:
— А что в нём чудного, с вашего разрешения?
— Ну, все говорят «всего хорошего». И так странно на вас смотрят…
— Мало ли кто что скажет! — фыркнула Мэри Поппинс. — Смотрят — и пусть смотрят!
Джейн только вздохнула. Но так как она сама хорошенько не знала, отчего вздыхает, она вдруг сорвалась и побежала, опередив Майкла, и Мэри Поппинс, и коляску — туда, где гремела музыка.
— Обожди меня! Обожди! — закричал Майкл и бросился вдогонку.
И вслед за ними с грохотом понеслась коляска.
На окружённой липами лужайке стояла карусель.
Это была новёхонькая карусель, она вся сверкала и сияла, лошадки так и гарцевали, и медные стойки ослепительно блестели. Цветистый флаг развевался на её верхушке, и вся она была пышно разукрашена золотыми завитушками, серебряными листьями и разноцветными птицами.
Да, мисс Ларк недаром так восторгалась!
Когда они подошли, карусель замедлила ход и остановилась. Парковый Сторож — хотя он, казалось, был тут вовсе ни при чём — придержал её за поручень.
— Заходите, заходите! Всего один пенни! — приветливо и важно проговорил он.
— Я знаю, какая лошадка мне нравится! — сказал Майкл и подскочил к лошадке, раскрашенной в красный с голубым цвета. На её золотой шлейке было написано: «Весёлые Ножки». Он вскарабкался на неё и ухватился за столбик.
— Не сорить! Соблюдать правила! — затараторил Сторож, когда Джейн пробегала мимо него.
— А моя — Вихрь! — крикнула она, вскакивая на спину лихого белого коня в красной сбруе.
Мэри Поппинс вытащила Близнецов из коляски и посадила Барби впереди Майкла, а Джона — сзади Джейн.
— Какие билеты прикажете — за пенни, за два, за три, за четыре или за пять? — спросил Карусельщик.
— За шесть! — ответила Мэри и протянула ему четыре шестипенсовые монеты.
Ребята обомлели. Они ещё никогда в жизни не катались на карусели на целых шесть пенсов!
— А вы разве не поедете? — крикнул Майкл.
— Держитесь крепче, пожалуйста! Держитесь! — буркнула Мэри Поппинс. — Поеду в следующий раз!
Раздался гудок, музыка заиграла снова, и медленно-медленно лошади тронулись.
— Держитесь! — строго повторила Мэри Поппинс.
Они держались.
Деревья двинулись вокруг них. Медные стойки заскользили вверх — вниз, вверх — вниз. Заходящее солнце брызнуло на карусель ослепительными лучами.
— Крепче! — вновь донёсся до ребят голос Мэри Поппинс.
А деревья неслись и кружились всё быстрее и быстрее. Карусель разгонялась.
Майкл крепче обхватил Барби. Джейн, закинув руку назад, придерживала Джона.
Быстрей, быстрей!
Ветер бил в лицо, раздувал, отбрасывал назад волосы.
И вот уже весь парк закружился, завертелся вокруг ребят, как гигантский волчок.
Казалось, не будет конца кружению. Казалось, время остановилось.
Солнце село, спустились сумерки. А они всё неслись и неслись. Они уже не знали, где небо, где земля, где деревья. Весь мир обратился в бешено несущийся круг, и вертелся, словно гигантский жужжащий волчок, вокруг четвёрки ребят на раскрашенных лошадках.
И странно — в глубине души Джейн и Майкл словно чувствовали, что это никогда не повторится. Никогда не бывать такому волшебному катанию, такой волшебной карусели. Никогда… Никогда…
Но вот бег замедлился. Уже можно было различить стволы деревьев, землю, небо. Вот парк перестал кружиться. Всё тише, всё тише двигались кони. И наконец карусель остановилась.
— Заходите, заходите! Всего три пенса круг! — кричал где-то Сторож.
Одеревенев от долгого катания, ребята с трудом слезли с лошадей. Но глаза у них сияли и голоса дрожали от восторга.
— Здорово, здорово, здорово! — повторял Майкл, восторженно глядя на Мэри Поппинс.
— Если бы можно было всю жизнь так кататься! — выпалила Джейн, подсаживая Барби в коляску.
Мэри Поппинс посмотрела на ребят. И этот взгляд был неожиданно добрым и ласковым. Может быть, так только казалось в сумерках?
— Всё хорошее когда-нибудь кончается, — сказала она. Сказала второй раз за этот день.
Потом она глянула на карусель и тряхнула головой.
— Теперь моя очередь! — весело сказала она и, нагнувшись к коляске, что-то достала оттуда.
— Майкл! — сказала она, выпрямляясь, и легко коснулась рукой его щеки. — Будь хорошим мальчиком!
Он в недоумении поглядел на неё. В чём дело?
— Джейн! Позаботься о Майкле и Близнецах! — сказала Мэри Поппинс. И, взяв руку Джейн, она нежно опустила её на ручку коляски.
— Занимайте места! Занимайте места! — крикнул Карусельщик.
На карусели загорелись огни. Мэри Поппинс повернулась.
— Иду! — крикнула она и, махнув зонтиком, решительно шагнула к карусели.
— Мэри Поппинс! — закричала Джейн дрожащим голосом. Ей вдруг стало страшно, она сама не знала почему.