Красноармеец.

Добравшись до сада, перебрался через забор и стал слушать. Постояв, продвинулся метров на пять и опять слушаю. Так и двигался, пока не услышал шорох и шёпот. Сблизившись, негромко спросил:

– Кто тут? Я слышал шёпот.

Молчание длилось довольно долго. Наконец мужчина, молодой, судя по голосу, спросил:

– Кто это?

– Красноармеец Одинцов, комендантская рота.

– Одинцов? Старый знакомый.

– А вы кто?

– Не помнишь? Я тебя к жизни возвращал. Ближе подойди, чтобы не выдать себя разговором.

– Товарищ лейтенант? – спросил я, подходя и аккуратно садясь.

Помимо раненого командира тут было ещё несколько человек, в том числе, видимо, дети: я слышал тонкий голосок, в ответ на который кто-то из взрослых шикнул.

– Угадал. Не помнишь меня? Мне говорили, ты память потерял.

– Частично. Смутно помню.

– Что с тобой? Ранен? Почему тут один?

– Бой в городе вели, нас троих – пулемётчика и двух стрелков – в подвале завалило, прямое попадание чем-то крупным. Мне по колену прилетело, еле хожу. Я на стрёме стоял, поглядывал наружу, двое других выход откапывали. А тут за час до темноты увидел колонну наших, пленными вели. Там и парни из нашей роты были, и взводный, мой командир, раненый шёл.

– Игорев? – удивился лейтенант, они были хорошо знакомы.

– Да, наш старший. Пулемётчик разозлился и открыл огонь по конвоирам. У нас боезапас к тому времени почти закончился: у меня восемь патронов да у него полдиска. Но стреляли. Я все восемь патронов выпустил, троих немцев убил. Наши стали разбегаться. Взводный, которого, казалось, шатало от ранения и усталости, через забор легко перемахнул. А нас немцы гранатами закидали. Там сапожная мастерская была, я на себя кипу шкур и кож навалил, так и выжил. Слышал, как немцы по подвалу ходили, но меня не нашли, поленились шкуры перекидывать. Когда стемнело, выполз. Напарников не нашёл, выбрался наружу и вот двигаюсь к своим. Винтовка бесполезна, но как трость помогает.

– Знаю я ту бывшую сапожную мастерскую, хорошее место для обороны, – задумчиво протянул лейтенант. – А меня ранило в обе ноги, вот такие дела.

– Ничего, товарищ лейтенант, наши врачи поставят вас на ноги. Вы мне жизнь спасли, я вас вывезу. Око за око, добро за добро. Машину добуду, и уедем, управлять я умею.

– Думаешь, получится?

– На немецкой машине без проблем: все посчитают, что свои едут. Наши вряд ли далеко, так что доберёмся. Мы с вами не ходоки, поэтому только так. Да, а какую машину брать? Вижу, вы тут не один. Легковой хватит на всех или лучше грузовую?

– Грузовую. Тут одних только детей восемь, жена моя с детьми, ещё соседи. Прячутся. Слышал, что местные с нашими людьми творят?

– Слышал.

На этом разговор закончился. Я с трудом встал и пошаркал к забору, со второй попытки перебрался через него и двинул к немецкой стоянке легковых мотоциклов. У меня была даже была возможность выбрать из семи штук тот, что поновее. Это был лёгкий одноместный одиночка модели БМВ. Пойдёт.

Пропустив патруль, я пошаркал дальше. Там за углом стоял привлёкший моё внимание бронетранспортёр «Ганомаг». Пусть шумная техника, но зато точно никто не подумает, что на нём чужие едут. У его кормы стояли три солдата – курили, общались. И чего не спят? Пришлось стрелять из «Вала». К счастью, обошлось без шума, одного подранка пришлось добить штыком. По-быстрому обыскал их – документы, трофеи. Оружие не брал, своего хватает, если только боезапас для карабинов.

Я уже глянул, десантный отсек «Ганомага» был пуст, задние двери открыты, на вертлюге – спаренные зенитные пулемёты МГ. Потянул на себя дверцу со стороны водителя, она скрипнула. Забрался внутрь, подсветил фонариком приборную панель, прикинул, как управлять. В принципе, несложно. Запустил движок – тот схватился сразу, тёплый ещё, – сдвинулся с места и покатил прочь. Тела трёх солдат убрал в хранилище.

Отъехав подальше, остановился на минутку, избавился от тел, а потом перебрался в десантный отсек: там вещей много, надо глянуть. В хранилище ушли две коробки с патронами для пистолетов и пистолетов-пулемётов, две камуфлированные накидки, плащ с пропиткой от дождя, мотоциклетные очки, две пехотные лопатки в чехлах и большая лопата (у меня вот не было), топорик, шинель рядового (будет со мной, пока советскую себе не достану) и два ранца. Потом гляну, что в них, я в ранец, доставшийся мне от водителя «кюбельвагена», тоже ещё не заглядывал. На борту приметил привязанный ремнями тюк палатки, отстегнул и прибрал. Снаружи на бортах в держателях были пять канистр, тоже все забрал, это вещь дефицитная.

На «Ганомаге» я подъехал к забору и встал у калитки, сюда женщины должны были перетащить раненого лейтенанта. Вскоре калитка открылась, и я, выбравшись, помог затащить лейтенанта в десантный отсек. Потом и остальные забрались, сели на лавки, я показал, как дверцы запереть изнутри. Вернувшись в кабину, стронулся с места и покатил к выезду из города. Город я уже изучил, так что не плутал. Патрули только с дороги сходили, пропуская нас.

Когда мы уже покинули город и с включёнными фарами (это я под немцев маскировался) катили по дороге, над городом взлетели несколько ракет. Видать, трупы обнаружили или командир, лишившийся своей брони, тревогу поднял. А мы всё ехали. Чуть подальше свернули в поле, проехали стоянку одной из немецких частей, да так и катили дальше. Немцы ракеты слали (думаю, таким образом они предупреждали «своих», что мы прямо к русским едем), а я мигал фарами и катил дальше. Думаю, именно мигание нас и спасло, иначе бы сожгли.

Наконец мы выехали на стоянку наших танкистов, там было несколько Т-26. Нас тут же осветили фарами, показывая, что мы на прицеле, но, к счастью, разобрались. Трофей танкисты себе забрали. Лейтенанта отправили к медикам (ему операция требовалась), гражданских – в тыл, а меня – рапорт писать. С танкистами были и стрелки из моей дивизии, сюда и комдив мой подъехал, лично опросил, что и как было. Я всё рассказал, что за день видел.

Потом меня осмотрел военфельдшер, мужчина. Шаровары еле стянули: колено распухло, ткань натянулась. Многие присвистнули, увидев чёрную гематому. Но военфельдшер, ощупав, сказал, что ничего серьёзного, только сильный синяк, который сам пройдёт, госпитализация не требуется. Вот гад!

Я написал рапорт и сдал документы убитых мной немцев. Пять их было: фельдфебеля, водилы и тех троих у бронетранспортёра. В рапорте отметил, что двоих убил у «Ганомага», остальных по пути: мол, шлялись по улочкам. Рапорт приняли, документы забрали, поблагодарили. Мои надежды на награду – всё же командира спас, броню угнал и своим передал – не оправдались. Видимо, не было. Но комдив снял с руки часы и вручил мне как награду. Спасибо, конечно, но у меня уже есть одни на руке и ещё пять в запасе. Хотя поменял, теперь ношу часы комдива.

Так как ходок я тот ещё, а в этом месте стоял другой полк дивизии, не мой, меня на машине охраны, что была с комдивом, докинули до моего полка, всё равно мимо ехали. Там меня приняли, начштаба отметил, что я нашёлся, я даже свой батальон разыскал, тут и остатки роты обнаружились, едва на взвод тянули. Ротный в городе пропал, сейчас командовал взводный-два, тот самый. Пришлось ему подробно описывать, что да как со мной произошло в этот тяжёлый день.

Многие рыли окопы, готовились к новым боям. Вот и меня, выдав тридцать патронов и одну гранату РГД-33, отправили заниматься делом. Я быстро вырыл трофейной лопаткой стрелковую ячейку для стрельбы лёжа. Копать нормальную не стал: слишком устал. У меня в хранилище была одна шинель, да и та немецкая. Я её достал, на одну полу лёг, другой накрылся, да так и уснул в вырытой мной ячейке.