Убежище

– Не тяни! – воскликнул гражданин Каин. – Я давно хотел задать этот вопрос, но стеснялся. Говори, сколько воды ты ухлопываешь на грамм живой воды?

– Примерно кубический километр, – сказал Георгий Георгиевич. – При условии, что на одного человека требуется примерно шесть граммов живой воды. Понятно?

– А это много или мало? – спросила Кассандра. – Мне ваши километры непонятны. Я все по старинке, графинами и амфорами…

Георгий Георгиевич только отмахнулся от старухи. А вежливая Элина Виленовна сказала:

– Желающие могут подойти ко мне после совещания, и я дам точные цифры. Относительно объема озера Байкал.

Элина Виленовна ничего особенного не сказала, но все поняли, что озеру Байкал грозит гибель. Никто из них не был на Байкале, но еще из школьных учебников знали, что Байкал – это очень много воды, которая раньше была хрустально чистой, а теперь стала просто чистой.

– К сожалению, – продолжал Георгий Георгиевич, глядя на магистра Проникло, потому что остальные об этом уже слыхали, – мертвая вода обладает рядом отрицательных качеств. В ней никто и ничто не может жить – ни рыбы, ни водоросли, ни даже головастики, любое живое существо, которое попадет в эту воду, немедленно погибает.

– Ну уж это преувеличение! – загудел из-под колпака академик Сидоров. – Не сразу, а минут через пять.

– Как вы видите, академик меня поправил, – согласился Георгий Георгиевич. – Минут через пять…

– А она выздоровеет? – спросил магистр Проникло. – Вода придет в норму?

– Через двести лет, – ответила Райка Сидорова, которая многое знала, потому что муж ей многое рассказал. – Через двести лет в этой воде начнут размножаться амебы и инфузории, а еще через триста лет появятся лягушки.

– А куда вы дели первую воду? – спросил магистр.

– Что вы имеете в виду?

– Но вы одного гражданина омолодили? – Он показал на Каина. – И, наверное, для опытов тоже вода понадобилась?

– Наш завод, – ответил Георгий Георгиевич, – стоит в пустынной полярной местности, мы закупили секретный полигон на Кольском полуострове. Раньше на том полигоне производились отравляющие вещества и остатки их спускали в Ловозеро, которое обнесено колючей проволокой в шестнадцать рядов и обкопано рвами и валами. Но в настоящее время Ловозеро уже переполнено мертвой водой. Мы можем продолжить наш благородный труд, только если найдем, куда девать мертвую воду.

– А если в реку? – спросил магистр Проникло.

– В какую?

– Например, в Амур. Или в Волгу. А потом эта вода уйдет в море или океан.

– Была такая идея, но она опасная, – признался Георгий Георгиевич. – Ведь тамошнее местное население будет пить эту воду или умываться ею. И быстро вымрет. А как только вымрет, начнется расследование – и до нас докопаются.

Все замолчали.

Молчали и глядели на магистра Проникло.

Наконец Георгий Георгиевич произнес:

– Вы понимаете, наш новый коллега, что ваше сообщение может иметь для нас принципиальное значение?

– Понимаю, – ответил магистр жестяным голосом. – Но мой вклад в общее дело дорого стоит. Я должен стать первым в очереди на омоложение.

– Это мы еще обсудим! – воскликнула Райка Сидорова. – После моего супруга.

– Я предупреждала, – заявила Кассандра, – что это все хорошо не кончится!

– В порядке живой очереди! – заявил Эфимыч. – Мне тоже моя юность часто снится.

– Не пойдет, – сказал магистр. – Ищите сами, куда ваши помои сливать. Или пять миллиардов мне.

Магистр поднялся и отодвинул стул. Он еще больше стал похож на гороховый стручок.

Начался шум и движение, некоторые стали упрашивать Проникло не уходить, но тот был непреклонен.

Уловив секунду тишины, Элина Виленовна спокойно и тихо сказала:

– Уходите, уважаемый магистр. И оставайтесь стареньким. Сколько вам лет в обед?

– Неважно!

Но никуда стручок не ушел.

А снова уселся на свое место.

– Теперь расскажите нам, что вы нашли и что вы можете положить в нашу общую копилку, – сказала Элина Виленовна.

Конечно, она не была там главной, но она умела говорить так, что даже ее шепот был слышен в любом углу зала.

И магистр Проникло подчинился ее приказу.

– Моя специальность, – сказал он, – а также мое хобби – коллекционирование пещер. Я уже наколлекционировал шестнадцать больших и восемьдесят три малые пещеры. В разных частях света. Большую часть жизни я провожу под землей и получаю от этого удовольствие. А также извлекаю доход. Теперь много туристов, которые туда лезут. Очертя голову. Многие падают в пропасть, мы их не жалеем.

Магистр Проникло говорил короткими фразами и не заботился о том, чтобы они были гладкими, завершенными или красивыми. Будто вообще привык молчать.

– С каждым годом забираюсь все глубже. Так завещали родители. Покойные. Я стал магистром спелеологии, и меня уважают. Наконец в прошлом году я отыскал полость. Мечту спелеолога. Это очень большая полость глубоко под землей, там даже есть свое небольшое светило из подземной лавы. В этой полости можно разместить страну Люксембург или город Москву. Это чудо природы. Но я не могу пускать туда туристов, потому что проникнуть в полость можно только узким ходом. Он называется нитью. Длина нити пять километров, ширина в узких местах десять сантиметров. Надо бурить шахту в твердом граните в пять километров. Почти невозможно. Но если будет цель, то все можно.

На этом магистр Проникло закончил свою речь, и все стали глядеть на Георгия Георгиевича, потому что пока что не до конца поняли, в чем смысл открытия магистра.

– Не поняли? – произнес Георгий Георгиевич и засмеялся, как медный колокольчик. – А надо бы понять. Потому что в эту полость мы сольем всю мертвую воду. Если надо будет слить шесть километров, сольем шесть, а надо слить Ладожское озеро – оно пропадет бесследно, и никто никогда не догадается, что с ним случилось.

Вот тут члены президиума догадались, зачем им нужна гигантская полость в центре Земли.

И раздались аплодисменты.

Лишь Кассандра по имени Маргарита Федоровна не хлопала в ладоши.

– Предсказываю трагедию! Предвещаю крушение ваших планов. О нет, не стать мне снова молодой! Мои мечты напрасны… а надо сказать, что в молодости я была сказочно хороша. Некоторые греческие герои стрелялись из-за любви ко мне… из лука.