Страница 62 из 93
В этом нет тепла, ставшего привычным. Нет гнева, который он демонстрировал, пока я была Бучем.
Все исчезло.
Я впервые согласна даже на его неприязнь.
Пусть будет так, только чтобы вспомнил.
— Но…Как же так.
Я вдруг захлебываюсь эмоциями. Чувствую, как слезы продолжают все более навязчиво припекать и жечь веки. Чтобы сохранить лицо, отвожу глаза. Стараюсь не смотреть на мужчину.
В одночасье я умудряюсь рассмотреть всю комнату. Фокусируясь то на подсвечниках, то на стенах со столом. Быстро изучаю каждую мелочь…и ничего не запомнить. Внутри проносится сокрушительное цунами, делая меня потерянной и разбитой на мелкие кусочки.
Вдруг широкая ладонь опускается на мое плечо и легонько сжимает.
Я замираю на месте. Тяжело дышу. Застрявший в горле ком колет и не дает нормально выдохнуть.
Сжав пальцами мой подбородок, Аргалон поднимает мою голову, вынуждая посмотреть на него.
— Тебе больно, — хриплым тембром констатирует он.
— Больно…
До меня не сразу доходит, что он перешел со мной на «Ты».
— Почему тебе больно?
— Вы забыли меня, — едва слышно произношу. Почти шопотом. Наши глаза встречаются и я с трудом выдерживаю царящий непроглядный мрак напротив, живущий в его зрачках.
— Я был для тебя значим?
Этот вопрос обескураживает. Ответ вроде очевиден, но мы словно говорим не о чувствах, а о чем-то неважном и техническом.
— Зачем я здесь? — спрашиваю его. Первая одинокая слеза прорывается и грустно катится по щеке, оставляя соленую дорожку.
Аргалон вопросительно приподнимает бровь.
— Ты хочешь уйти?
Теряюсь.
И «да» и «нет».
Хочу сбежать и не могу сдвинуться с места. Я в незримой ловушке собственных разбитых иллюзий.
— Вы отпустите меня, если я скажу, что хочу?
— Нет.
— Ч-что? А зачем тогда спрашиваете?
Аргалон отпускает мой подбородок и отходит в сторону. Скользит безразличным и холодным взглядом по пейзажу за окном и когда поворачивает ко мне голову, в его глазах что-то вспыхивает.
Я не могу разобрать, но по коже расходится волна дрожи.
— Поскольку ты моя истинная. Как выяснилось. Я не могу тебя отпустить. Но я постараюсь, чтобы твое пребывание здесь было комфортным. Если что-то потребуется, то тебе это доставят.
Я опешив хлопаю ресницами, так часто, что рябит перед глазами.
Аргалон разворачивается и направляется к выходу. Касается ручки двери кончиками пальцев и снова оборачивается, будто вспомнив нечто важное.
— Возможно я поступил грубо, перенеся тебя сюда, но ты потеряла сознание.
Зря надеялась. В качестве «важного» мой бывший ректор решил принести своеобразные и очень сухие извинения.
Меня передергивает, я снова смотрю на платье, в котором оказалась «волшебным» образом и чувствую, как лицо заливает густым румянцем.
— Почему я так одета? — поднимаю на него ошарашенный взор.
Аргалон сдержанно усмехается.
— Я к выбору наряда не причастен. Но так ведь намного лучше, верно?
— Вы шутите?
— Ты бы предпочла остаться без одежды?
— Я не об этом!
Он хмурится, я тоже. Делаю решительный шаг к мужчине.
— Вы притащили меня к себе, ничего толком не объясняете. Вы говорите, что я останусь здесь потому что я ваша истинная, но у нас даже диалога не получается. Так какая цель моего пребывания в этом месте с вами?
— Для начала я хочу понять, кто ты такая и почему у тебя на руке Драхонгар, — резко и одновременно задумчиво отвечает Аргалон.
— Виолетта.
Бровь Аргалона снова взлетает вверх.
— Меня зовут Виолетта, — выдыхаю я, насупившись. — Я хочу увидеть профессора Эммета Ларча. Он живет в лагере рядом с озером.
— Что-то еще?
— Пока все, — бурчу себе под нос.
— Хорошо. До вечера, Виолетта.
— А?
Поднимаю голову и перед моими глазами захлопывается дверь.
До меня на сразу доходит, что Аргалон сухо обозначил время нашей следующей встречи. Остается только надеяться, что к нему или вернется память или он перестанет казаться таким отстраненным.
В одиночестве долго сидеть не приходится. Буквально сразу же, после ухода дракона, в комнату заглядывает служанка с подносом наполненным едой. А затем присланный Аргалоном лекарь. Судя по золотой печати на шее — лекарь из высшей лиги врачевателей.
— Вам надо отдыхать, — констатирует мужчина после осмотра с прощупыванием моего ментального состояния и ауры. — вижу слабость, вызванную эмоциональными потрясениями.
Ага. Я ее не только вижу, но и чувствую. Что не день, то потрясения и так прошел месяц.
— Чай с бодрящими травами после сна и по паре капель этого эликсира, — лекарь ставит на стол маленький флакон темного стекла.
Задерживаюсь на нем и поднимаю глаза на суетливого мужчину.
— Что с памятью дракона?
Рука лекаря замирает в воздухе над флаконом.
Я перефразирую свой вопрос:
— Почему вейн Аргалон утратил память?
Лекарь тяжело и протяжно вздыхает, я напрягаюсь.
— Это тайна или просто для вас сложная тема?
— Честно говоря, — мужчина снова вздыхает, выпрямляется, — да, вопрос действительно сложный. И я не уверен, что имею право его поднимать.
— Почему?
Мужчина плотно сжимает губы, опускает глаза. Не понимаю - он раздражен или просто нервничает.
Все же странная реакция. Возможно я себя накручиваю.
— Простите, как вас зовут? — вновь обращаюсь к мужчине.
— Я, Бонер, госпожа.
— Хм…Только Бонер? Ваша печать говорит о вашем титуле, — указываю на украшение на шее мужчины. Как не крути, но попасть в высшую лигу без преференций даже при незаурядных лекарских талантах — для простолюдина очень сложно.
— Титулы ни к чему. Мир сильно изменился. На данный момент я как многие, просто делаю свою работу, — не без грусти в голосе сообщает мужчина. — Пожалуйста, зовите меня просто Бонер.
— Хм…хорошо. Как скажете, — соглашаюсь, но чувствую себя неуютно. Все-таки за время проведенное в этом мире, привыкла считаться с титулованностью. — Бонер, могу я настоять на информации? Для меня это важно.
— К сожалению, я был бы рад вам помочь. Но не чем. Во-первых, я не знаю причин. Для меня пробуждение дракона, такое же необъяснимое чудо, как и для многих простых смертных. Во-вторых, все что касается драконорожденного вейна Аргалона — я не в праве обсуждать.
Мужчина поднимается и неспешно собирает свой походный саквояж. Некогда красивый, обтянутый дорогой кожей и украшенный благородными металлами, имитирующими растительный узор — тонкая и дорогая работа. Ныне потрепанный, местами прожженый.
Подняв взор на мужчину, всматриваюсь в беспокойные черты. Ловлю себя на мысли, что этот человек кажется жутко усталым.
Темные тени под глазами с отпечатком бессонницы. Густые растрепанные усы. Обычно такие отращивали мужчины, готовые регулярно посещать цирюльника. Вот только брадобрей явно давно в случае с Бонером ими не занимался.
А вот мантия мужчины, не смотря на гордо выставленную на показ печать, довольно скромная. Даже потрепанная, но опрятная.
— Вы раньше работали в столице? — вырывается само по себе.
Уголок губ мужчины напряженно дергается.
— Работал.
— Мне жаль.
— О чем? — по лицу мужчины скользит высокомерное недовольство.
И этот вопрос загоняет меня в тупик. Просто на короткий миг внешний вид мужчины вызвал у меня необъяснимое сочувствие.