Страница 8 из 91
— Пробил я, наконец, лабораторию и ускоритель электронов! Уже делают для нас в ИЯФ его. «Аквогеном» назвали. В следующем году у нас в университете будет ОНИЛ. Ты представляешь, отраслевых лабораторий у Минобщемаша всего одна в МАИ, а вторая вот у нас будет, в КГУ, — ответил он на вопрос Казьмина «как дела».
«Это, случаем, не секрет?» — задумался я о том, что может, наши органы не так уж неправы были.
— А где её разместите? — заинтересовался наш экскурсовод.
— Скорее всего, в новом четвертом корпусе, на горе, — пыхнул сигареткой Манилов. — Гольд уже плачет.
— Гольд — это декан биохимфака у нас, кому охота свои помещения отдавать, — шепнула Вера мне на ухо.
— Ну а куда ему против танка? — посмеялся вместе с Маниловым и Казьмин.
— А почему спутники ориентацию теряют? — спросила Вера, чуть не вызвав у меня приступ смеха, ведь со словом ориентация у меня другие более взрослые ассоциации.
— На их работу оказывает влияние горячая плазма, которая часто появляется на этой орбите. Взаимодействие этой плазмы со спутниками вызывает зарядку поверхности до высоких электрических потенциалов, которые приводят к мощным электромагнитным помехам в работе чувствительной электронной аппаратуры. «Электризация спутников на геостационарной орбите», если вкратце, — пояснил Манилов.
— А почему спутники… — опять попыталась спросить Вера, но я прервал её.
— Мы пойдём? Всё посмотрели, все интересно! — попросил учёных я, пока этот болтливый дядя нам все секреты не рассказал.
Мы попрощались, а я успел услышать смешную историю от Манилова напоследок:
— Руководитель СО АН академик Лаврентьев пригласил на закрытое совещание всех директоров НИИ. Представитель НПО начал докладывать суть проблемы. Вдруг открылась дверь, и в комнату с опозданием ввалился лысый бородатый мужик в рваном свитере (похожий на артиста Ролана Быкова). Без всякого пиетета к собравшимся он плюхнулся в кресло за столом, покрутил головой и выпалил: — «Повесьте рядом со спутником ультрафиолетовую лампу, она за счёт фотоэмиссии выровняет потенциал по поверхности, после чего разряды исчезнут. Это нефундаментально». После этого встал и ушёл, не попрощавшись. А был это директор Института ядерной физики, академик Будкер!
А для академической науки, видите, это неинтересная задача — нефундаментальная! — услышал я смех Казьмина в закрывающейся двери.
— Толя, там интересно же, — пробовала надуться Дурашко.
— Что именно? Как проходило закрытое заседание? Вот болтун, когда-нибудь его посадят, — зло сказал я, решая вычеркнуть запись из тетрадки.
Дом Веры оказался обычной хрущёвкой в пять этажей, и меня неожиданно пригласили в гости! Я что, дурак отказываться? В квартире никого не было, в большой прихожей метров двадцать, не иначе, стояло пианино, сама квартира была из четырех комнат.
— Ты на пианино играешь? — спросил я.
— Ага, пошли ко мне, — Вера, сняв верхнюю одежду, зашла в небольшую комнату.
Следую за ней, разглядывая её попку в платье.
— Брат у друзей до завтра, родители на концерте, часа два-три ещё, — сказал девушка, садясь на кровать.
— То есть времени у нас все меньше и меньше остаётся? — я сел на стул около стола с учебниками.
— В точку! Люблю умных мальчиков… и сильных. Но умных больше. А ты умный и сильный, — сказал Вера, глядя мне в глаза.