Страница 14 из 91
— Не всё так просто, — вздохнул директор, и подвинул ко мне какую-то папочку. — На, посмотри это, между нами, конечно.
Вчитываюсь и офигеваю. Этот самый Вагенов Николай — герой-афганец. Призван в восемьдесят первом году, в восемьдесят втором служил в 201-й МСД, демобилизован по ранению. Государственные награды: Орден Красной звезды — наш, «Звезды» — афганский, ещё афганская медаль и наш знак «воину-интернационалисту». В том же восемьдесят втором поступил в нашу школу, так как в армию ушёл после восьмилетки и двух лет работы в колхозе.
— Даже не знал, что у нас такие есть, — не подумав сказанул я, и тут же поплатился.
— Зато про племянницу генсека в курсе был, — попенял мне Ким.
— Тогда он генсеком не был, — поправил я, но упрёк принял.
Халатно я отношусь к своей работе, хотя больше сотни народу у нас, поди, всех прошерсти, и у меня нет личных дел комсомольцев, те, что сами собираем — ни о чем, когда приняли, откуда переведён к нам и тп.
— Кто бы мне личное дело показал до этого? — огрызнулся я. — Так обычный парень, тихий, ни с кем не спорит, да не выглядит он на свой возраст — сверился я с личным делом. — Так у него вчера и день рожденья был как у меня! Вот и причина посиделок в ресторане!
— Случай сложный, надо помочь парню. Ты как, со мной? — спросил директор. — Ещё и борьба эта с пьянством! Я в вытрезвитель собираюсь ехать, со мной он говорить не станет, думаю, а тебе может и рассказать, как дело было.
— Едем, — естественно соглашаюсь я.
Первая странность оказалась в том, что бедолага в вытрезвителе Октябрьского района почему-то, а не там, где находится ресторан «Яхонт». Это здание на остановке станции «Путепровод» или кинотеатр «Космос», если на автобусе. Мы проехали мимо каких-то газовых баллонов, зарытых в землю, и остановились около старой кирпичной двухэтажки.
— Иди сам пока, если что, я подойду, и не говори, что мы вместе приехали, я Колю уже немного знаю, замкнётся, и ничего из него не вытащишь клещами, — сказал Ким, давая мне несколько десяток на выкуп.
«Трезвяк». Кто не был там во времена СССР, сейчас не поймёт. Невысокая оградка, побеленное здание, мощная стальная дверь с закрытым окошком-бойницей, и вот я в приёмной. Тут застеленный клеенкой стол, на котором стоит одинокий красный телефон. Встречает меня худенькая темноволосая невысокая женщина в белом халате, лет за пятьдесят.
«Фельдшерица», — догадываюсь я.
— Фамилия? — спрашивает она, выслушав мою просьбу.
— Вагенов Николай, — отвечаю я.
— Штыба, Анатолий! — слышу я чей-то голос.
Оглянувшись, вижу подполковника милиции, нашего куратора в обществе «Динамо», забыл имя-отчество, а фамилию забыть невозможно — Иванов его фамилия.
— Добрый день, «тащ полковник» — повышаю того в звании. — А вы тут, какими судьбами?
— Есть такой, уже можно забрать, но денег у него нет, — поднимает глаза от списков фельдшерица.