Френдзона для бэдбоя

Кнопка на ужин

Макс

Поверить не могу, что я это делаю.

От напряжения уже в глазах двоится, но в профиле замешкавшегося у турникета шефа так и не вижу ничего впечатляющего. Обычный мужик — среднего телосложения, среднего роста, среднего возраста. Что в нём может привлечь молодую девушку ума не приложу. Не на кошелёк же Германа Мари позарилась?! Тут без вариантов, корысть не про неё. Тем любопытнее.

— Свиридова, — подзываю эффектную шатенку, продолжая выстукивать пальцами по стойке ресепшена нечто весьма напоминающее похоронный марш.

— Да, Максим Викторович?

Девушка перестаёт печатать, и с вежливым выражением на кукольном лице ждёт распоряжений.

— Ты уже зарезервировала столик на вечер для Германа Сергеевича?

— Да, вот, — опрометчиво кивает добродушная Алиса, разворачивая ко мне ноутбук.

— Отлично, — усмехаюсь, считав нужную мне информацию. — Как наша новая стажёрка, справляется?

— Вполне.

Вот что значит профессионализм. Ни одна мимическая мышца не выдаёт любопытства. А ведь я лично никогда ни о ком не справлялся. Ещё одно доказательство, что Ахметова крепко схватила меня за жабры.

— Тогда почему её рабочее место пустует?

— Герман Сергеевич велел отпустить Марьям пораньше, — рапортует Алиса и, безошибочно распознав недосказанность, справляется: — Что-то ещё?

— Что ты можешь сказать о нашем шефе как женщина? Непредвзято.

— Неэтично обсуждать…

— Премию хочешь? — перебиваю её нетерпеливым взмахом руки.

— Импозантный, серьёзный мужчина, — выдаёт она, едва мазнув взглядом по фигуре Германа. — Весьма хорошо сохранившийся, располагающий к себе…

— Достаточно, — морщусь, безрезультатно пытаясь натянуть хоть одно из этих определений на опостылевшую персону начальника. — Смотри внимательнее. Вот плешь, например, тебя совсем не смущает?

— Залысина — признак ума, — невозмутимо отвечает Свиридова.

— Странно, что женщины при этом сплошь щеголяют густыми гривами, — бросаю едко, не в силах сдержать раздражения.

Домой еду с твёрдым намереньем выкинуть это «не свидание» из головы. Вот сейчас наверну чего-нибудь сытного и буду до ночи спокойно пялиться в плазму. А Герман там пусть хоть фимиам нюхает! Ничего ему не обломится. По идее. Ну не совсем же Мари слепая?!

Чтобы я ещё раз, да так повёлся на провокации взбалмошной мерзавки… Да никогда. Никогда за мной такого не водилось! И впредь не будет.

Впрочем, метнулся я к холодильнику почём зря — ряд полок встречает первозданной пустотой. Запасы полуфабрикатов, увы, совсем не вовремя закончились, а идти закупаться новой партией набивших оскомину наггетсов совсем неохота.

Сегодняшний ужин холостяка подразумевает либо острый кетчуп и корку засохшего хлеба, либо придётся осчастливить визитом брата со сводной сестрой. У голубков наверняка завалялось для меня что-нибудь вкусненькое. Но… к ним на удивление не тянет. Молодой семье и без меня есть чем заняться вечером.

В общем, через четверть часа я при параде, навожу последние штрихи: небрежно взъерошиваю перед зеркалом тёмные волосы, зашнуровываю ботинки, поправляю воротник футболки, а вот флакон парфюма вызывает кривую улыбку. Интересно, какой аромат всё-таки выбрала Мари?

Чтоб ей там аппетит отбило. Совсем из головы не идёт. Ничего, скоро сам всё разузнаю.

Просто ужин на террасе, убеждаю себя, накидывая косуху. Запираю дверь, прислушиваясь к частому топоту за спиной. Голова от мыслей и без того раскалывается — каждый шаг молотком по темечку.

Да что ж вы шумные такие, а?

— Мама, а можно мы поиграем в индейцев?

— Костя, ну какие индейцы? — распекает ребёнка уже знакомый мне женский голос. — В поросят поиграли уже, хватит.

— В пиратов! — вклинивается в разговор ещё один, совсем тоненький детский голосок.

— Господи, на полминуты всего отвернулась. Где вы только лужу так быстро нашли?

— Она сама появилась… — заговаривает будущий сказочник, но почему-то резко осекается.

Я оборачиваюсь, чтобы узнать, кого благодарить за наступление блаженной тишины. На меня с таким же немым вопросом смотрят три пары глаз. Два чумазых пострелёнка явно дошкольного возраста аж рты раскрыли, так поглотила их внимание моя персона.

Стоим, разглядываем друг друга, наверное, с полминуты.

— Привет, — растерянно скребу пятернёй затылок, поняв, что дети просто так не отомрут.

— Ксюша! — Лина хмурится, безуспешно пытаясь ухватить внезапно рванувшую ко мне девчушку за капюшон.

— Это ты бабайка? — Грозно тычет мелочь грязным прутиком мне в колено.

Ну вашу ж Машу! Как сговорились все.

Медленно опускаюсь на корточки, игнорируя подбежавшего к сестре мальчишку и грозное сопение их мамаши.

— Он самый, — киваю утвердительно, мрачно понижая голос. — И знаешь, что, Кнопка… Ты мне на один зуб. Так что слушайся маму или жди меня в гости.

— А мама сказала, что ты вредный и лохматый! Поэтому вот тебе!

У меня натурально бубенцы поджимаются, когда наглая Кнопка цепкими пальцами зажимает мне нос. Прямо чувствую, как на самом кончике наливается слива!

— Что ж ты, мать, детей страху не учишь? — зло стреляю глазами в хохотнувшую Лину.

— Ой, иди уже, куда шёл, умник.

Иду, а что мне остаётся делать? Потому что как реагировать на выходку маленькой бандитки в упор не соображу. Вроде и больно, и грязное пятно на светлых джинсах, а вроде похвалить охота. Всё-таки молодец девчонка, храбрая. Не растерялась.

К террасе решаю прогуляться пешком, чтобы ещё чуток стемнело и мои бесславные отметины не так сильно бросались в глаза. А то ж Герман наверняка начистил пёрышки, не чета мне подбитому. Ну ничего, посмотрим, что на моё появление дельного прокукарекает.

Мари

— И тут она бабайку хрясть за сопатку! — восторженно рассказывает Костя, сидя на стиральной машинке, пока я умываю своё изгваздавшееся в луже чадо.

Стоит представить, что по этому поводу думает Мартышев, как грудь сжимает невнятная горечь. Понимаю, что глупо, наверное, но очень хочется, чтобы он нашей девочкой гордился. Допускаю, что где-то поступаю неправильно, но страшно… Макс такой дурной, такой неуправляемый, нужна она ему, эта ответственность? Не станет ли обузой? Боже… Я скоро совсем спать перестану с такими мыслями.

Вот и круги тёмные под глазами — отмечаю, бросая быстрый взгляд в зеркало. Не стала даже особо краситься. Зачем? Ведь ужинать с Германом иду не для себя, а ради Лины. Это её звёздный час. Её пусть маленький, но шанс на семейное счастье. Собственно, присутствие подруги и было главным условием. Как ни крути, а он всяко приличнее усатых любителей рыбалки и закуски на скорую руку. Только бы у них всё получилось, как за себя волнуюсь.

— Больше он шуметь не будет, — продолжает тараторить уже Ксюша, отфыркиваясь от воды.

— Это бабай тебе сказал?

— Он не мог говорить, — важно поясняет Костик.

— Почему?

— У него глаза на лоб лезли, — признаётся Ксюша, пока я промокаю порозовевшие от смущения щёки полотенцем.

М-да… Представляю, сколько мне предстоит услышать о своих методах воспитания лестного. Тоже глаза куда-нибудь полезут, прятаться.

— Мари, там Амиль пришёл… — Заглядывает в ванную Лина.

Выражения растерянности на её лице гость настолько редкий, что я отстранённо оставляю подругу с детьми, а сама уже накидываю с десяток вариантов, чем таким мог озадачить её мой брат. От ножевого до полиции на хвосте.