Френдзона для бэдбоя

— Я, по-моему, внятно сказал, что звук в пределах нормы, — произносит Макс с предупреждением в бархатном тоне. — Как именинник, имею право на понимание?

— Как именинник — прими мои поздравления, а как человек ты… гад. — на автомате смягчаю матерное выражение. Жаль эмоции с той же лёгкостью не укротить, раскалённый воздух на выдохе жжёт горло.

Его брови взлетают куда-то под корни небрежно взъерошенных волос.

— Любопытного ты обо мне мнения.

Серьёзно?

Да у меня твоими стараниями от слёз прогнило три подушки, хроническая бессонница и пару искать успеваю только к носкам.

— Если нам больше нечего обсудить я, пожалуй, пойду, — благоразумно капитулирую. Ну а что ещё делать-то? Припереться-то я припёрлась, а тут… он! Самоуверенный, наглый и ни капли не раскаивающийся.

Макс, отчего-то просияв лицом и воодушевлённо клацнув зубами, кивает на дверь.

— Ну пойдём.

— А ты куда разбежался? — Непонимающе разглядываю его длинные пальцы на моей талии и только затем соображаю, что вольности надо бы сразу пресечь.

— Как куда? Провожу, а ты в благодарность угостишь меня чем-нибудь.

Убедившись, что своими силами его загребущие клешни не расцепить, делаю попытку хотя бы отшагнуть на приемлемое расстояние. Кто знает, какая ещё придурь ударит ему в голову.

— Моя квартира рядом, считай проводил. — Не обнаружив на бесстыжем лице должной реакции, развиваю мысль: — Ты извини, конечно, но у меня нет привычки водить в дом кого попало, а конкретно тебе я и на коврике в прихожей потоптаться не доверю.

— Мне показалось, в прошлый раз мы неплохо потоптались. Разве нет?..

— Ну знаешь, Мартышев… — захлёбываюсь воздухом. — Про такие казусы моя подруга обычно говорит: «Раз не запомнилось, то и не было ничего достойного внимания».

Даже слова выговаривать, глядя в его наглые глаза, оказывается делом нелёгким. Хочется поскорее запереться на все замки, накапать себе седативных и забраться в ванную, чтобы скорее смыть с себя шлейф его парфюма. Ночные препирательства в столь плотный график никак не умещаются.

Макс явно не ожидал такого поворота. Целиком оправданного и заслуженного, между прочим! Судя по тому, как раздуваются его ноздри, новоявленный сосед готов освежить мою память прямо здесь и сейчас. И ни черта теперь не съедет, пока не испортит мне жизнь во второй раз.

— Не запомнилось, значит. Иди-ка сюда… — всё так же заставляя меня пятиться, хищно произносит он. — Отчего же стонала как та кошка мартовской ночью?

— Щадила твоё самолюбие.

Испепеляя друг друга взглядами, мы вальсируем по лестничной клетке, покуда я не упираюсь спиной в дверь собственной квартиры.

— Открывай, Мари. Раз уж заглянула в гости, я всё равно не отстану, пока не получу подарок в свой день рождения.

Настойчивые домогательства Мартышева — а исполняет он сейчас именно это — меня, конечно, где надо тревожат, но не так чтобы прям контузило ударной дозой эндорфинов. Всё-таки ситуация не та, мы уже не те, и за стеной заждалась маму наша дочь, о которой Максу знать совсем необязательно.

Он был нужен нам, когда у Ксюши резались первые зубки. Когда малышка только училась ходить, и я порой не могла в туалет отбежать из страха, что она во что-нибудь врежется.

Маленькая непоседа вся пошла в отца. Покой мне даже не снился, пока он вольготно высыпался, ни о чём не тревожась. Помогал только Амиль. Ну до тех пор, пока дочурка не назвала его перед воспитательницей папой… Знатный тогда вышел конфуз, учитывая, что о нашей родственной связи молоденькая няня была осведомлена. Брат съехал от нас на следующий день, но осадочек остался на редкость грязный.

Мне даже не жалко принять Макса на всё готовое. Но где гарантии, что он опять не наиграется и пропадёт?

Нет, обидеть Ксюшу я ему не позволю, пусть остаётся только моим разочарованием. Пусть кто-нибудь другой, раскинув руки, спешит на те же грабли.

Я же в недоумении продолжаю смотреть снизу вверх на нависающего надо мной нахала.

— Какой ещё подарок? — напоминаю ему, а заодно и себе причину наших гляделок.

— Даже не знаю… — отзывается Макс, буравя жадным взглядом мои губы. — Доверюсь твоей фантазии.

Ещё б на этом моменте моя фантазия не помахала ручкой.

Память ему, что ли, отбило?

Я-то хорошо помню, чем оно чревато. Поддашься, потом не отвадишь, а открытым текстом пошлёшь — Макс же обязательно воспримет как вызов. Вон как на «казус» взъелся, чудом пятнами не пошёл. В общем, неизвестно что хуже.

Н-да… Ситуация однако.

— А ты не боишься, что сейчас выйдет мой мужчина и опробует на тебе свои фантазии? — стращаю его, ни на что особо не надеясь.

Макса моя попытка себя отстоять ввергает в приступ безудержного веселья.

— Чей мужчина, повтори-ка?

— Мой, — мрачно смотрю на него исподлобья.

Гипотетический. Какая вообще разница?

— Да нет у тебя никого, Ахметова, — уверенно заявляет Макс. — И быть не может.

Вот тут за себя становится по-настоящему обидно. Беды с личной жизнью ещё не повод злорадно сушить зубы. У самого на безымянном ни кольца обручального, ни даже полосы от него.

— Это почему же? — Прищуриваюсь.

— Какой идиот будет отсиживаться дома, послав свою женщину разбираться с потенциальным соперником?

Теперь настаёт мой черёд саркастично усмехаться.

— Ты, что ли, соперник?

— Почему бы и нет? — соблазнительно понижает он голос. — Были времена, ты сама набивалась мне в девушки.

Какая избирательная память однако.

— Какую только дрянь не тянут люди в рот по юной глупости, — старательно придаю своему голосу ироничный оттенок, сжимая крепче биту взмокшей ладонью. — Да ты и сам, помнится, чуть не поужинал эпично.

И ведь накалять не хочется. Приходится соображать, стиснув зубы и стараясь абстрагироваться от залётной мысли, что в последний раз мужское тело прижималось ко мне так близко не меньше месяца назад. В час пик в метро. Потом я устроилась на другую работу, в шаговой доступности, и мои интимные приключения на том благополучно закончились.

— Ладно, — решаю не дёргать зверя за усы ради своего же блага. Немного подаюсь вперёд. — С днём рождения, сосед.

Просияв самодовольной ухмылкой, Макс прикрывает глаза. Видимо, прочитал по лицу отсутствие у меня дурных намерений и напрочь позабыл, что я к нему постучалась не с пустыми руками. Другими словами — размечтался, болван.

Я торжественно протягиваю биту, подспудно радуясь поводу избавиться от забытого Амилем хлама, а Макс в этот момент нетерпеливо склоняется ниже. Прямиком лобешником в прочный ясеневый ствол…

— Ахметова! — рычит он, хватаясь за голову, на что я с перепугу разжимаю пальцы, отчего увесистый снаряд падает ему на ноги. Пользуясь заминкой, прошмыгиваю за дверь и с молотящимся в рёбра сердцем проворачиваю замки. — А ну-ка, вернись! Открывай, немедленно. Мы не договорили.

— Хватит тебе, вымогатель, — отзываюсь с дурной улыбкой. — Это все подарки на сегодня.

— Мам, а почему бабайка просит подарки?

Обернувшись, вижу, что Ксеня всё-таки выглянула из детской и теперь растерянно хлопает круглыми как блюдца глазами.

Сделав очередной глубокий вдох, увожу её в комнату.

— Потому что совести у него нет.

— Можно я подарю ему своего мишку?

Я подвисаю, расслышав в детском вздохе жалостливые нотки.

— Ксения, давай-ка повторим: ты не принимаешь подарки от незнакомых людей. Даже если видела, что я с ними общаюсь. И сама ничего им не даришь. Договорились?