Страница 2 из 6
— Что тут вообще… — я успел лишь отвернуть голову немного вправо, как меня тут же вырвало. Судя по всему, рвало меня не в первый раз — желчь и какая-то пена, а от спазмов пустого желудка болят все мышцы живота.
— Это правильно. Давай-давай. — подбодрил Федька.
— Воды, воды дай ему. — произнёс Шутихин. Тоже кстати говоря живой.
— Володь, глотни, а то блювать нечем уже.
— Угу. — Промямлил я и не найдя в руках сил просто открыл рот, куда Федька влил столько воды, что я чуть не захлебнулся.
— Лан, хорош. Подыши. — затем обратился к Шутихину. — Палыч, чё дальше-то делать?
— Так, значится нужно в санчасть вести и побыстрее. Там его почистят.
— Значит потащили, что ли. Коптер дольше ждать.
— Понял. — кивнул учёный и перебросил автомат за спину.
— Вов, комфорта не обещаю, ты уж прости, но придётся тебя волочь.
— Я…сам… — я попытался запротестовать, хотя даже не понял толком, чего от меня хотели.
— Сусам! Лежи, водичку пей. Палыч, иди вперёд – дорогу расчищай.
Шутихин кивнул, снял с плеча автомат и направился сквозь кусты. Федька наоборот, закинул автомат за спину, схватил меня за лямки жилета, крякнул и волоком потащил за собой. Мои мозги, судя по ощущениям, были похожи на манную кашу вперемешку с клеем, но даже в таком состоянии, я согласился с его решением. По влажной траве, тащить было всё равно, что санки по снегу. Вот только куда тащить, я так и не вспомнил. А что я вообще помню?
Помню, шли по зарослям втроём. Неторопливо шли. Держали связь с кем-то. Убивали динозавров? Да нет, бред какой-то. А может и нет. Потом…что же было потом? Вроде на землю мы сели. А зачем? Привал? Да нет, тут что-то другое. Потом как будто трясло сильно или упал я. Ничего не понимаю.
В какой-то момент Федька решил закинуть меня на спину и прошёл так, пыхтя как боров, какое-то время. Затем опять положил на землю, передохнул видимо и снова понёс. Я периодически вырубался, А попытки вытирать рот периодически наполнявшийся слюной и еще чем-то отвратительно горьким из желудка в силу абсолютной бесполезности пришлось прекратить, просто за бесполезностью сего действия. Скрипнула дверь машины, меня кое-как запихнули внутрь, завёлся почти бесшумный мотор, и мы куда-то поехали.
— Сколько он в отключке? — спросил женский голос.
— Да чёрт его знает. Полчаса ехали. То открывал глаза, то вырубался.
— Чего сделали?
— Да ясное дело сыворотку. Но не сразу. Трясун был, а потом искали. Минут с десять, наверное. — Сказал Федька и я услышал, как он чиркнул зажигалкой.
— А ну мать твою пшёл отсюда! Всё, все посторонние вон из палатки.
— Да всё-всё, Тамар Пална, понял, не тупой. А, вот образец кстати. — Что там происходило я не слышал, но различил как что-то тяжёлое с глухим стуком упало на стол.
— Кать, физраствор подключай. И кровь у него возьми.
— Ага. — раздался другой женский голос, но уже заметно моложе.
— Бирюков, ну ты как зелёный совсем, ей богу. Ой выкарабкаешься, от жены получишь!
— Я…Настя. Что с ней?
— Тихо. Поговоришь ещё.
Я попытался так просто не сдаваться, но засасывающая темнота вновь поглотила меня, не оставив ни единого шанса на борьбу.
— Тамара Павловна, я на минутку только. Пожалуйста.
— А толку то? Спит он!
— Мне только посмотреть. — взмолилась девушка, вызвав своим голосом у меня одновременно радость и тревогу.
— Да иди, но не трогай его. Слаб он ещё очень.
— Хорошо-хорошо.
Облизав кончиком языка иссохшие губы, я собрал все силы в кулак и приоткрыл глаза, но всего лишь до уровня щёлочек. Но этого хватило, что бы даже в полумраке узнать Настю.
— Любимая? — сказал я так громко, как только смог. Хотя скорее всего это был лишь шёпот.
— Милый. — сказала Настя и тут же начала реветь.
— Ну чего ты?
— Да что же это такое? — она совсем потеряла над собой контроль и бросилась мне на грудь. — Я тебя ненавижу.
— А я вот тебя люблю. — руки к сожалению по прежнему не слушались, хотя желание её обнять было катастрофическим.
— Сволочь ты.
— Как скажешь. Что со мной?
— С тобой как обычно ты! И твои приключения! И твоё геройство, будь оно проклято!
— Так, Бирюкова, ну договорились же. Отпусти, слабый он. — возмущённо сказала Тамара Павловна, и попыталась отпихнуть от меня Настю.
— Не отпущу. Никогда-никогда больше!
— Да задушишь же, дурёха. Всё, приём посетителей закончен. А то саму в стационар положу.
— Да кто-нибудь ответьте, что со мной?
— Спи, сынок, спи. — Уже тише сказала врач, что-то подкрутила на капельнице и я в который раз провалился в небытие.
Не уверен точно, сколько ещё прошло дней, а может и недель, я наконец проснулся уже на привычном окончании своего сна. Мои глаза чёрные, а я душу себя окровавленными руками. Попытался приподняться и тут же рухнул обратно. Мне хоть и стало заметно лучше, но голова кружилась, как будто сегодня первое января, а спал я на карусели.
— Тамара Пална, Бирюков проснулся. — зачирикал чей—то молодой звонкий голос. Медсестры, наверное. Я даже вспомнил, что её вроде бы Катей зовут.
— Давно пора уже. В санатории ещё отлежаться успеет, воевода.
— Доброе…утро? — неуверенно спросил я и повторил попытку подняться. На этот раз неторопливо и с опаской.
— День уже, день. Как чувствуешь себя? — теперь я вспомнил главврача госпиталя Морского, Тамару Павловну. Бойкую женщину, около шестидесяти лет с собранными в тугой пучок волосами и квадратными очками на пол лица.
— Не знаю. Как мешок с говном, если честно.
— Да это понятно. Руки ноги чувствуешь? Голова кружится?
— Руки, ноги чувствую. Голова кружится. Вас узнаю. В глазах не двоится…
— Так, я тут врач. Сама, что нужно спрошу. — она резко меня оборвала. — Где находишься – знаешь?
— В полевом госпитале Морского, Тамар Пална.
— А сколько ты тут знаешь?
— Без понятия. — честно признался я. — А сколько?
— Четыре дня как привезли.
— Да? А кажется дольше.
— Да понятное дело. Ты и не спал считай. Лихорадило как цуцика.
— Где жена моя, скажите пожалуйста.
— А! — отмахнулась врач. — Еле выставила вчера. Дома наверно, или где там.
— А что вообще со мной случилось? — задал я самый важный вопрос.
— Совсем ничего не помнишь? — врач недоверчиво прищурившись склонила голову. — Совсем-совсем?
— Трясло помню. А потом ничего не помню.
— Кать. — крикнула она медсестре. — Банку с трофеем принеси сюда.
— Несу-несу.
— А ты, друг мой, на руку свою посмотри. Только бинт не снимай — Тамара Павловна предостерегающе подняла указательный палец. На руку свою посмотри. Только бинт не снимай.
Когда я только очнулся, то, наверное, как любой другой мужчина, чисто инстинктивно проверил на мести ли моё мужество. Убедившись, что ничего не пострадало, и думать забыл о другом. А сейчас впервые заметил, что вся кисть правой руки перевязана. Именно перевязана, а не в гипсе. Значит перелома нет.
— И что там?
— Укусили тебя. Во. — она показала кивком головы на Катю которая подошла с большой прозрачной банкой в руке. В желтоватой жидкости было что-то походящее на крупную змею, свёрнутую кольцами. Я протянул руки к пятилитровой банке, но Катя закачала головой, видимо сомневаясь, что силы ко мне вернулись. Просто поставила её мне прямо на кровать. От обыкновенной змеи, эта тварь отличалась всего двумя особенностями строения. Брюхо было сплошь покрыто присосками, как у осьминога. Зачем интересно? А вторая, ещё более странная особенность, которая заставила негромко выматериться — у существа было две головы.