Страница 63 из 78
- После рассказа Метцендорфера, - объяснил ассистент, - у меня было такое впечатление, что Себастиан, или Хебзакер, или даже оба они как-то причастны к предприятию Альтбауэра. Я предположил также, что пребывание второго лица на даче в момент убийства не было случайностью. Это лицо, считал я, имело какие-то деловые связи с Альтбауэром. Поэтому я нарочно дал понять Себастиану и Хебзакеру, что у Метцендорфера возникли какие-то подозрения, которые он хочет проверить на месте происшествия. - Он потер лоб и продолжал: - Покуда это второе лицо полагает, что дача охраняется полицией, оно не рискнет пробраться туда, это ясно. Так вот я дал лазейку: восемнадцатого октября, сказал я, мы снимем печати, а девятнадцатого адвокат обследует дачу. В промежутке, рассчитывал я, это второе лицо явится, чтобы замести следы.
Гроль внимательно слушал.
- Очень красиво, - согласился он, - очень красиво придумано. Когда вы, собственно, читали в последний раз детективный роман, Грисбюль?
Тот снова почувствовал, что краснеет. Гроль не стал дожидаться ответа.
- Время, - обобщил он, - служит, так сказать, салом в ловушке. И нужно лишь терпеливо дождаться, чтобы она захлопнулась. Очень тонко задумано, честь и хвала. Только эта ловушка никогда не захлопнется! - Помолчав, он еще раз подтвердил сказанное: - Никогда! - А если, - спросил Гроль, - ни Себастиан, ни Хебзакер не были на даче с Альтбауэром, что тогда?
- Тогда, - с готовностью ответил Грисбюль, - я, видимо, не ошибся, предположив, что хотя бы один из них оповестит неизвестное нам второе лицо. И тогда явится именно оно!
- А почему? - спросил в ответ Гроль. - Из-за какого-то смутного подозрения? Нет, позвольте вам доложить: тот, о ком идет речь, будет держаться как можно дальше от дачи! Он просто подождет, посмотрит, обнаружим ли мы его, а если обнаружим, скажет, что скрывался из страха перед полицией, из боязни скандала! Грисбюль, - проникновенно сказал Гроль и положил правую ладонь на протокол ассистента, - здесь сказано гораздо больше, чем вы заметили! - Он взглянул на ассистента. - Я мог бы и объяснить вам, почему это так, но объясню позже. Сначала нам нужно кое-что подготовить. Завтра днем вы уедете на машине. Задание, - он задумчиво потер лысину, - будет дано завтра утром. За ночь я все обдумаю. Вы, Грисбюль, явитесь сюда в семь утра и получите дальнейшие указания. Я стал недоверчив, Грисбюль! Вы возобновили розыски по закрытому нами делу об убийстве, документация уже у следователя. Вы были вправе возобновить их лишь по его поручению. Теперь вы не вправе удивляться, если я осторожен и не открываю вам своих карт. Кто знает, кому вы их покажете!
Это не понравилось ассистенту. И все же он был рад, что комиссар оказался так милостив.
- Ах, - простонал Гроль, встав с кресла и потянувшись, - проклятый ишиас, вот она, старость!
Он проковылял к двери. Грисбюль поднялся. Гроль остановился, положив руку на дверную ручку. Он повернул к Грисбюлю свое широкое усталое лицо.
- И не забудьте, - сказал он, указывая большим пальцем на комнату Грисбюля, - погасить там свет. - Он потер кончик носа большим и указательным пальцами и прибавил: - Кстати, вам не бросилось в глаза, что этот Вильденфаль, придворный юрист Хебзакера, чертовски похож на человека, который остановился одновременно с Альтбауэром во франкфуртской гостинице «Майнау»? Подумайте об этом еще раз. Конечно, если захотите.
Дверь закрылась за ним. Грисбюль посмотрел на нее. Вдруг она вновь отворилась, и показалась голова Гроля; он, протянув руку к своей старой шляпе, схватил ее и напялил на лысину, бормоча:
- Опять чуть не забыл! Спокойной ночи!
Дверь снова закрылась.
Старый маньяк, подумал Грисбюль почти смущенно и не без нежности.