Страница 22 из 59
II. ВЫСКАЗЫВАНИЕ И АРХИВ
1. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ
Мне кажется, что мы уже пошли на риск, когда, артикулируя великую поверхность дискурса, предположили существование этих немногих странных и удаленных фигур, которые я назвал дискурсивными формациями, когда в заботе о методе традиционных общностей на время отложили книги и произведения, когда отказались считать принципом общности законы построения дискурса (с вытекающей из этого формальной организацией) или положение говорящего субъекта (с контекстом и психологической подоплекой, которые его характеризуют), когда выяснили, что более не относим дискурс ни к первооснове опыта, ни к инстанции априорного знания, но выводим правила его образования из него же самого. Я полагаю, что пора предпринять исследование системы появления объектов, возникновения и распределения видов высказывания, введения и рассеивания концептов, развертывания стратегических предпочтений, а также определить абстрактные и спорные общности вместо того, чтобы принимать уже данные если не в неоспоримой очевидности, то, по меньшей мере, в излишне общепринятой форме.
Но о чем, собственно, я говорил до сих пор? Каков был объект моего исследования? Что я пытался описать? «Высказывания» — одновременно в их прерывности, освобождающей от всех форм, и в общем, неограниченном и, по-видимому, бесформенном поле дискурса. Я остерегался давать предварительное определение высказыванию. Я не пытался сформулировать его по мере продвижения вперед, чтобы'найти оправдание наивности исходной точки отсчета. Более того — ив этом несомненно неизбежное последствие подобной беззаботности — я спрашиваю себя, не изменилась ли на протяжении пути моя ориентация, не поменял ли я свой первоначальный азимут? О высказываниях ли я говорил, анализируя «объекты», «концепты» и еще более тщательно «стратегии»? Определяют ли четыре совокупности правил, которыми я охарактеризовал дискурсивную формацию, группы высказываний? Наконец, вместо того, чтобы постепенно сужать и без того смутное значение слова «дискурс», я только умножил смыслы: то ли это общая область всех высказываний, то ли индивидуализируемая группа высказываний, то ли установленная […] го, как осуществлял анализ иди его точку приложения, по мере того, как терял из виду само высказывание?
Итак, первостепенная задача — вернуть к своим истокам определение высказывания и узнать, действительно ли оно применяется в предыдущих описаниях, о самом ли высказывании идет речь в анализе дискурсивных формаций.
Я неоднократно использовал термин «высказывание»- иногда затем, чтобы указать на «популяции высказываний» (когда речь шла об индивидуумах или единичных событиях), иногда затем, чтобы противопоставить его (как часть, отличную от всего остального) общностям, которые могли бы быть дискурсами. На первый взгляд, высказывание появляется как последний неделимый элемент, поддающийся изоляции в самом себе и способный вступать в отношения с другими ему подобными элементами… Точка вне плоскости, которую тем не менее можно отметить в планах разделения и частных формах группирования… Узелок на поверхности ткани, существенным элементом которой он является… Атом дискурса…
И сразу же возникает проблема: если высказывание — элементарная общность дискурса, то из чего оно состоит? Каковы его отличительные черты? Какие пределы следует за ним признать? Тождественна ли эта область той, которую логики определяют термином пропозиция, той, которую грамматисты характеризуют как фразу, или той, которую «аналитики» пытались обозначить понятитем акт? Какое место она занимает среди всех этих общностей, уже упорядоченных языковедами (хотя лингвистические теории порой далеки от совершенства, настолько проблемы, поставленные ими сложны, настолько во многих случаях затруднительно разграничить их строгим образом)?
Я не думаю, что непременное и достаточное условие существования высказываний — это присутствие определенной пропозициональной структуры. О высказывании можно говорить тогда и только тогда, когда есть пропозиция. Действительно, два совершенно отличных высказывания, принадлежащие к разным дискурсивным группам, можно получить в том случае, если есть пропозиция, обладающая одним единственным значением, подчиняющаяся одной и той же совокупности законов построения и несущая в себе одни и те же возможности применения. Предложения «Никто не услышал» и «Действительно, никто не услышал» неразличимы с логической точки зрения и не могут рассматриваться как две разных пропозиции. Но в качестве высказываний обе формулировки не равнозначны и не взаимозаменяемы. Они не могут занимать одно и то же место в плане дискурса и принадлежать к одной и той же группе высказываний. Если формула «Никто не услышал» находится в первой строке ро […] немую дискуссию, пререкания с самим собой или фрагмент диалога, совокупность вопросов и ответов. В обоих случаях пропозициональная структура одинакова, но высказывания различны. Однако полные и удвоенные пропозициональные формы или, напротив, фрагментарные и незавершенные пропозиции можно получить в том случае, когда перед нами оказывается простое, полное и автономное высказывание (даже если оно является частью совокупности других высказываний); известные примеры: «Нынешний король Франции — лыс» (высказывание можно анализировать с логической точки зрения, если признать в разновидностях одного высказывания две различные пропозиции, способные в отдельности быть истинными или ложными) или «Я лгу» (высказывание может быть истинным только по отношению к утверждению низшего уровня). Критерии, позволяющие определить тождественность пропозиции, выделить в ней несколько разных пропозиций под общностью формулировки, охарактеризовать автономию или полноту, не подходят для описания общности высказывания.
А фраза? Может быть, следует признать равноценность фразы и высказывания? Повсюду, где есть грамматически выделенная фраза, можно обнаружить существование независимого высказывания, однако нельзя говорить о высказывании, если ниже самой фразы проходит уровень обрзаующих ее элементов. Совершенно бесполезно оспоривать это соотношение, утверждая, что некоторые высказывания составлены вне канонической формы подлежащее-связка- сказуемое из простой именной синтагмы («Наш человек!»), или из наречия («Здорово!»), или из личного местоимения («Вы?»). Грамматики признают в подобных формулировках независимые фразы, даже если они подвержены серии трансформаций в соответствие со схемой подлежащее-сказуемое. Более того, они соотносят статус «приемлемых» фраз с совокупностью лингвистических элементов, построенных неверно, лишь бы их можно было интерпретировать; в то же время, они соотносят статус грамматических фраз с интерпретируемыми общностями при условии их правильного образования. В столь широком, и в некотором смысле, примиренческом определении фразы остается неясным, как опознать фразы, не являющиеся высказываниями или высказывания, не являющиеся фразами.
Тем не менее эта равноценность далеко не абсолютна, и относительно легко установить высказываня, несоответствующие лингвистической структуре фраз. Когда мы встречаем в латинской грамматике ряд слов, расположенных в столбик: «amas, amas, amat» — мы имеем дело не с фразой, но с высказыванием нескольких личных окончаний действительного наклонения настоящего времени глагола атаrе. Может быть, найдется спорный пример; может быть, в данном случае речь идет о простой уловке презентации, и это высказывание является эллиптической фразой, сокращенной и приобретшей пространственный характер относительно непривычным образом; в таком случае ее нужно читать как фразу «Настоящее время действительного наклонения первого типа глагола атаrе — ото» и т. д. Во всяком случае, другие примеры менее двусмысленны: классификационная таблица ботанических видов состоит из высказываний, а не из фраз (Genera Plantarum Линнея — книга, изобилующая высказываниями, в которой можно встретить лишь ограниченное число фраз); генеалогическое древо, бухгалтерская книга, учет торгового баланса являются высказываниями. А что же фразы? Можно пойти дальше: уравнение n-ной степени или алгебраическая формула закона преломления должны рассматриваться в качестве высказываний, и если они обладают слишком строгой грамматической правильностью (поскольку составлены из символов, смысл которых определяется правилами применения и последовательностью, вырабатываемой законами построения), то речь идет не тех же критериях, что позволяют выявить на обыденном языке интепретируемую или осмысленную фразу. Наконец, график, кривая роста, возрастная пирамида, облако распределения также образуют высказывания; фразы же, которыми они могут сопровождаться, неравноценны им и выступают в качестве интерпретаций иди комментария; это подтверждается и тем, что в большинстве случаев лишь ограниченное число фраз может быть равноценно всем элементам, скрыто сформулированным в данном виде высказывания. Таким образом, определить высказывание во всей его целостности грамматическими особенностями фразы не представляется возможным.