Каждому по труду!

— Семён!!! — Аня коршуном вцепилась мне в рукав и потащила куда-то по коридору. Ну как потащила, попыталась. Сдвинуть с места меня у хрупкой девочки никак не получалось. — Где ты ходишь?!! Идём, у нас собрание комитета! Ну идём же!!! Сказали всем быть!

— А я тут причём? — я не торопился, нутром чувствуя, что мне там не понравится. — Ты комсорг, цепляй Эдьку, он староста и вперёд.

— Ты обещал, что будешь активом! — наставила на меня палец Анна, а я передёрнулся от крайне отвратительной ассоциации, которая здесь никому и в голову прийти не могла. — А сегодня общее собрание комитета техникума! И нам нужно быть обязательно!!!

— А иначе небо рухнет на землю, прольётся огненный дождь, реки покраснеют и выйдут из берегов… — начал я, но видя серьёзное лицо девчонки передумал стебаться. — ладно, пошли. Надеюсь, это ненадолго.

В актовом зале мы оказались перед самым началом. В зале уже сидели комсорги групп, старосты и активисты, типа меня, а на сцене, за длинным столом устроился президиум, в котором я с удивлением увидел не только Егора Титова, это как раз ожидалось, а вот Фомина там была не к месту. Понятно, что в технаре у неё был режим максимального благоприятствования, но всё равно, первокурсницу сажать в президиум это вызов. Недаром тот же Егор то и дело косился на соседку, хоть и пытался держать морду тяпкой. Впрочем, меня эта подковерная возня не касалась, я нашёл пустые кресла не слишком далеко и пропустив Аню плюхнулся на то, что ближе к выходу.

— Время! Закройте двери! Кто опоздал, с ними будем потом разбираться! — объявила некрасивая дамочка лет двадцати пяти с лицом, обсыпанном оспинами от подростковой угревой сыпи, как я понял, являющаяся председателем комитета комсомола техникума. — Начинаем. Итак, на повестке дня разбирательство по делу об аморальном поведении Иванова Сергея по заявлению его жены Ивановой Надежды, а так же организационные вопросы, касающиеся предстоящего празднования очередной годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции. Предлагаю начать по порядку. Есть возражения? Нет. Тогда слово предоставляется Ивановой Надежде.

На сцену поднялась немного полноватая девица примерно того же возраста, картинно прижимая платок к абсолютно сухим глазам, и всхлипнув, встала за трибуну. Я поморщился, зло покосившись на Аню, почувствовавшую моё недовольство и убравшую взгляд. О подобных судилищах я слышал, но самому участвовать не доводилось, хотя справедливости ради, моё альтер-эго, чьё место я занял в этом мире частенько на них бывал. Аморалку ему шили регулярно, это ведь не только измены, но и пьянство, мат в общественном месте, курение, короче всё, что не совпадало с кодексом морального облика строителя коммунизма. Я-то своё поведение резко поменял, от чего на правило меня уже не тягали, а вот теперь довелось и самому побывать в роли судьи, и, как назло, в самом поганом деле какое только можно придумать.

— Товарищи! — с надрывом начала уязвлённая в лучших чувствах жена. — Я, Иванова Надежда, работаю в отделе кадров. Два года мы уже женаты с Сергеем и вот… простите!

— Гражданка Иванова успокойтесь! — секретарь активно приняла участие в купировании наигранной истерики, а я с трудом удержал себя, чтобы не свалить из этого цирка. — Попейте воды, возьмите себя в руки и продолжайте. Товарищам очень интересно послушать о глубине падения гражданина Иванова.

— Товарищам, мягко говоря, пофиг и на гражданина Иванова, и на гражданку Иванову вместе взятых, — я всё же не выдержал показного лицемерия. — Товарищам интересно другое, когда это комсомольский комитет превратился в подобие судилищ Торквемады и будет ли костёр с еретиком!

— Семён! — зашипела Аня, вытаращив на меня глаза. — Что ты делаешь!

— Прекратить безобразие!!! — взвилась из-за стола председатель. — Кто это сказал?!!

— Я! — прятаться я не собирался и спокойно поднял руку. — А что именно вас смутило в моих словах? Что всем пофиг или что это не дело комсомольской организации лезть грязными сапогами в чужую личную жизнь двух взрослых людей?

— Семён! — попытался утихомирить меня Титов. — Прекрати.

— Погоди, Егор. — а я не собирался успокаиваться. — Объясните мне какого вообще… ляда, мы должны разбираться в их семейных взаимоотношениях, да ещё выносить приговор? Чего вы добиваетесь? Какие цели преследуете и почему абсолютно уверены, что ваше решение будет верным?

— Он мне изменил!!! — вот теперь истерика гражданки Ивановой выглядела настоящей. — И что теперь его в задницу поцеловать?!!

— Разводись, — я пожал плечами. — причём тут мы? Или кто-то из присутствующих со свечкой стоял во время процесса?

— Прекратить!!! — секретарь пошла пятнами. — Немедленно прекратить балаган!!! Ты, как там тебя… вон!!! Вон из зала!!!

— Да вот нифига! — я демонстративно откинулся в кресле, сложив руки на груди. — теперь я отсюда точно не уйду. Имею право присутствовать, у нас не диктатура, а вполне себе законное советское общество, в котором все равны. И как равный я повторяю вопрос, чего именно вы хотите добиться. Сохранить ячейку общества? А какой в этом смысл?

— Что значит какой смысл⁈ — опешила секретарь. — Наш долг…

— Не лезть не в свои дела! — отрезал я, и не давая сопернице опомниться продолжил. — Давайте смоделируем ситуацию. Допустим вы сейчас осудите гражданина Иванова и назначите ему суровую кару. До крайностей, типа исключения из комсомола, доводить не будем, скажем это будет лишение премии и выговор. Но семья останется. Что ждёт в будущем сохранённую ячейку общества? Станет ли это той заплатой, что перекроет течь в борту лодки по имени «Семья»? Да ничего подобного! Станет только хуже! Гражданка Иванова начнёт пилить мужа за потерянные деньги. Ей в голову не придёт, что в том есть изрядная доля её вины, ведь она хотела всего лишь сохранить семью. А гражданин Иванов устав от запилов, будет стремиться как можно меньше проводить времени дома. Сначала начнёт задерживаться на работе, потом с корешами будет гулять по улицам, а там, где больше одного мужика обязательно найдётся бутылка. Что естественно не понравится гражданке и начнётся следующий виток эскалации конфликта. В итоге семья всё равно рухнет, но вдобавок мы получим алкоголизм одного и психоз у другой. Этого вы хотите?

— Да кто ты такой чтобы лезть в нашу жизнь!!! — взвилась уже сама гражданка Иванова. — Сопляк!!! Молоко на губах не обсохло, а взрослых учит!!!

— Погоди Надежда! — звучно бахнула стаканом об стол секретарь. — То есть ты предлагаешь ничего не делать?!! Пусть Иванов гуляет, ведёт аморальную жизнь, предаётся разврату, так?!!

— Я предлагаю для начала разобраться, что именно послужило причиной измены, коли уж вы взяли на себя функции семейного психолога. — я усмехнулся, без страха глядя на ярящуюся функционерку. — Вообще это сложная медицинская профессия, на которую надо специально учиться, но видимо стаж в комсомольской организации автоматически засчитывается и делает человека специалистом. Не суть. Так вот, перед тем как устраивать судилище, стоило поинтересоваться, а что, собственно, произошло. Кто у нас гражданин Иванов, доморощенный Казанова, не пропускающий ни одной юбки, или же примерный семьянин, отважившийся на левак. Если первое, тогда конечно, гоните его, насмехайтесь над ним. А вот во втором случае возникает множество вопросов. Например, чего ему дома не хватало, что он пошёл на измену.

— Да чего ему могло не хватать, козлу безрогому!!! — снова влезла Иванова, уже даже не пытаясь строить из себя невинную жертву, а с яростью глядя на мужа. — Дома с него мать пылинки сдувает, вот он и обнаглел в край!!! Конечно, я-то ей не нравлюсь, ей городскую подавай! Мы то из деревни не люди!