Дитё 2

Может, и высокопарно, но мне нравилось. Сейчас обе сабли покоились в поклаже, они были слишком приметны, и их могли опознать.

Кроме личных вещей — я, кстати, много не брал, — забрал все драгоценности и деньги, что затрофеил, пока развлекался вокруг долины.

Погладив коня по голове, я вздохнул:

— Вот и остались мы одни, Рыжик. Пошли, нам еще через проход как-то протискиваться.

Лошадей у нас в долине паслось четыре штуки, остальных пустили на мясо зимой. Так что мне было из чего выбирать. Две оставшихся весело резвились на зеленых полях долины. Я их отпустил.

Уже темнело, и пришлось повозиться, пока я смог, не поломав лошадям ноги, вывести их на караванную тропу. После чего, вскочив на коня, дал пятками по бокам, направив Рыжика к тропе — она находилась в четырехстах метрах от прохода. Нам нужно преодолеть этот хребет и по тропе выйти к морю. Там, в нескольких километрах от моря, будет бывшая столица Крымского ханства Кырым. По словам караванщиков, разговоры которых я подслушал на стоянках, до столицы всего три дня пути.

Ночь выдалась безлунная, поэтому двигаться приходилось осторожно, чтобы кони не поломали ноги. Мне нужно было отойти от долины как можно дальше.

Когда начало светать, я заметил на тропе каменное сооружение. При приближении я разглядел во мгле огороженный каменным забором двухэтажный дом и какие-то постройки.

«Да это же средневековый отель!» — удивился я. За время своих развлечений ничего подобного я не встречал. Да, в принципе, так далеко и не уходил.

Похоже, мое предположение оказалось верным, это действительно постоялый двор. В подтверждение тому — и множество построек, и запах пищи, и то, что он находится в одиночестве на тропе. Если бы это была крепость, то все выглядело бы по-другому.

— Сейчас и проверим, вжился я в образ или нет, — тихо пробормотал я и, ударив пятками по бокам Рыжика, подъехал к деревянным воротам.

Вытащив из седельного чехла короткий дротик, постучал концом по воротам.

Ответили только после третьего раза.

— Кто там? — услышал я на местном наречии. Судя по голосу, спросил уже пожилой мужчина, хотя я расслышал и мальчишеский шепот.

— Путник. Хочу сытно поесть и сладко поспать. Юсуф-абый сказал, что у вас лучшее обслуживание в этих горах.

— Мудрый Юсуф не ошибся, — услышал я тот же голос. Юсуфов тут было много, попробуй определи, с каким именно я общался.

В это же время открылись ворота. В них стоял пожилой мужчина, который пристально изучал меня при свете факелов. Еще не так рассвело, чтобы можно было что-то рассмотреть. У створок стояли еще двое, один, видимо, раб, другой — мальчик лет двенадцати, это они распахнули ворота, предварительно убедившись, что я один.

Похоже, увиденное его полностью удовлетворило, он низко поклонился и, приглашающе взмахнув рукой, отступил в сторону со словами:

— Двери нашего дома всегда открыты для благородного господина. Я Мустафа, хозяин корчмы.

Последнее слово было сказано по-русски, старик безошибочно определил мою национальность.

Я тронул бока Рыжика, в воротах соскочил с коня и, подхватив поводья, пешком направился к конюшне. Михалыч говорил, что въехать верхом во двор хозяина это тяжкое оскорбление. Будем соответствовать. Руссо туристо, облико морале.

— Позвольте мои слуги помогут благородному господину, — тотчас воскликнул старик.

Для столь уважительного обращения был свой повод. Еще на Руси говорили: встречают по одежке. Моя выдавала во мне достаточно богатого и знатного юношу.

Местечковый отель имел довольно большой двор, где располагались кузня, сараи и дом, разделенный на несколько комнат.

Цены я примерно знал и, подкинув в воздух две серебряные монеты, велел:

— Мои вещи в комнату. Лошадей почистить и обиходить. Разбудите меня в полдень.

— Хорошо, благородный господин. Так и сделаем. — Я даже не заметил, как монеты пропали, во фокусник!

Был еще повод для столь почтительного ко мне обращения. Это мои сабли. Причина одна: мало кто владел двуручным боем, не редкость, но мало, как это ни парадоксально звучит. Двуручные — это значит высшая степень мастерства, а местные это ценят. Тот, кто не умеет биться на двух саблях, не носит их демонстративно на поясе. Причин несколько, одна из них и самая главная — нужно доказать, что ты носишь их по праву, а то все так нацепят и будут ходить. Поэтому бывали случаи вызова на бой подобных самозванцев, заканчивающиеся их смертью. Бой обычно шел до смерти. Поэтому и не находилось желающих носить две сабли. Если ты, конечно, не мастер этого вида боя. Подобные мастера болезненно реагируют на самозванцев. И небезосновательно, у них и зарплата другая, и доля в добыче несравнимая с долей простых воинов.

Обучаться двуручному бою довольно дорого, поэтому я представлял, какие мысли крутятся в голове у хозяина заведения. Богато одет, знатный. К тому же переплатил. Две сабли — значит, очень богат и очень знатен. Так что проблем с местными не должно было возникнуть.

Войдя в освещенную свечами корчму, я посмотрел на ковры, они были везде.

— Господин сразу пройдет в свою комнату или сперва поест? — спросил Мустафа.

Он шел за мной следом, за ним раб с моими вещами. Мальчишка остался с лошадьми.

— Господин желает спать, — ответил я.

Из своей роли я не выходил, вел себя и разговаривал так, как и положено знатному дворянину.

— Господин что-то ищет? Увидеть в столь благословенных краях русского дворянина, да еще одного, не частое дело. На моей памяти впервые.

— Привык видеть только рабов? — усмехнулся я, повернувшись к нему.

— Всякое бывало, — пожал плечами Мустафа.

— Я боярин Олег Красновский, из плена выкупился, возвращаюсь домой. Хочу в Кырым наведаться. Челядь прикупить, боевых холопов.

Это действительно было так. Русских воинов в аулах и селениях не было, только деревенские. От них проблем меньше, тогда как про воинов можно сказать так: сколько волка ни корми, он все в лес смотрит. Местные это прекрасно понимали, поэтому воинов еще на ранних стадиях отделяли и продавали в города. В каменоломнях, на галерах, везде нужны крепкие невольники. Мне они встретились дважды, но их вели из города в город или на продажу. В селении их не было. Как пояснил мне Михалыч, в ауле можно встретить только бояр или боярских сыновей. Причем они не работают и живут в более или менее сносных условиях, Михалыч не в счет, там личное, у некоторых даже слуги свои. Держат их в основном только для выкупа, если его нет, то каменоломни или галеры ждут.

Так что в моем случае, как это ни парадоксально, воинов проще купить. В общем, мой план пройтись по степи огнем и мечом захирел без Михалыча. Вот и пришлось использовать резервный план. Я решил отправляться на Русь морем.

— Тамгу можно посмотреть?

Тамга — универсальный документ ханства. Это и личное удостоверение, и пропуск для не граждан. Естественно, она у меня была. В трофеях нашел кусок выделанной кожи с серебряной насечкой размером со спичечный коробок. Михалыч пояснил, что это такое. Пропуск-подтверждение о продаже захваченного в бою дворянина. У всех местных глав селений они есть. Бывает, что воины захватывают важную шишку, которую потом выкупают семьи, вот и держат их.

Достав тамгу, я показал ее Мустафе. Низко поклонившись, он произнес:

— Если молодому господину будет интересно, то мой племянник Асфат держит постоялый двор в столице. Не в центре, конечно. У крепостной стены, но зато у него сытно и недорого. Также у него есть знакомые на рынке рабов. Он вам может помочь за деньгу малую.