Дитё 2

— Слышите? Мой секретарь сообщит вам, когда я буду свободен. Али, пошли.

Никакого желания посещать местную шишку у меня не было, поэтому я и послал воинов столь завуалированно. Ну их на хрен, местных мурзов… мурзыв… мурзиков? Интересно, слово мурза склоняется?

— Стой! Если ты не пойдешь сам, мы…

— Поведете меня силой? — нагло перебив его, поинтересовался я, резко разворачиваясь и положив ладони на рукоятки сабель, слегка вытянув их из ножен.

— Да, — коротко ответил он, жестко посмотрев на меня.

— Попытайся, — ответил я таким же взглядом. — Я не раб, чтобы прибегать по первому свисту своего хозяина. Пшел прочь!

«Сейчас прольется чья-то кровь. Сейчас… сейчас», — мысленно промурлыкал я.

Служба в армии, последовавшая за ней инвалидность и перерождение сильно изменили меня. Я терпеть не мог давления и принуждения, реагируя на них, как бык на красную тряпку.

К моему удивлению, воин, резко кивнув, развернулся и направился обратно. Чуть помедлив, два воина последовали за ним.

— Умен, — задумчиво проводив его взглядом, протянул я.

— Ты бы справился с ними, боярин? — спросил Али.

Все, кто стоял рядом, замолкли. Мне показалось, у некоторых выросли уши, а у других повернулись в мою сторону.

— Да. За пару ударов сердца. Воин это понял и решил отступить. Нам в какой шатер?

— Вон в тот, синий, с красными полосами, — протянув руку, указал Али.

— Идем туда. Скоро стемнеет, а нам еще возвращаться.

— Хорошо, — мальчишка зашагал рядом. — А Ханиф-оглы был плохим мастером?

— Он не был мастером, — рассеянно ответил я, отслеживая обстановку вокруг.

— Но он многих победил, да и другие мастера его признали.

— Что же у вас за мастера такие? Ханиф никогда не учился двуручному бою. То есть, я хотел сказать, его никто не учил. Могу предположить, если проанализировать его движения и стиль боя, что был охранником или слугой у мастера и наблюдал, как тренируются ученики мастера. Потом, скорее всего, в укромном месте повторял. Все удары ученика при обучении должны ставиться мастером. Он должен отслеживать все движения и поправлять. У Ханифа такого нет, так что он не обучался, а именно подглядывал и как обезьянка повторял движения.

— Но он…

— Да, он мог победить даже опытных воинов, тут главное доведение ударов, даже плохо поставленных, до автоматизма, что он и сделал, став полумастером.

— Понятно. Он тоже был самозванцем, — задумчиво протянул Али.

— Близкая аналогия, — согласился я.

В это время мы подошли к нужному шатру, вход которого охраняли два высоких ниггера с дубинками в руках.

— Мы к Агабек-оглы, — произнес Али.

Пока один из охранников что-то прокричал внутрь шатра, пост он не бросил, я посмотрел на двенадцать воинов в полном вооружении, которые направлялись к нам. Их намерения были видны невооруженным глазом.

— Личные воины начальника, стражи Кырыма мурзы Агдаль-оглы, — пояснил Али, тоже обернувшись на шум амуниции. На базаре снова наступила тишина. Немногочисленные торговцы и многочисленные покупатели наблюдали за тем, как к нам подходят стражники.

Вот странно, с человеком в двух шагах разговаривать невозможно было, настолько сливались в один ор и крики зазывал и споры продавца и покупателя, топот, рев животных, а тут все разом стихло. Интересное явление.

— Хозяин ждет вас, — слегка поклонился один из охранников. Второй продолжал стоять как истукан. Проходя, я «случайно» задел его локтем, отчего он подобострастно поклонился, хватая открытым ртом воздух.

Шатер был огромен, поэтому я не удивился, когда увидел, что он разделен на комнаты занавесями из светлого шелка.

Пройдя по этому коридору, Али откинул одну из занавесей и вошел в небольшое помещение размером квадратов сорок.

Полулежавший на топчане смуглый полный мужчина посмотрел на нас, кивком приказывая наложнице отойти. Та, кстати, кормила его щербетом с рук.

— Али, мальчик мой! — воскликнул торговец и, несмотря на свое телосложение, довольно резво вскочил на ноги.

— Дядя Агабек! — воскликнул парень.

Потрепав моего провожатого по макушке, торговец с прищуром оценивающе посмотрел на меня.

— Дядя, это мастер двуручного боя, боярин Красновский. Он хочет купить русских воинов. А это лучший торговец Кырыма Агабек-оглы, — представил нас друг другу Али.

— Ты, молодой боярин, пришел куда надо. У меня есть любой товар, — слегка кивнул торговец.

— Дядя, он победил Ханифа, — тихонько прошептал Али, пропустив звание мастера перед именем десятника.

— Видел, мальчик мой, — так же тихо ответил торговец.

Шептали они едва слышно, но я все понял.

— Проходите, молодой человек, — указал он на узорчатый ковер, в середине которого стоял столик.

Мы уселись вокруг него. Хлопнув в ладоши, торговец запустил людской конвейер. Сразу же рядом с нами засуетились наложницы, расставляя яства.

Мы спокойно поели, разглядывая танец живота в исполнении одной из наложниц. Музыка была так себе для моего искушенного слуха, а танец ниче так, один раз посмотреть можно.

Торговец отлично знал русские обычаи, перед серьезным разговором надо покормить гостя и только потом приступать к деловым разговорам.

Насчет рабов из бывших воинов мы договорились быстро, послезавтра к обеду их подготовят к осмотру. Торговец кивнул, когда я продиктовал, кто мне нужен. На завтра у меня по плану посещение Кафу, где находился порт. Дорога туда-сюда займет много времени, поэтому я и договорился на послезавтра.

— Лазутчиков у меня было только двое, оба участвовали в бунте и резне у главных ворот. Их четвертовали. Но я поспрашиваю у других торговцев.

Лазутчики — в местном понимании разведчики. Пластуны, если проще. Они мне были нужны, поэтому я согласно кивнул головой.

— Скажите, юноша, почему вы отказались от предложения светлоликого мурзы Агдаль-оглы? — вдруг спросил торговец.

— Попросили невежливо, — пожал я плечами.

— Агдаль-оглы очень вспыльчивый и мстительный мурза. Ханиф-оглы был его подручным, исполнявшим темные поручения.

— Кстати, мне он не показался особо умелым сабельником.

— Он им никогда и не был. Настоящие мастера за своего его не считали, но он был под рукой мурзы, который ему покровительствовал, запретив мастерам трогать своего человека. Всем известен характер мурзы.

— Тогда многое становится ясным.

— Как мне сообщили, у входа в мой шатер тебя ожидают двенадцать воинов мурзы.

— Да пусть ожидают, — отмахнулся я.

— Но вы же не будете сидеть тут вечно. Я, конечно, уважаемый в городе торговец, но влезать между вами мне бы не хотелось.

— Да и не надо. Сам справлюсь. У меня только вопрос: я могу убить этих воинов?

— Ты сильный мастер, но и тебе не совладать с лучшими воинами мурзы.

— Вот это меня как раз не особо волнует. Что мне за это будет?

— Если они вызовут тебя на бой, то ничего, а вот если ты нападешь на них сам — четвертуют.

— Понятно. Сделаем так, чтобы этот мурза утерся.

— Гордыня — это грех, — укоризненно покачал головой торговец. Али сидел рядом и, работая челюстями, внимательно слушал нас.

— Это вы случайно не по Священному Писанию христиан шпарите? — усмехнулся я.

— Я христианин, — просто ответил торговец, заставив меня закашляться.

— Предупреждать надо, — выплюнув виноград, пробормотал я.

— Думаете, как может христианин продавать людей?