Дитё

Осмотревшись, я приметил шкета, который испуганно смотрел на меня.

— О, бесплатная рабсила, — сказал я по-русски и, довольно улыбнувшись, крикнул шкету уже по-английски: — Эй ты, а ну давай иди сюда, ком-ком, арбайтничать будешь. Ты что, не понял?! Шнель ко мне!

Однако пиз…ныш продолжал сидеть у борта и только еще больше сжался.

«Вот гад, ща врежу!» — пообещал я себе, направляясь к нему. Схватив его, взвизгнувшего, за грудки я понял: что-то не так. Знакомые выпуклости на груди стряхнули пелену у меня с глаз.

«Так вот оно что, а я-то думаю, что за парень странный!» — подумал я, с довольной улыбкой щупая девичьи груди под скрывающей фигуру рубашкой. Спермотоксикоз, казалось бы, полностью задавленный из-за встречи толстушками, снова ударил мне в голову.

— А-а-а, убери руки, — завизжала девка, пытаясь закрыться руками от моих загребущих рук.

«Второй размер», — профессионально оценил я размер груди девушки.

— Что там, Артур? — спросил от рубки боцман.

Обернувшись в его сторону, я прижал к себе вырывающуюся девушку и твердо сказал:

— МОЁ!

Пытаясь ухватить девку поудобнее, я взял ее за рубашку и спеленал длинными рукавами.

— Я обещал, что «вы…бу». Пацан сказал, пацан сделает, — сказал я ей на ушко, вспомнив, что обещал шкету, когда он остался один на траулере.

— Артур, а ну прекрати немедленно! — приказал мне подходящий боцман, грозно нахмурив брови. Было видно, что эта сцена ему очень не нравится.

Я тоже хмуро посмотрел на Кирилла Васильевича, отпускать более или менее нормальную женщину из рук я не собирался.

— В чем дело? Почему ты его держишь?

— Это баба! — пояснил я.

— Хм, да? — озадаченно осматривая девушку, спросил боцман.

— Согласен, не фонтан, но лучше хоть что-то, чем ничего, — согласился я, видя, что боцман о чем-то задумался.

— Артур, скоро подойдет помощь, ты сам понимаешь, в какое положение ты нас ставишь? — спросил меня он.

«В положение я собираюсь ставить ее, а не вас, многоуважаемый Кирилл Васильевич!» — подумал я, но вслух ответил другое.

— Да кто узнает?..

— Я знаю, Слава знает, Сережа про него знает, — сам себе подписывал приговор боцман.

— Правильные вы слова говорите, Кирилл Васильевич, правильные, — со вздохом согласился я, отпуская девку.

— Вот и хорошо, иди пока узнай, как там дела у Славы, — попросил меня ласковым тоном боцман.

— Уже иду. Кстати, девка не в моем вкусе, никогда таких не любил, но если бабы нет почти месяц, тут волком взвоешь.

— А не мал ли ты такие разговоры заводить? — спросил боцман, с сомнением осмотрев меня.

— Убивать не мал, а бабу завалить — так еще не вырос, что за люди? — бурчал я, спускаясь по лестнице на нижнюю палубу.

— Слава, как ты там? Связался? — крикнул я через весь коридор, вызвав новую волну стуков в дверь, где сидели толстушки.

— Норма, я сейчас… — услышал я из радиорубки. И тон мне сразу не понравился, так говорят, когда к горлу приложен нож.

Вытащив пистолет и держа на прицеле дверь, я тихо крался к двери в рубку.

— …твою же мать. Слава, блин, ты когда пьешь, закусывай, а то я тут не знаю что подумал, — сказал я, облегченно убирая «беретту» обратно.

— Да ты меня как раз на выдохе поймал, вот я и…

— Да понял я. Это что, спирт? — спросил я, беря в руки бутыль с прозрачной жидкостью.

— Ага, медицинский. Его прошлый хозяин вместо технического использовал… придурок.

— На батончик, закуси, а то я закушу, тут такой аромат витает.

— Спасибо, — поблагодарил Слава, шурша оберткой.

— Так что там насчет вызова?

— Докричался. Судя по всему, мы где-то на островах Кука. Таити меня легко берет, как будто рядом. Велели сообщить наши координаты, ты знаешь?

— Ща узнаю. Тут в капитанской каюте судовой журнал лежит, там должны быть данные. Таити-Таити, я иду к вам, — пропел я, выскальзывая из радиорубки.

Вернувшись, я бухнул на стол журнал и сказал:

— Нету ни хрена. Запись есть до шторма, а новые он не писал, гад.

— Что же делать? У одного военного эсминца есть сканер, он по нему пытается найти нас, но это, сам понимаешь, долго.

— Американский?

— Что?

— Эсминец американский?

— Да.

— Блин, плохо дело. Не хотелось бы мне с ними встречаться. Слушай, а кто к нам ближе всего? Ну, чью станцию ты лучше слышишь?

— Танкер «Македония» — очень четкий сигнал. Точно где-то рядом, потом яхта «Пенелопа», эти тоже близко. Остальные подальше. Эсминец вообще далеко.

— Я у капитана секстант видел, сейчас определюсь и скажу тебе, где мы, — щелкнул я пальцами от пришедшей мне в голову мысли.

— Хорошо, только давай быстрее, — кивнул Слава.

— Угу.

Схватив секстант, карту, альманах и ручку с бумажкой для записей, я рванул наверх.

— Артур, что там? Связались с помощью?

— Да, только мы координаты не знаем точные. Ща я их дам, солнце еще не село.

Быстро составив таблицу, я высчитал нашу долготу и ширину.

— Славка, готово, держи, — протянул я ему листок с данными.

— Внимание всем, я «Абхазия», повторяю, я «Абхазия», получены наши координаты, у всех, кто меня слышит, прошу медицинской помощи… — сразу же забормотал в микрофон Слава.

Я сидел в стороне и с интересом наблюдал за ним.

— Уф, все. «Македония» ближе всего, через два часа они будут у острова, и главное — там есть судовой врач.

— Отлично, хоть что-то.

— А кстати, где мы? Что-то я не понял.

— Это один из северных островов Кука, до Таити всего триста миль, а там девушки, и у всех четвертый размер, у-у-у, четверочка, — застонал я, представив полуголых «дикарок», танцующих вокруг меня.

— Четвертый? У всех? Да не может быть! — не поверил радист.

— Я тебе хоть раз врал?

— Нет.

— Во-от. Еще не врал. Так что представь, какой рай меня скоро ждет.

— А мы куда? Может, нас тоже туда отправят?

— Не знаю. Но тут наши пути-дорожки расходятся. Хватит, напомогался!

На столе вдруг звякнул телефон.

— Кто это? — удивленно спросил меня радист.

— Да боцман, кто же еще. Наверняка из рубки.

— Радиорубка слушает, — сказал Слава, сняв трубку. — Понял, Кирилл Васильевич, — ответил он, немного послушав, и положил ее обратно.

— Что там?

— Наши подошли, на берегу они.

— Ой, да там же мой закадычный друг Серега, — обрадовался я, вскакивая.

Выбежав на палубу, я крикнул боцману:

— Ну что, где они? Я не вижу.

Но отвечать боцману и вышедшему на палубу Славику не потребовалось. Я сам сперва увидел их в тени заходящего солнца, а потом уж и самих моряков, медленно бредущих по песку к лодке. Увидев показавшуюся первой из-за корпуса яхты фигуру Коломийцева, плотоядно оскалился.

— Давай-давай, иди сюда, — тихо пробормотал я под нос, не сводя взгляда с Сергея, тот как будто чувствовал мой взгляд и постоянно уходил за спины моряков. Наблюдая, как несколько моряков, несущих на носилках раненого, осторожно укладывают его на дно лодки, спросил у Славы:

— Когда, ты говоришь, подойдет «Македония»?

Слава, что-то в это время докладывающий боцману, стараясь при этом дышать в сторону, обернулся ко мне.

— Что? — не расслышал он.

— Когда танкер подойдет?

— Часа полтора подождать придется, — ответил он, мельком глянув на часы.