Дитё

«Вроде нигде не ошибся, а… ладно», — подумал я, заметив, что в рубку скользнула тонкая фигура.

Через несколько секунд двигатель заглох, но судно все равно двигалось по инерции, продолжая удаляться от меня.

— Все, выключено, — крикнул паренек, не показываясь на глаза.

— Жди, сейчас буду, — тоже крикнул я и, откинувшись от матраса на шезлонге, продолжил вспоминать, сколько пиратов осталось.

«Так, значит, у тридцати двух нужно отнять пятерых, которые на горе, одиннадцать, что ушли на засаду, двух часовых, потом еще семерых, попрятавшихся при панике и беспорядке. Еще паренек с пулей в колене, живчик, что отвязал швартовы. Капитан, громила с пулеметом и шкет… ум-м-м… получается тридцать. Где еще двое?» — озадачился я, поняв, что судьба еще двоих пиратов мне неизвестна.

— Эй, шкет, — окликнул я паренька.

— Что?

— Сколько людей лежит в рубке? — спросил я, прикинув, где они могут находиться.

— Трое. Капитан, Седой Джек и Том.

«Ага, вот они где, не зря я тогда стрелял по рубке. Ну, будем надеяться, что рулевое управление не повреждено, а то, как говорится, „пуля-дура“!» — подумал я. После чего, еще раз осмотрев судно пиратов в прицел, отполз в сторону, меняя позицию.

Лезть на траулер один я не собирался, подожду, пусть матросики абордажем занимаются.

Ждать помощи мне пришлось почти два часа, на десять минут больше, чем думал. Моряки осторожничали, поэтому больно-то не выходили из леса, рассматривая суда из мангровых зарослей.

Меня они не видели. С их стороны меня закрывала большая белая труба, поэтому я изредка выглядывал из-за нее и просматривал берег и опушку.

Так бы мы и сидели, ожидая действий друг от друга, поскольку не прорабатывали подобный момент, но нам помог случай.

Похоже, шкету надоело сидеть, и он метнулся в другое помещение, где находилось тело пулеметчика. Это движение, по-видимому, засек кто-то из моряков и выпустил очередь по беглецу, дав мне возможность понять, что они вернулись. Выглянув из-за трубы, я в прицел осмотрел опушку и почти сразу обнаружил троих человек, разглядывающих нас. В одном из них я узнал Серегу Коломийцева. Хмыкнув, я дополз до тела одного из моряков, убитых пиратами на яхте, и сняв с него окровавленную куртку, выглянул и замахал этим импровизированным флагом.

Заметив, что моряки внимательно наблюдают за мной, выглянул и замахал уже рукой, в готовности нырнуть обратно. Что такое дружественный огонь я знал не понаслышке.

— Ну что там? — спросил меня боцман, устраиваясь рядом.

Мельком глянув на траулер пиратов, который дрейфовал неподалеку, ответил:

— Пиратов я почти всех положил, один остался, там где-то прячется, — кивком указал я на судно.

— Однако. Их же тут около десятка оставалось?! — изумленно протянул боцман.

— Нет, больше. Вон, основная часть на палубе валяется, — пояснил я, протянув боцману винтовку, так как биноклей не было ни у меня, ни у него, поэтому пока он водил стволом туда-сюда, разглядывая траулер, я изредка пояснял, что и как.

— …в общем, я вас прикрываю отсюда, а вы подходите на лодке и берете судно на абордаж. Ну как вам план? — спросил я, с интересом ожидая ответа боцмана.

— План хорош, нам нужно попасть на него, — кивнул боцман.

Посмотрев на троих моряков, я только печально вздохнул, жаль было старпома, но семеро непрофессиональных военных просто не могли без потерь выиграть этот бой. Сам старпом и двое моряков сложили головы в этой перестрелке, еще один раненый с раздробленным плечом остался на поляне дожидаться окончания захвата судна.

— Как же вы так? — наконец не выдержал я.

Боцман посмотрел на меня и скривился от воспоминаний. Ему также было неприятно вспоминать прошедший бой.

— Да как-то так… понимаешь, мы все сделали, как ты нам показал, и, честно говоря, должен теперь признать, что все бы у нас получилось, если бы не «закон подлости». У одного из наших, Степки Гаврилова, не выдержали нервы, и он открыл огонь без приказа, повезло, что хоть они все успели войти на поляну, а то даже не знаю, что бы мы делали.

— За такое по морде надо давать, — сказал я.

— Уже не дашь, он же первым пулю и словил, после него старпом, Женька, и под конец Андрюху, помощника механика, ранили… Злые были, добили подранков, как ты и говорил.

— Понятно, ну что, начнем, чего время-то тянуть? — спросил я, встряхивая головой. Посочувствовал погибшим морякам — и хватит, жизнь продолжается. Однако боцман был не такой толстокожий, как я, поэтому еще некоторое время сидел и смотрел в переборку ничего не видящим взглядом, пока я не пихнул его в плечо.

— Да, идем, — кивнул он, так же, как и я, тряхнув головой.

Под моим прикрытием они подобрались к лодке и, дотащив ее до воды, спустили на воду.

Затарахтел маленький мотор, и лодка, чуть вздрогнув, начала набирать скорость в сторону траулера.

Я в прицел наблюдал, как они, подплыв к тому борту, который мне был хорошо виден, поднялись на борт, цепляясь за всякие технические отверстия и выступы. Минут сорок моряки тщательно осматривали судно, перебегая по палубе от одного люка к другому. Боцман стоял у рубки и с кем-то разговаривал, с тем, кто находился в рубке.

Кто там был, я не знаю, но не шкет точно, его сразу нашли и посадили у одного из бортов под моим присмотром и боцмана.

«Нет, все-таки с кем он разговаривает, там же одни трупы?!» — озадаченно думал я, продолжая страховать моряков.

Заметив, что Серега машет мне, показывая, что на траулере опасности нет, я сразу же побежал к корме яхты, так как заприметил там привязанный спасательный плотик.

— Где гарем? Где гарем, я вас спрашиваю? — крикнул я боцману, в очередной раз пробегая мимо. Мои десятиминутные поиски пока не увенчались успехом, баб не было. Боцман от моих криков даже ухом не вел, он продолжал разговор с капитаном траулера, который, оказалось, был ранен в голову по касательной. Пуля не убила его, а просто оглушила, так что по решению боцмана, когда придет помощь, его и шкета ждал суд.

«Блин, да где же они? Может, в трюме?!» — Метнувшись к люку в трюм, я откинул крышку и с надеждой заглянул внутрь, однако, кроме застаревшего запаха рыбы, ничего в нем не было.

— Серега, блин, а ну давай колись, где гарем? — угрожающе надвинулся я на него.

Чему-то усмехнувшись, он кивком указал на лестницу, ведущую во внутренние помещения, и ответил:

— Вторая дверь налево. — И тихо захихикал, но я уже не обращал внимания, потому как галопом несся по лестнице вниз.

— Вторая налево, вторая налево, а, вот она… Здравствуйте, красавицы, встречайте же своего спасителя, — сказал я, с улыбкой открывая кем-то заклиненную дверь.

Со стороны трапа послышался отчетливый смех.

— Мать моя женщина! — только и успел сказать я, как меня за грудки втащили вовнутрь.

Мне пришлось приложить все свои спецназовские навыки, чтобы вырваться из жарких объятий. Жарких, не потому что пышущих страстью, а потому что потных. Перепрыгивая через диваны и столики, я несся от четырех вопящих что-то на своем наречии толстушек, комплекции которых мог бы позавидовать борец сумо.

— Ну… Серега сволочь… я тебе… припомню… уй-ей! — вскричал я, когда толстые, как сосиски, пальцы чуть не ухватили меня за куртку.

Что вопят загоняющие меня озабоченные женщины, понять было не сложно:

— Загоняй справа… Зухра, лови самца слева… — И так далее и тому подобное.

Перепрыгнув через упавшую от моей подножки Зухру, я перекатился под столиком, шустро прополз между ног самой крикливой — и кинулся к свободе.