Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 13 из 16

Нашлась она в трехэтажном доме, похоже, еще дореволюционной постройки.

Медленно поднимаясь по ступенькам, я пропустил вперед молоденькую девушку, одетую в сиреневый сарафан. Попав внутрь, огляделся и с деловым видом подошел к конторке, за которой сидела немолодая женщина.

— Добрый день. — Вежливость с пожилыми людьми никогда не помешает, это их заметно расслабляет.

— Тебе чего, внучок?

Чтобы сразу отсечь все вопросы, объяснил:

— Мы с папой сестренку на коляске катаем, она маленькая совсем. Моя мама ее в капусте нашла. Вот.

Со стороны девушки, изучающей имевшиеся в продаже открытки, послышался всхлипывающий смешок.

Разговаривать с сотрудницей почты было неудобно. Высота конторки, где находилось окошечко кассы, была для меня слишком большой. А вот если отойти метра на три назад, мы уже могли общаться с кассиршей лицом к лицу. Правда, довольно громко. Смешок девушки заставил нас одновременно повернуть головы в ту сторону. И если лицо кассирши выражало недовольство и осуждение, то я с интересом прошёлся взглядом по выпуклостям довольно красивой фигуры и машинально сказал:

— Мняка! Дай, а?

Теперь уже женщины смотрели на меня с заметным удивлением. Наконец кассирша спросила:

— Так что случилось-то? Папа тебя послал?

— Да, папа денюжку дал, велел купить вот это. — Я подал кассирше блокнотный листок с аккуратно написанными словами.

Через минуту в руках у меня оказались карта города и свежая местная газета.

Человека, который меня интересовал, звали Романов Григорий Васильевич. Именно его фотография была в газете, найденной на станции, и именно к нему я собирался обратиться за помощью. Вот только для начала его нужно было отыскать. Как? Хороший вопрос. Записаться на приём? Взрослому это, может, и не составило бы проблем, однако моему телу было сейчас всего пять. Значит? Значит, нужно искать другой способ.

Помнится, ещё в той жизни кто-то из сослуживцев рассказывал, что живёт Григорий Васильевич в центре Ленинграда, в доме, который люди так и называли — дом Романова. Наверняка проникнуть туда будет проще, и в этом случае мой главный недостаток — возраст — окажется, наоборот, достоинством.

Купив в гастрономе бутылку молока и сладкую булочку, я с аппетитом перекусил, продолжая обдумывать возникшую идею, и чем дольше думал, тем больше она мне нравилась. Наконец, закончив второй завтрак, выбросил мусор в ближайшую урну, отряхнулся от крошек и отправился на поиски.

Вряд ли мне удалось бы самому открыть эту тяжёлую дверь, но помог случай. Из дома как раз выходила какая-то женщина с авоськой и пропустила меня в подъезд. Под ее подозрительным взглядом я направился к консьержу, сидящему за столом справа от входа.

— Здравствуй, молодой человек. Заблудился? — опередил меня на секунду консьерж.

Чуть наклонив голову набок, исподлобья поглядев на привратника, ответил:

— Нет, не ошибся. Мне нужен Романов Григорий Васильевич. Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС.

— И что же такому молодому человеку понадобилось от Григория Васильевича?

— Молодой человек скажет это только лично Григорию Васильевичу.

Мне пришлось простоять на площадке первого этажа минут десять, пока смогли дозвониться до Романова и получить его указания. Наконец откуда-то появился молодой парень в костюме и при галстуке и, положив мне руку на плечо, сказал:

— Пойдем за мной.

Дверь нам открыла молодая девица с прекрасной фигурой и глазами законченной стервы. Окинув меня взглядом, она спросила:

— Это ты, что ли, к дяде?

— Я, можешь не сомневаться! Давай веди. Богиня…

Меня прервал спокойный усталый голос, раздавшийся из глубины квартиры:

— Ксюша, ну что же ты держишь гостя на пороге?

Позади девчонки стоял сам Романов, вытирая мокрые руки белоснежным полотенцем.

— Здравствуйте, Григорий Васильевич, — сразу же поздоровался я с ним.

— Здравствуйте, молодой человек. Что привело вас в столь поздний час к нам в гости?

— Я пришел выразить благодарность от всех воспитанников детского дома… — нес я какую-то чушь. При этом, глядя в глаза Романова, покосился на девицу и жестом руки попросил Григория Васильевича удалить ее.

Приподнятые от удивления брови первого секретаря показали, что он понял меня.

— Ксюша, попроси Анастасию приготовить нам чаю, пусть принесут его ко мне в кабинет. Ну а вы, молодой человек, проследуйте за мной.

Мы прошли в небольшой рабочий кабинет с несколькими телефонами на здоровенном столе, обтянутом зеленым сукном, и шкафами, плотно заполненными книгами. Запрыгнув на один из стоящих у стола стульев, я посмотрел на Романова и спросил, устраиваясь поудобнее:

— Надеюсь, та чушь, что я говорил у дверей, вас не ввела в заблуждение о цели моего визита? — после чего расстегнул рюкзак и выложил пистолет и запасную обойму к нему, пояснив: — У беглых зэков забрал, пока сюда добирался.

Помедлив немного, Григорий Васильевич взял ПМ в руки и, к моему удивлению, довольно сноровисто проверил ствол на наличие патрона.

Повертев оружие в руках, Романов спросил:

— Ну и что все это значит? Ты кто?

Несколько секунд мы изучающе смотрели друг на друга.

— Я слушаю! — прервал затянувшуюся паузу первый секретарь.

— Даже не знаю, с чего начать разговор. Давайте сначала представлюсь. Я Александров Артур Кириллович, тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения. Сейчас моему телу пять лет, через месяц исполнится шесть. Так вот, на самом деле мне тридцать пять лет. И последнее, что я помню из прошлой жизни, это две тысячи одиннадцатый год.

— Это как? Не понял!

— Не знаю как, но я переместился из своего взрослого тела, оставшегося в две тысячи одиннадцатом, в свое же, только пятилетнее. Вот такой казус.

— Очень интересно! — улыбнулся Романов. — Но что же тебя привело ко мне? Рассказать о будущем?

— Вообще-то да! Потому что в будущем СССР больше НЕТ!

— Ешь, не смотри на меня, я сытый, — сказал Романов, наблюдая за мной.

Черт, никогда не ел такого вкусного борща с пышками да со сметаной.

Наш разговор с Григорием Васильевичем длился больше трех часов, прерываемый только на то, чтобы выпить чаю. Я старался быть кратким, излагая только факты, иногда отвечая на вопросы. На лице Романова мелькали то недоверие, то злость. Он верил мне и не верил.

Я с сожалением посмотрел на недоеденный борщ:

— Все, больше не могу. В живот не помещается. Спасибо, Анастасия Петровна, за вкусный ужин.

— Да не за что, Артур, — ответила домработница Романова и проводила в комнату, где мне постелили.

Утро встретило меня солнышком, отразившимся в висевшем на стене зеркале. Стараясь проморгаться от пойманных солнечных зайчиков, осмотрелся — вчера было как-то не до этого. Комната оказалась вполне обычной спальней со всеми положенными атрибутами. Встав и сделав десятиминутную разминку, я направился в сторону удобств.

— Доброе утро, Артур, — первой мне встретилась домработница.

Поздоровавшись в ответ, попросил наполнить ванную и через двадцать минут, чистенький после водных процедур, вышел на кухню. Там уже сидела Ксения с полусонным лицом и пила чай с пирожными. Подмигнув ей и послав воздушный поцелуй, сказал:

— Здравствуй, солнышко, как твое ничего? — а увидев офигевшие лица Ксении и Анастасии Петровны, рассмеялся. Отхлебнув чая и закусив пирожным, спросил домработницу: — Григорий Васильевич мне ничего не просил передать?