Пропавшая улика

— В то время она часто гастролировала, — доклады вал Пит Анджело. — У нее был недельный ангажемент в Бостоне. В прошлом году Хамфри покинули дом на острове Нер сразу после Дня труда и вернулись в Массачусетс. Я лучше съезжу в Бостон, инспектор.

— Хорошо, Пит. Но будь осторожен с расспросами. Там Хамфри знают лучше, чем здесь.

— В злачных местечках? — Анджело усмехнулся. — Если хотите знать мое мнение, это тот случай, когда парень единственный раз поскользнулся на банановой кожуре. Его узнают только в том заведении, где он часто бывал. Не беспокойтесь, инспектор.

Анджело вернулся через три дня.

— Ничего конкретного, — доложил он. — Одному метрдотелю Хамфри показался знакомым, не он не мог вспомнить, кто это. Он говорит, что Кой пела там, но держалась большей частью обособленно. Я не стал на него давить, уж очень он оказался любопытным, кстати, рассказал, что «еще один нью-йоркский детектив расспрашивал о Кой».

— Рутинная процедура, — проворчал инспектор. — Похоже, полиция отчаялась что-то выяснить. А нью-йоркский коп показывал этому пар ню фотографию мужчины, Пит?

— Только фотографию Кой и не упоминал ни о каком мужчине. Они по-прежнему гоняются за своим хвостом. Я побывал в отеле, где она останавливалась, в нескольких закусочных и мотелях. Пустой номер. Я чувствую, что они встречались в Бостоне или где-то неподалеку, но прошел целый год, и теперь мне это кажется безнадежным.

— Должно быть, Хамфри виделся с ней в Нью-Йорке в начале прошлой зимы, когда она вернулись. — предположил экс-сержант Мерфи, — но он наверняка был осторожен.

— Да уж, в осторожности ему не откажешь, — угрюмо произнес Ричард Квин.

Криппс и Полански продолжали слежку, но не могли сообщить ни о чем, кроме как о своих усталых ногах.

14 сентября Джесси объявила, что должна съездить в Роуэйтон, завтра истекал срок летней аренды ее домика, и она немного беспокоилась о его состоянии.

— Там нет ничего ценного, но мне неприятна мысль, что мои жильцы разбили несколько симпатичных вещиц.

— Пожалуй, я поеду с вами, — неожиданно сказал инспектор.

— В этом нет никакой необходимости, Ричард. Со мной ничего не может случиться, пока за Хамфри наблюдают днем и ночью.

— Дело не в том, Джесси. Я не могу понять, почему Хамфри так долго не посещает санаторий. Если его жена так тяжело больна, он должен навещать ее по крайней мере раз в неделю. Я намерен побеседовать с доктором Дуэйном.

— Я отвезу вас в Нью-Хейвен.

— Я бы предпочел, чтобы вы там не появлялись — это рискованно. Ваши жильцы съезжают завтра?

— Утром. Я им звонила.

— Ну, мы приедем в Коннектикут около полудня, И если вы не возражаете одолжить мне ваш «додж», я отвезу вас к вашему домику и съезжу в Нью-Хейвен. Это займет не больше нескольких часов.

Он дал Джонни Криппсу, который вел дневную слежку, специальные указания. На следующее утро Криппс доложил, что Хамфри назначил встречу за ленчем с одним банкиром, а во второй половине дня с друзьями в одном из его клубов.

Ричард Квин без труда нашел санаторий Дуэйна — огромное белое здание в колониальном стиле, с тянущимися к небу колоннами, оно стояло на вершине холма среди ухоженных садов и лужаек. Но его окружала высокая кирпичная стена с железными остриями наверху.

Привратник выглядел угрюмым.

— Сожалею, сэр, но никто не может войти без разрешения или пропуска. Вам придется написать записку или позвонить по телефону.

Старик продемонстрировал золотой значок.

— Скажите вашему доктору Дуэйну, что полицейский инспектор из Нью-Йорка хочет его видеть — и не на будущей неделе, а сейчас же.

Спустя десять минут служитель проводил его через просторный, украшенный цветами вестибюль и вверх по мраморной лестнице к кабинету директора.

Доктор Дуэйн ожидал посетителя возле стола своей секретарши. Это был высокий представительный мужчина с гвоздикой в петлице пиджака.

— Входите, — недовольно сказал он, указывая на открытую дверь кабинета. — Мисс Робертс, меня нельзя беспокоить. — Доктор последовал за стариком в кабинет и закрыл дверь. — Вы инспектор...

— Квин. — Он огляделся вокруг. Кабинет походил на декорацию голливудского фильма — массивная светлая мебель, цветы в горшках и вмонтированные в стены аквариумы с тропическими рыбами. — Я знаю, что вы занятой человек, поэтому сразу перейду к делу. Мне нужно повидать миссис Сару Хамфри.

Доктор Дуэйн нахмурился. Он сел за письменный стол и поправил стопку медицинских карт.

— Боюсь, это невозможно.

Старик приподнял брови:

— Почему, доктор?

— Она не в том состоянии, чтобы с кем-то видеться. Кроме того, инструкции мистера Хамфри были недвусмысленны...

— Не позволять его жене говорить с полицейским офицером? — сухо осведомился Ричард Квин.

— Я этого не сказал, инспектор. Обстоятельства, при которых миссис Хамфри попала к нам, — насколько я понимаю, вам они известны — делают пожелания мистера Хамфри вполне оправданными. С тех пор как ее доставили сюда, к ней не допускают никого, кроме медперсонала и ее мужа.

— Как она себя чувствует?

— Лучше. Теперь прогноз более оптимистичен. Однако любое эмоциональное потрясение...

Врач явно нервничал. Он постоянно что-нибудь теребил: галстук-бабочку, бумаги, телефонный шнур.

— Какое у нее заболевание?

— Едва ли, инспектор Квин, вы могли ожидать, что я сообщу вам это. Если мистер Хамфри желает обсуждать болезнь своей жены, то это его дело. Но я, как врач, не имею на это права.

Квин достал записную книжку в черной обложке и начал листать ее. Дуэйн внимательно наблюдал за ним.

— Теперь, доктор, что касается вашего телефонного звонка в субботу 20 августа во второй половине дня в офис нью-йоркского адвоката по имени А. Берт Финнер...

Доктор Дуэйн напрягся, словно вдруг угодил на электрический стул.

— Моего звонка?! — воскликнул он. — Почему вы так говорите?

— Потому что так оно и было.

— Ваши люди меня преследуют! Я уже давно говорил детективам, что ничего не знаю о телефонном звонке этому человеку.

— Значит, ребята вас об этом расспрашивали? Когда?

— В последнюю неделю августа. Нью-йоркские полицейские утверждали, что, расследуя убийство Финнера, обнаружили зарегистрированный в телефонной компании междугородный звонок с этого нью-хейвенского номера в офис убитого адвоката... Разве вы не знаете, что они побывали здесь? — с подозрением спросил он.

— Конечно, знаю. Но я также точно знаю, доктор, что Финнеру звонили вы.

— Докажите это! — фыркнул доктор Дуэйн. — Я говорил вашим людям, что это ошибка. У нас никогда не было пациента по фамилии Финнер или кого-либо, непосредственно связанного с лицом, имеющим такую фамилию. Я показал им наши документы. Конечно, возможно, что звонил кто-то из моего персонала, но все это отрицают. Единственное объяснение, которое я могу предложить и уже предлагал, — что кто-то звонил отсюда в Нью-Йорк, но его по ошибке соединили е номером Финнера...

— В каком-то смысле это удача, — задумчиво сказал Ричард Квин Джесси, когда вернулся в ее коттедж в Роуэйтоне. — Его ложь насчет телефонного звонка в офис Финнера в день убийства завела нью-йоркскую полицию в тупик. Их единственная ниточка к Хамфри оборвалась на корню.

— Вы ни слова не сказали о том, нравится ли вам мой дом, — возмутилась Джесси, стоя в окружении тряпок и ведер.

— Он как картинка, Джесси. Но вернемся к лживому мистеру Дуэйну. Конфиденциальность означает для него деньги. Все его роскошное заведение на этом держится. Он не может позволить, чтобы его имя трепали в газетах в связи с делом об убийстве, и защищает вовсе не Хамфри, а себя. — Старик хмуро уставился в свою чашку кофе.

— Ох уж эти люди!

— Какие люди?

— Мои съемщики! Это какие-то свиньи! Посмотрите на эту грязь, Ричард!

— Пожалуй, я съезжу повидать Эйба Перла, пока нахожусь поблизости, — философски заметил он.

— Это даст мне возможность хоть немного нанести здесь порядок.