Страница 35 из 48
Если такого рода вопросы не сказываются на нашей нынешней жизни, они легко превращаются в кабинетную забаву. Хорошим примером может служить реинкарнация. Редко встретишь приверженца мистических взглядов, который сомневался бы в ней. Но что это даёт нам, живым? Если в нашей программе сознательного старения упор делается на осознании текущего момента, какой смысл в размышлении о будущем существовании или в исследовании подробностей прошлых жизней?
Ответ совершенно очевиден. Благодаря осознанию того факта, что наши нынешние действия сказываются не только на окружающем мире, но и на сознании души (которое продолжит существовать после смерти), становится более явной необходимость скорейшего пробуждения и максимального проявления мудрости в нынешней жизни.
Широко распространены представления о том, что состояние сознания человека в момент смерти определяет особенности его следующего рождения. Независимо от того, верим ли мы в реинкарнацию, эта концепция может вдохновить нас при приближении к концу жизненного пути быть как можно более умиротворёнными, сострадательными и мудрыми. Поступая так, мы в любом случае ничего не теряем: если теория реинкарнации верна и наше новое рождение определяется нашей нынешней жизнью, то мы заслужили хорошее будущее, а если мы не реинкарнируем, то, по крайней мере, будем жить и умирать достойно. При этом важно не осуждать себя за потерю концентрации, мужества и сострадания и не бояться ошибок, допущенных в процессе умирания.
Я знал нескольких благонамеренных людей, которые добавили к бремени своих страданий страх перед тем, что если они умрут в нынешнем непросветлённом состоянии, то будут страдать в аду или воплотятся на низших уровнях существования. Такие мысли и чувства не вполне адекватны и не помогают нам пройти через самое серьёзное испытание. В конце концов, фантазирует о будущих воплощениях и упорно старается сделать всё «правильно» не кто иной, как эго.
Хотя мы можем изменить своё сознание и тем самым повлиять на характер нашей смерти, наше последующее рождение определяется не нами. Реинкарнация осуществляется в соответствии с временем души, которое для эго непредставимо. Рассказывают, что, когда Будду спросили, сколько времени он уже перевоплощается, тот ответил: «Представьте себе гору, которую буйвол не может обойти за день, и такую же высокую. Раз в сто лет над вершиной пролетает птица, держащая в клюве шёлковый платок, который задевает за вершину горы. Мои воплощения длились столько времени, сколько понадобится птице для того, чтобы стереть гору до основания».
Хотя иудео-христианская культура по-прежнему оспаривает концепцию реинкарнации (упоминания о реинкарнации были изъяты из Библии на Вселенских соборах, проходивших в Триденте, Никее и Константинополе), в последние годы на Западе представления о множественности рождений стали восприниматься как вполне правдоподобные. Многие люди, с которыми я общался, рассказывали об опыте сверхъестественного общения с умершими близкими. В своё время и мою атеистическую семью посетил такой необычный случай. Мои родители в каждую годовщину свадьбы обменивались красной розой как свидетельством их любви. После смерти матери в храме проходила большая заупокойная служба, на которой присутствовало много родственников и соболезнующих знакомых. Когда гроб, покрытый ковром из роз, по проходу между сиденьями докатили до первого ряда, на котором сидел отец (очень прагматичный юрист) и остальные родственники, один цветок упал к ногам отца. Выходя из помещения, отец нагнулся и поднял розу. В лимузине кто-то сказал, что, по-видимому, так мать послала весточку с того света, и все согласились — даже отец. В этот волнующий момент моя весьма призземлённая семья приняла это «чудо».
Конечно, там же в автомобиле возник вопрос: «Как сохранить цветок?» Сразу после похорон отец стал наводить справки, звонить по телефону, и через пару дней помещённая в контейнер со льдом роза была отправлена самолётом в другой город, где её должны были законсервировать. Обратно она вернулась запаянной в стеклянный шар с какой-то жидкостью, и отец поставил её на каминную полку. К сожалению, метод консервации оказался несовершенным, и постепенно жидкость почернела. Через пару лет отец опять женился, последнее послание мамы стало вызывать чувство неловкости, и шар попал в гараж, где я его нашёл и поставил на свой домашний алтарь — чтобы он напоминал мне об анитье (бренной природе физической жизни).
Я верю, что душа не умирает со смертью тела, и поэтому советую людям, скорбящим о потерянных близких, разговаривать с душами усопших. Это утешает и, по моему мнению, помогает как живым, так и умершим, которые часто не понимают, где находятся, и не знают, куда и как двигаться дальше.
Поскольку большинство из нас живут, прочно отождествившись со своим эго и телом, то первым контактом человека с душой может быть смерть, — в результате у него возникнет чувство потерянности. В таких традициях, как тибетский буддизм, были разработаны особые техники, позволяющие душе приближаться к следующему воплощению, проходя через различные посмертные состояния (бардо). Мы можем помочь этому процессу по-своему, храня в сердце память о душе умершего человека.
МОМЕНТ СМЕРТИ
Момент смерти — это завеса, отделяющая умирающего человека от посмертного существования. Если смерть чем-то похожа на мой мистический опыт, связанный с временным разрушением структур эго, то разумно предположить, что в момент смерти распадается концептуальная карта нашего восприятия реальности. Похоже, этот распад начинается медленно, а затем ускоряется и достигает кульминации в прорыве к уровню души.
Нам, естественно, хочется быть в момент смерти максимально сознательными. Мы хотим умирать спокойно, с радостью, любовью и благодарностью, а не с беспокойством о том, что ждёт нас впереди. Мой друг, поэт Аллен Гинзберг, умирал именно так. В последние дни он говорил друзьям, что чувствует себя «на коне».
Многие люди, побывавшие в состоянии, близком к смерти, с волнением рассказывают, что «там» они встретились с теплотой, любовью, светом, близкими. У такой смерти хороший вкус. Я же поначалу узнал смерть с другой стороны. В 1963 году, находясь на мексиканском побережье, я как-то ночью, приняв кислоту, поплыл в океан. Мой ум был чист, а ночь настолько чарующа, что из-за отражения света в воде я стал терять ориентацию. Я плыл среди больших волн, понимая, что если одна из них накроет меня, то я, не зная, где верх, а где низ, возможно, уже не вынырну. Было неясно, выберусь ли я из данной переделки. Хотя я думал, что мне приходит конец, мысли, возникавшие в связи с этим, касались исключительно реакции общества на происшествие. Вот друзья собираются у могилы, проходит время, и я остаюсь лишь в памяти тех, кто знал меня. Память слабеет, и однажды маленькая девочка спрашивает у мамы: «Кто такой Рам Дасс?» Я думал не о себе, а о том, как мою смерть будут воспринимать другие.
И тогда принятая мною кислота вдруг изменила моё восприятие. Я понял, что моё сознание лишь переместится в другое место. Я останусь живым. В это кислотное путешествие я отправился, не зная его исхода, но я понял очень важную вещь: что бы ни случилось, сколько бы ложных представлений ни разрушилось, какие бы ужасы ни произошли, я выживу; моё существование продлится, даже если нет соломинки, за которую можно было бы ухватиться. Я усвоил этот урок, и с тех пор всегда уверен в этом. Погрузившись в экстаз достаточно глубоко, вы перестаёте держаться за жёсткие структуры. Страх смерти частично представляет собой цепляние за такие структуры, как эго, или за связанное с привычным способом восприятия представление о том, что мир состоит лишь из материи и энергии. Но сознание не менее реально, чем материя и энергия; оно так же неразрушимо, как они.