Страница 70 из 103
Маша и Даша ревниво на нас посмотрели, у них в глазах читалось желание разбить нашу парочку, и это было бы правильно. Маша хотела с Колькой дружить, Даша со мной. Даже наоборот были не против, тоже растут, девочки. Но, пока ко мне никто из друзей не пришёл, осмотрели нас внимательно, и отпустили, потому что Коля почему-то пришёл в наглаженных тёмных брючках и белой рубашке, даже цветочки принёс, садовые ромашки, три штуки.
— Спасибо, Коля! – улыбнулся я, сбегал домой, попросил маму в воду поставить, не решился девчонкам отдать, неудобно как-то, и не привык с цветами в руке гулять.
Так и погуляли мы с Колей, держась за руку. На что-то большее мальчик не решился, за что я был ему благодарен, а по счастливому лицу парня видел, как приятно ему моё прикосновение. Удивительная штука – симпатия.
— Серёжка, вставай! – тормошила меня за плечо мама. Я так удивился, что сразу открыл глаза.
— Что случилось? – спросил я, моргая, чтобы сонная пелена сошла с глаз.
— Скоро в школу, стричься будешь? Папу твоего позвала, обещал зайти за тобой.
— Чего?! – живо сел на кровати. – Сам съезжу, не могу его видеть!
— Ты что, Сергей? – удивилась мама. – Он же отец твой! По суду обязан встречаться с тобой, и ты с ним.
— У меня тоже права есть. Я не желаю, он для меня хуже, чем враг!
— Кстати, а почему Сашенька не приходит? – спросила мама. Я так удивлённо посмотрел на неё, что она закашлялась:
— Что?
— Да так, ничего, — я встал, прихватил плавки, майку, и решительно пошёл умываться. Мама вообще перестала интересоваться детьми, один ребёнок остался у неё, старший Серёжа.
После посещения ванной решил сбегать на стадион, размяться, да и желание общаться со старшими совсем пропало.
На стадионе моё появление вызвало лёгкий фурор, так давно не прибегал!
— Ну, Саша! – ворчала тренер по художественной гимнастике, — Ты совсем запустила занятия!
— Ничего не запускала! – отвечал я, начав разминаться. – Просто, в деревне отдыхала, вот и не появлялась.
Приятно было, когда взрослые с тобой здороваются, радуются тебе, желают видеть каждое утро.
Пробежал несколько кругов по стадиону, позанимался на турнике, на брусьях, растяжку сделал, шпагат в разных позах, и побежал домой, надеясь, что мама забыла о своих странных вопросах.
Почему она мне их задаёт, а не отцу Сашеньки?
Но мама сегодня решила окончательно достать меня. Выйдя из душа, столкнулся с ней на кухне. Она тут же начала кормить меня завтраком!
— Кушай, Серёжа! – поставила передо мной тарелку с кашей. – Если хочешь, яичницу пожарю, но ты, вроде, на спортивной диете? – я молча взял ложку, начал поедать кашу.
— Так что у вас с сестрой? Неужели опять поругались? – я чуть не подавился кашей.
— Как ты можешь так говорить?! – возмутился я. – Мы любим друг друга!
— Видела я, зимой, как любите. Ты даже не пускал её домой!
— Дурак был! – резко сказал я, крепко сдавив ложку.
— А что тогда? – не отставала от меня мама.
— Папа отправил её на учёбу, в Ленинград, заставил отказаться от меня и запретил писать письма! – не стал скрывать я, даже голос повысил.
— Не может быть! – непритворно удивилась мама. Даже ошарашена была таким известием. – Ничего себе, папаша! Теперь понимаю твои слова, сынок, что хуже врага. Пусть только придёт!
— Он не придёт, мама, — сказал я, успокоившись. Теперь меня грызла обида не только на отца, но и на Сашеньку. Ну ладно, уехала, а кто запретил письма писать? Что бы ей сделали? Уверен, сама страдает от отсутствия моих писем. Ладно, ей сообщают, что со мной происходит, с кем дружу, письмо получить от любимого человека намного приятней, чем от чужих!
— Я тоже так думаю, что не придёт — согласилась мама, — отделался от меня просто, — и тихонько заплакала. Я смотрел, как она плачет, мне было больно, но не собирался успокаивать маму, молча заканчивая завтрак.
Помнится, я прятал от мамы бюстик…
Сейчас мама сама надела на меня свой. Маленький, но подошёл мне, удобно, между прочим, тити перестали мешать, хотя и раньше особо этого не замечал, механически поправлял, да и всё.
Что мне понравилось, застёгивался не сзади, а спереди были небольшие вязочки.
Надев широкую футболку, можно было даже скрыть… Хотя, зачем скрывать? Я же одеваюсь почти девочкой, а то и в сарафан, едва прикрывающий попу. Ну, это когда совсем жарко, наслаждаюсь последними деньками лета.
— Есть, конечно, без бретелек, — сказала мама, — но тебе непривычно будет, и давят, на грудь. Куплю тебе, к осени, бра. Это что-то типа маленького топика.
Я покрутился возле зеркала, решил, что неплохо выгляжу, если Кир заставит немного размяться, я в велосипедках, а если решит сделать что-то серьёзное, в рюкзачке лежит спортивная форма.
Мама заплела косички, я решил в последний день девочкой походить, пусть Кир помучается, кто к нему пришёл, так интересно одетый. Завтра поеду стричься. Если Нади не будет дома, в парикмахерскую зайду. Надеюсь, всех уже постригли, если только не случилось наоборот, и все решили в последний день прийти.
Вытащив велик, увидел Машу и Дашу. Им купили подростковые велики, и они гоняли вокруг дома, радостные. Затормозили прямо передо мной.
— Привет, Сашка! – с улыбками на половину лица поздоровались они.
— Здорово выглядишь! – заметила Маша с небольшой завистью. – Прямо девушка!
— Да ладно! – махнул я рукой. – Последний раз!
— Не вздумай стричься! – покачала головой Даша. – Тебе, конечно, идёт короткая стрижка, но так намного лучше, — Маша энергично подтвердила.
— Пока, девчонки! – поднял я руку. – Кроме Кольки, с кем-нибудь дружите? – девчонки вспыхнули:
— Да там, в школе… — Даша смущённо смотрели на меня, ничего не сказала, но взгляд стал похожим на Колькин. Я окинул взглядом её ещё детскую фигурку, совсем мальчишескую, улыбнулся, вогнав её в краску, и поехал в сторону места обитания своего названного отца.
По дороге думал, всё ли я сделал. Письма девочкам написал, пообещал Анке не жениться до того, когда нам с ней можно будет создать семью, для этого квартиру за собой оставлю. Вите написал о том, какая она замечательная девушка, как мне её не хватает, и хотел бы с ней прожить всю жизнь. Для Сашеньки написал несколько осторожных слов, конечно, о вечной любви. Вдруг, всё-таки есть возможность переписываться.
Как всё-таки, плохо, когда любишь, и в разлуке, такое неприятное сосущее чувство потери в груди поселяется, плакать хочется.
Остановился у почты, бросил конверты, с тихой радостью подумал, как приятно находить в своём ящике письма от любимых девочек, значит, им тоже доставит радость получить ответ.
Вспомнил, с какой надеждой бегал к своему бывшему дому, ждал письма от Ани. И вот, недавно с ней расстался, а такой радости, как в прошлом году, уже нет, даже ворчал на неё. Дружит с Сашкой? Неприятно, но такой злобы и обиды, как на сестрёнку, когда променяла меня на Костю, нет.
Закрыл глаза, прислушался к себе. Нет! Люблю Анку, ревную! Конечно, Сашеньку люблю и ревную больше, но нам не дадут вместе жить, к сожалению.
Вот в таких раздумьях доехал до жилища Кира. Позвонил. Дверь открылась через несколько томительных минут. Выглянула радостная мордашка Сони, но увидев меня, сделалась постной:
— А, это ты… — и ушла, не стала перед моим носом захлопывать дверь, значит, Кир дома.
Наглая какая! – подумал я, проходя в «спортзал». Кир занимался с железом, выжимал штангу, лёжа. Увидев меня, поставил штангу на подставку, поднялся навстречу мне. Сколько вес у штанги, не интересовался, мне всё равно столько никогда не поднять.