Страница 3 из 103
После баньки пошли кушать. Я тоже надела свою повязку, сидела рядом с Витой, поглядывала на Сашек, пыталась представить их одним целым, улыбалась. Получалось плохо, но всё-таки…
Потом показали чердак.
— Ого! – обрадовался Серёжка, и поцеловал нас с Витой. Сашенька тоже.
— Надо сюда провести свет, поставить столик, — решил Сашка.
— Да, ночничок не мешал бы! – поддержала Саша. – А то свалимся ночью с лестницы!
— Или перепутаем друг друга! – хихикнула я.
— Я не против! – подмигнула мне Сашенька, и у меня сладко заныло внизу живота. Я согласна была и с девчонками обниматься, а с мальчиком, особенно.
Надо отбросить ложный стыд!
— Тогда надувной матрас можно сюда постелить, на пол! – решила я.
— Ага! – ляпнул Серёжка. – Все не поместимся, мы с Сашенькой на кровати, остальные на матрасе!
У меня потемнело в глазах. Я затравленно посмотрела на Сашек и кинулась вниз.
Серёжка нашёл меня в кустах смородины, где я приготовилась плакать и думать, куда деться отсюда.
«Попрошусь к Вите!» — шмыгала я уже носом.
— Аня! – позвал меня Серёжка. – Ты где?
— Чё надо? – спросила я и не утерпела, заплакала. Серёжка присел рядом, обнял.
— Прости дурака, Ань! Я люблю тебя, только ты сказала, тебе привыкнуть надо…
— Ты до сих пор не простил меня, врёшь! Потому даже не подходишь ко мне, брезгуешь!
— Ничего я не брезгую! Ты сама бегаешь от меня! Я не лучше тебя, тоже с девочками голышом купался, девчонкой всё лето проходил, даже в школе не верили, что я пацан, в шортах ходил, колготки надевал! Тайну тебе открою, Ань… Только не плачь!
— Какую тайну? – вытирала я слёзы. Серёжка помялся, покраснел, поёрзал на попе и сказал:
— Ань, я пока не скажу, стыдно перед тобой…
— С кем-то переспал? Подумаешь, тайна! – фыркнула я. – Ты прямо чуть ни при мне играешься с Сашенькой. Думаешь, я поверю, что между вами ничего нет? Если не было бы, Сашенька пустила бы меня к тебе!
— Совсем немного, Вася! – я даже вздрогнула от полузабытого имени. – Мы целуемся, лижемся, а по-взрослому я решил, будем только после 16, или когда Сашке совсем невмоготу будет. Но первым всё равно я буду, разве что возьму своё слово назад. Пока она не нарушила своё слово! – с улыбкой рассказывал мне интимные подробности Серёжка, вводя меня в лёгкий шок. – Сейчас она меня побила и отправила за тобой. Велела поцеловать, только границы не переходить… — полез ко мне целоваться. Я стала сопротивляться:
— Эй! Не переходи границы! Я вся в соплях. Умоюсь, тогда целуй, сколько влезет.
— Тогда глазки дай, поцелую… — поцеловал, и я растаяла, в его объятиях.
— Серёжка… Люблю тебя! – тихо шептала я.
— Я тоже тебя люблю, не хочу терять, вы все мне дороги, а тебя Сашенька выбрала для меня в жёны. Не теряйся, пожалуйста, ладно? – я кивнула, соглашаясь. Потерплю их с Сашей выходки, сколько смогу, ради всей жизни можно! Ну, ругать всё равно буду, если собирается жениться, тоже потерпит!
— А Вита? – спросила я, гладя страшноватый шрам на Серёжкиной руке.
— Вита уезжает, — помрачнел Серёжка, — как бы я хотел дружить со всеми вместе!
— Саш, — спросила я, — ты расскажешь мне, откуда у тебя такой шрам?
— Расскажу когда-нибудь! – улыбнулся мой лучший друг. – Когда будем страшные истории рассказывать!
— А что, страшно было? – напряглась я.
— Ещё бы! – хмыкнул Сашка. – Меня потом долго лечили от нервного срыва. – На самом деле, что-то страшное! Надо будет расспросить поподробнее.
— Саш… То есть, Серёж! – покраснела я. – Значит, я теперь твоя невеста? – Серёжка вдруг закаменел, подумал, вздохнул и признался:
— Анечка, прости меня, тебя я прошлым летом отчаялся дождаться. Мы с Сашенькой обручились. На три года. Один год уже прошёл. Вот, смотри! – и показал серебряное тонкое колечко с чёрным камешком, такие же серёжки в ушках.
Я будто впервые увидела такую красоту, зачарованно смотрела на чёрные очень дорогие серёжки в серебряной оправе, не могла слова сказать, от досады. Не помогло даже то, что в невестах у моего Серёжки оказалась его собственная сестра-близнец, и то, что они делают, называется твинцест.
— Аня, Сашка! Вы где? – услышала я, как сквозь вату. – Можно к вам? – мама приехала.