Страница 1 из 14
Глава 1
Всю ночь шел ливень. Утром Андрейка Рябов, проснувшись, обнаружил под окном своего дома настоящее море, роль кораблей на котором выполняли гуси, с удовольствием выгребавшие своими перепончатыми лапами в тех местах, где еще накануне ходили люди и ездили телеги.
— Ну, и чего ты там глазеешь? — Поинтересовалась матушка, беря на руки плачущего Степку. — Пока я его кормить буду, принеси воды, да почисти картохи. Если так и будем глядеть за окно, помрем с голоду.
Вода в луже, в которую превратилась дорога до соседнего дома, возле которого был вырыт уличный колодец, была достаточно прохладная, сразу заломило под кожей на шее и между лопатками, как всегда у него бывало при купании в холодном пруду. Только в этот раз отказаться лезть в холодную воду не получится, дела по хозяйству сами собой не переделаются, и свалить их на кого-нибудь другого никак не выйдет: отец еще затемно в завод ушел, а у матери кроме него помощников: Лушка восьми лет, да Дашка — вообще пяти. Ну, и грудной Степка на руках, который прямо в эти минуты материнскую сиську сосет.
Ворот колодца проворачивался с трудом, тут все под взрослого человека устроено, хотя для таких низкорослых помощников, как Андрейка, даже деревянный ящик сколочен, чтобы придвигать и вставать на него, когда ведро из колодца достаешь. Ведро с водой добыл и из колодезного в свое воду перелил. Только еще и на себя при этом плеснул изрядно. По сравнению с этой ледяной, из-под земли, та вода, что на улице разлилась, так и не холодная вовсе.
Еще и нападению подвергся на обратном пути. Щипучий гусак Колывановых налетел сзади, расплескивая воду вокруг себя и шипя, как змеюка какая-нибудь, и пребольно ущипнул за икру. В другое время Андрей бы выломал вицу, растущую возле дерева, да погонял бы разбойника всласть, восстанавливая справедливость, а тут…. Ведро с водой в руках, даже не поставишь, сырость, грязь вокруг, вот и пришлось убегать. Даже стыдно немного.
После холодной воды половицы в избе казались теплыми, словно нагретыми на солнце. Ведро с водой поставил на свое место, на лавку возле печки, сам в подполье полез, за картошкой. Картошка уже, конечно, сильно дряблая, хоть и обламывали они у нее ростки регулярно, но на суп еще вполне сгодится. Набрал миску с верхом. Теперь ее чистить надо.
Время уже близко к вечеру было, когда друзья заглянули, позвали на улицу гулять. Андрей с удовольствием пошел, отпросившись у матери. А что, все дела по хозяйству переделал, чего дома сидеть? Мать и не возражала вовсе.
— Слышали? На плотине после дождя старый подземный ход обвалился? — Проинформировал компанию Сидор Колыванов. Именно их гусак пиратничал сегодня с утра, пользуясь занятостью Андрейки с ведром с водой.
— И что там? — Сразу залюбопытничали товарищи.
— Откуда я знаю, мне Генька, братец мой, самому сказал недавно, он там от родственников возвращался.
— А пошли, позырим! — Это уже Герасик предложил. Ему хорошо, он единственный ребенок у молодых родителей, которые вечно на работе, потому подкидывают его бабке. Бабка же только и забот на себя взяла — кормить внука, в остальное время Герасик — свободный человек.
Видимо, не один Андрей это сообразил, прикинули приятели степень своей свободы и что им будет за то, что ушли из улицы, потому начали отказываться. А вот Андрейка вдруг неожиданно для самого себя согласился. Может, вспомнил, как он весь день по хозяйству был занят и пожелал компенсации, а может, перед Надькой, единственной девчонкой в их мальчишеской компании не захотел в грязь лицом ударить.… Но последнее вряд ли, мал он еще для таких выбрыков сознания, десять лет всего… не далее, как третьего дня исполнилось.
— Это что, нам всю дорогу так и придется шлепать по луже? — Вопросил Семка, еще один сомневающийся, идти или все же не стоит.
— Да не-е! Это наша улица в низине, поэтому вода тут после дождей долго стоит, а ближе к пруду место возвышенное, насыпное, сухо там. — Со знанием дела объяснил Колыванов.
Так и отправились вчетвером: Сидор Колыванов, Герасик, Семка, ну, и сам Андрейка. Ну, и еще Надька. Но она же не мальчишка, чтобы ее считать.
Вода, в самом деле, только на протяжении двух кварталов еще плескалась, потом уже только по канавам вдоль улицы текла, оставляя центральную часть улицы почти сухой. Андрейка снял с шеи и натянул на ноги башмаки и раскатал штанины, друзья тоже подобную операцию проделали. А как иначе? Иначе полные башмаки воды были бы, за порчу обуви от отца точно ремня бы влетело.
— Где-то тут этот ход обвалившийся! — Объявил Сидор, когда вышли на обширный пустырь с задней стороны заводского корпуса. — Генька сказал, что напрямки из Малиново шел, потому в промоину по пояс провалился и весь в глине вывозился.
— Да нет тут никакого подземного хода, наврал ты все, Сидор. — Заявила Надька, устав лазить по каким-то буеракам, собирая на ноги тяжеленые нашлепки грязи. Ну, и как водится, сразу после этих ее слов-то все и произошло: земля под столпившейся командой искателей вдруг пришла в движение, и они вместе с валом земли и мелких камней рухнули куда-то вниз.
В себя Андрейка пришел вскоре. Точнее, он и сознания не терял, просто его землей немного присыпало, поэтому, пока выбирался, немного неадекватно окружающее воспринимал. Но плач Сидора сразу распознал. Сидора гораздо сильнее привалило, потому и плакал от бессилия, что сам выбраться не мог. Пока Андрейка его снаружи откапывал, остальные друзья тоже собрались. Хорошо еще, что никто не покалечился.
— А выбираться-то тут как? — Вот прямо с языка снял вопрос Семка. Стены в подземном ходе, в который они провалились, кирпичом едва ли не на два человеческих роста выложены. Земля осыпавшаяся сверху, конечно, эту высоту частично скрала, но все ж не до такой степени, чтобы руками до верха обвалившегося хода достать. Еще попытались друг дружку подсаживать, но даже так, уцепиться за рыхлые края дырки в потолке никак не удавалось. Только грязи себе в волосы и глаза дополнительно насыпали.
— А что там дальше по проходам в разные стороны? — Убедившись, что непосредственная опасность им не грозит, а вылезти назад уж точно не получится, ребята начали по сторонам поглядывать. Они же в самую середину подземного хода провалились, можно выбирать, налево или направо пойти. На пару-тройку шагов, дальше темно делается. Но любопытно же.
Далеко по темному проходу ни в одну сторону не ушли. Зябко, да и страшно. А ну, как из темноты кто-нибудь выскочит.
— А я совсем не боюсь темноты! — Вдруг заявил Колыванов, когда остальные друзья стали осаживать назад.
— Да кто ее боится. Холодно здесь и сыро. А еще ход может еще раз обвалиться, уже нам на голову. — Рассудительно ответил Андрей.
— Да нет, брат, ты именно что темноты боишься. — Вредный все-таки этот Колыванов. Совсем, как его гусак. Налетает без причины.
— Ничего я не боюсь! — На самом деле, страшно, конечно, но не признаваться же, засмеют.
— А давай, кто дольше там, в темноте, пробудет? — Продолжал подначивать Сидор.
— Тогда нам разделиться надо. Давай, я туда пойду, а ты в ту сторону от провала иди. — Не решился отказаться Андрейка.
— А чего это я туда идти должен. Сам иди туда, а я по эту сторону останусь.
Можно было еще дальше спорить, кто куда, но Андрей Надькин взгляд заметил и решил: «а пусть его, просто не выйду из того коридора, да и все тут». Так и разошлись в разные стороны. Там ход, первоначально прямой, вдруг в сторону вильнул и внезапно совсем темно стало. Попробовал ладонь перед глазами поднять, так и ее не увидел. Вот уж действительно, хоть глаз выколи. Для надежности, чтобы не сказали, что жульничает в споре, решил еще чуток дальше пройти, так только на ощупь, касаясь ладонью стены, и мог продвигаться.