Принц и нищая

Мясников, конечно, поступил нечестно, предав своих товарищей, которых сам же и настропалил против главаря. Но совесть не дым, глаза не выест. Зато в награду за поддержку Король простил своего приятеля, и даже пристроил к коммерческим делам, — он взял его в соучредители личной фирмы «Кристина».

Читавший книжки и газеты, Король полагал, что первоначальное накопление капитала быстро закончится, и на плаву останется тот, кто успеет завести себе легальный бизнес.

Через несколько лет все закончилось так, как он и предполагал: «быки», так и не сумевшие перейти в легальный бизнес, были либо убиты своими конкурентами, либо уничтожены милицией, которая неожиданно очнулась от спячки; те, кто остались живы, попали в лагеря на долгие сроки — эти считались также списанными в расход, когда они вернутся, если вернутся, у них уже не будет ни денег, ни власти.

А вот созданная Коробановым фирма, удачно скупив акции завода, к расцвела. Кроме завода, сбыт и снабжение, которого теперь пошли через коробановскую фирму, под ее крылом оказались рынки, магазины, торговые центры, и даже строительная фирма: строительство оказалось очень выгодным бизнесом.

Заводом Коробанов занимался лично. А вот довесками поручил заниматься своему ловкому приятелю.

Хозяйство это хлопотное, требующее тщательного присмотра, поэтому Михаил Юрьевич завел порядок, чтобы каждое утро ровно с восьми часов до восьми часов тридцати минут починенные докладывали ему о том, что произошло за прошедший день, о ходе продаж, и о планах на текущий день. При этом они должны были досконально знать нюансы своего дела, — Михаил Юрьевич расспрашивал очень подробно и дотошно. Но счет вел на секунды, — теперь у него лишнего времени не было. Директора обязаны докладывать кратко, но емко.

Подобный метод работы держал работников фирмы в сильном напряжении, но заикаться хотя бы о некотором послаблении они и не смели. У Михаила Юрьевича всегда наготове был ответ: кому не нравится, тот может уходить. Но чаще всего он ничего не объяснял, просто тут же в присутствии недовольного звонил в отдел кадров и отдавал приказ его уволить. «Быки» — расходный материал.

Ровно в восемь часов Мясников, в черном костюме, белой рубашке, но без галстука зашел в кабинет.

В кабинете за круглым овальным столом уже сидели подчиненные, — директора магазинов и рынков. Их было десять. Восемь мужчин и две женщины. Мужчины в подражание начальнику также в строгих пиджаках и белых рубашках. Но с галстуками. Что положено Юпитеру, то не позволено быку.

Женщины одеты посвободнее — с этими всегда сложности, диктовать им, как одеваться, дело неблагодарное.

Впрочем, на спрос Мясникова это никак не влияло.

Мясников прошел к черному кожаному креслу с высокой спинкой и сел в него. Выложил из бокового кармана перед собой на стол блокнот и открыл его.

Присутствующие замерли. Их взгляды уперлись в лежащие перед ними раскрытые рабочие тетради. Пальцы мелко задрожали.

— Итак! — Мясников метнул требовательный взгляд на сидевших перед ним людей.

— Итак, — он повторил холодным стальным голосом, и начал совещание. — Вчера доклады начинали по часовой стрелке. А сегодня начнем…

Тут Мясников сделал паузу. Уголки его губ несколько опустились вниз, — чувства юмора он был не лишен. К тому же ему было приятно, что эти люди, дипломированные экономисты, и тому подобное, внимательно слушали его, человека с трудом окончившего школу. Что ж, возможно, университетский диплом и дает знания, но ума не прибавляет.

Насладившись страхом подчиненных, Мясников продолжил:

— А сегодня начнем по часовой стрелке. Мозалев, начинай!

Мозалев сидел напротив Мясникова.

Должен был начинать человек сидевший рядом с Мясниковым, однако Мозалев возражать не посмел. Он встал, и, глядя в рабочую тетрадь, начал доклад.

— Вчера товара было получено на… Продано на…

Мозалев говорил несколько спутано, он что-то пытался объяснить.

Мясников все это время смотрел на него немигающим взглядом. На доклад отведено ровно полминуты.

Мясников увидел, что стрелка на часах на стене пробежала тридцать секунд, но Мозалев доклад не закончил. И Мясников не заботясь о том, окончил ли говорить Мозалев, или нет, негромко начал говорить:

— Господа директора, сколько раз вам говорить, чтобы ваш доклад был краток, и содержал только цифры. Мне ваши оправдания не нужны. Вы поставлены, чтобы решать проблемы, а не ставить их передо мной. Мозалев, дурила, я тебе это уже говорил?

Мозалев, солидный лысый мужик, побелел. С его головы ручьем потек пот.

— Ну, говорили, — промычал он, как двоечник, не выучивший очередной урок, и теперь с ужасом ожидавший наказания.

Мясников ударил ладонью по столу.

— Так, когда же ты козел, научишься толком докладывать?!

Мозалеву повезло. Хозяин фирмы Коробанов Николай Андреевич знал о порядке, заведенным своим подчиненным, и старался его в это время не тревожить, но в это утро он своей привычке изменил, не успел Мясников, как следует распалиться, как послышался сигнал телефона «прямой линии». Звук сигнала был внушительный, с тяжелыми ударами барабанов, лязганьем тарелок. Как секретарша объясняла, это был отрывок из какой-то симфонии какого-то Баха.

Михаил Юрьевич не любил классическую музыку, и хотел приказать, чтобы на телефон подобрали музыку повеселее, типа «Мурки», но, немного подумав, велел оставить всё как есть.

Дело в том, что сигнал на телефоне соответствовал внешности шефа. Тот тоже был громаден, с каменным выражением на лице. Коробанов ростом был немногим больше двух метров, а весом… Он и раньше переваливал за сотню, а за последние годы, хотя и тренировался в щадящем режиме, заметно покрылся еще и жирком. Поэтому о весе он избегал говорить.

Мясников думал, что в нем теперь было не меньше ста пятидесяти килограмм. Лицо Короля всегда выглядело туповато, — этому способствовал маленькие глаза с нависшими над ними одной черной полосой густыми бровями, низкий лоб, плотно прижатые уши, и широкие скулы.

Мясников признавал, что вообще-то в его приятеле чувствовалось что-то звериное, и удивлялся, почему женщин, как магнитом тянуло к нему.

А что удивительного? Люди только недавно вышли из животного мира, а потому любую самку в первую очередь привлекает самый сильный и удачливый самец.

Коробанов был сильный и удачливый. Так как немногие знали, что за тупой внешностью скрывался неплохой ум, то они впоследствии неприятно поражались, почему им не удавалось обмануть этого тупого мужлана.

Мясников был убежден, что в любом первобытном племени Коробанов мог быть только вождем.

Но суровая внешность Короля пригодилась, и когда они начинали свой «бизнес». Коробанову не было необходимости применять грубую физическую силу, его внешность обладала даже избытком убедительности. Мало находилось смельчаков, желающих с ним поспорить.

Михаил Юрьевич тяжело вздохнул, — многие из прежних их друзей лежат на кладбище, кого уложили туда конкуренты, кого менты, а кого пришлось и самим спровадить, — много начинали брать на себя. Теперь те лежат на кладбище на почетной аллее, а они солидные бизнесмены… А «Короб»… Нет! — Теперь он уже не «Короб», он — Николай Андреевич. Король! Хозяин города. У него мэр на побегушках. А менты сами его охраняют.

Мясников, строго посматривая на притихших подчиненных, и застывшего столбом непутевого Мозалева, поднял трубку телефона, и услышал раздраженное, — «Миша, зайди ко мне»!