Страница 3 из 6
– Отойди, говорю! Отойди!
Раздается металлический дребезг… Словно дверь сама решила не просто открыться, а со скрежетом завалиться и стать хорошей и доброй, чтобы помочь им спастись.
Глава 4. Что бывает, когда у тебя суперзаботливая и суперкрасивая мама?
Но оказалось, это послышался дребезг больничной посуды за дверью палаты.
Лешка распахнул глаза… И вздохнул с облегчением. Роль храброго, но, по сути, глупого спасителя-неудачника осталась за кулисами яви.
Не успел Лешка умыться, как в палату въехала каталка с едой, а при ней вошла палатная медсестра тетя Дуся.
На этаже была и небольшая столовая для ходячих, но Лешина мама настояла, чтобы ее сына, пока не выяснится его диагноз, кормили в палате… Тем более, он еще до больницы пару раз в обморок упал – вот и не дай бог такое с ним в столовой на людях случится.
– Тетя Дуся, а можно… – обратился было Леша к медсестре, но осекся.
– Чего тебе? – ласково пригляделась медсестра к мальчишке.
– Нет, ничего. Все нормально, – помотал головой Лешка и добавил для пущего правдоподобия: – Показалось, что масла мало.
– Масла? – Тетя Дуся окинула хозяйским взглядом поднос. – Если захочешь, могу добавки принести. Тебе можно. Худышка вон какой!
– Спасибо, не надо, – сказал Леша.
А потянуло его поинтересоваться, не знает ли медсестра пациентку по имени Ася, примерно таких-то лет отроду и с такими-то особыми приметами. И если да, то где она… Но в последнее мгновение так и не решился.
А потом, едва успел Лешка доесть свой завтрак – он, кстати, даже удивился тому, что вдруг проголодался и смел даже овсянку и даже с краев тарелки, – так вот едва он успел дохомячить овсянку и бутерброд, как в палату влетела Лешина мама Света.
Она именно влетела, как птица, как лебедь – в распахнутом врачебном халате.
Лешину маму можно было принять за врача. Она и была врачом. Причем в этой же больнице. Она работала в физиотерапевтическом отделении и лечила с помощью электричества и магнитных полей нервы и мышцы в основном у взрослых и пожилых людей. Поэтому у Лешиной мамы была возможность навещать сына практически в любое время. Это было, с одной стороны, хорошо, а с другой – плохо. То есть Лешка очень смущался от маминой навязчивой заботы.
Мама пропела: «Привет! Как ты себя чувствуешь?» – и, не дожидаясь ответа «Нормально!» (а другого ответа и быть не могло при любом состоянии парня), опахнула Лешу ветерком, поцеловала его в щеку и лоб. На лбу задержалась, проверяя, какая температура у ее ненаглядного чада. Еще ладошки его потерла, проверяя, насколько они влажные.
– Как поел?
– Нормально!
– А что было на завтрак?
Лешка перечислил.
– Ты помнишь, что тушеную и квашеную капусту ни в коем?
– Помню.
– И вообще никакую. Свежую в салате тоже не трогай. Я сказала, чтобы борщом тебя не кормили. Я оставила в термосе супчик, если будет борщ или щи.
Когда-то у Леши после тушеной капусты случились колики, то есть живот расперло, и очень больно было, и с той поры капуста, как и ряд других продуктов питания, попала под запрет.
– Так! У вас что, окно открыто?! – вспорхнула мама.
А была чуток приоткрыта только небольшая форточка.
– Ну, ма! Жарко же. Май. А они все топят, – проныл Лешка и перекинулся взглядом с Колькой.
– Вот так и прохватит!
Форточка была закрыта неумолимой маминой рукой, створка была еще и придавлена поплотнее.
– Смотри, если в горле запершит, скажи медсестре.
Все это для парня отстойно и невыносимо, но деваться было некуда.
Одно было простительно такой суперзаботливой маме – она была суперкрасивой мамой. Лешка гордился мамой, ловил кайф, когда куча народа вокруг – и не только мужчины, но и женщины – останавливали на ней взгляды и рты приоткрывали. Мама Света могла бы запросто стать «Миссис Вселенная», то есть самой красивой, умной и умелой мамой на свете, но только она не была в международном обозначении никакой «миссис»… От слова «совсем». Она оставалась «мисс». Оборотной стороной этой сомнительной медали было то, что сам Лешка был классическим РБО. То есть Рос Без Отца… Такой изъян – безотцовщина – повелся в их роду аж с прабабушки. Только тогда шла цепочка из девчонок, ан вдруг появилось «мужское звено». Ну, девчонкам-то, наверно, легче в такой ситуации расти.
Мама Света все про себя знала и мужчин после давнишней мутной истории, которая привела к появлению на свет Лешки, когда ей едва семнадцать исполнилось, опасалась. Особенно настойчивых. В общем, нескладуха налицо. Но Лешка рос пареньком здоровым, умным, тихим – и все его развивавшиеся качества повышали его маме настроение, покрывая дымкой забвения ту темную историю. Мама Леши была честной, поэтому он не рос в легендах и мифах о каком-нибудь «погибшем при исполнении служебных обязанностей папе, типа летчике-полицейском». Он уже знал, что жизнь случается очень непредсказуемой и нескладной, а уж после пережитого недавно ужаса-ужаса-ужаса в полной мере испытал ее коварные ухабы на себе самом.
Ну, теперь вы знаете про Лешку все, что надо знать, кроме главного…
– Наверное, уже есть расшифровка с записей твоего мозга, – сказала мама. – Я пойду узнаю у врача. Не прощаюсь. Еще забегу.
Мама Света снова вспорхнула с Лешкиной кровати.
– Ма, погоди… – начал было Лешка, попытавшись собраться с духом.
– Что? – замерла мама.
Две секунды они оба казались неподвижной скульптурной группой.
– Не, ничего, – опять не решился Лешка. – Хотел тебе сон интересный рассказать… Не, лучше потом.
– Ну хорошо. – Мама Света отмерла, вздохнула с облегчением от того, что сын не жалуется на что-то, и упорхнула.
А хотел он, опять же, попросить маму узнать, где тут, в какой палате лежит, вернее, довольно-таки нахально обитает таинственная девочка Ася.
Когда мама вышла, Лешка невольно обернулся к Кольке.
Колька был на пару лет старше Лешки. Он перенес менингит, то есть воспаление мозговых оболочек, и с ним иногда случались эпилептические приступы. В остальном Колька был совершенно нормальный и, более того, все понимающий пацан. Видно, он знал, что значит оказаться центром болезненного внимания людей, поэтому ни разу не подтрунил над Лешкой, опекаемым мамой, можно сказать, до мозга костей. И он уже вошел в тот возраст, когда… В общем, он тоже смотрел на маму Леши разинув рот, в немом полуобморочном восхищении.
– Да нормально все, – пробурчал Колька. – Не заморачивайся. Сочувствую, да… А форточку лучше приоткрыть, да.
Второй сосед Леши по палате, Владик, просто молчал и то смотрел, то не смотрел на происходящее. После падения на стройке с третьего этажа и травмы головы он стал супермолчаливым и отрешенным. Врачи прилагали усилия, чтобы привести его в норму. Но пока все было сложно.
И вот, пока Лешка пошел приоткрывать форточку, ждать маминого возвращения и думать, как жить дальше, есть время рассказать, что же довело его до жизни такой.
Глава 5. Как Лешка дошел до жизни такой, или Что на свете может быть хуже всего?
Все случилось вообще непонятно почему и на ровном месте… В тот день Лешка дотащил до школы вместе с учебниками толстенную книжку, которую читал накануне. Какую?.. Ну, фэнтези, фэнтези, большущую такую эпопею. Просто поутру очень захотелось узнать, что там происходит дальше, в той, двадцатой или двадцать первой главе… и он не сдержался и поволок в школу тяжесть, чтобы продолжить на переменах. Под партой на уроке такой фолиант, конечно, не раскроешь.
Ну и вот. На большой, значит, перемене встал Лешка с книгой у окна – и вдруг подваливает к нему пацан из старшего класса, Ленчик Курцин – по тайному, у него за спиной, прозвищу Бульдог – со своей свитой из трех пацанов, все поменьше Ленчика и размерами общими, и физиономиями в частности.
– Чо, ботан, совсем зачитался? Не шизанешься так?
Лешка, не успев испугаться, просто удивился.