Холодный пляж

Паланга возникла на горизонте практически сразу – частные дома, пятиэтажки в окружении зелени. Санаторий «Парус» в береговой зоне действительно напоминал парус – пожалуй, единственное нетиповое строение в городе. Показалось информационное табло – «г. Паланга». Водитель пропустил ползущий по встречке бульдозер, свернул и покатил с горки. Потянулись заросли типично южной растительности, чахлые пирамидальные тополя. Пейзаж немного портила свалка металлолома, стыдливо прикрытая елочками. Зато украшал гигантский плакат: «Решения XXIV съезда КПСС с честью выполним!» Чем знаменит этот съезд, состоявшийся в марте 71-го, никто уже и не помнил. Расширили ЦК, добавили число кандидатов в члены, что еще? Потянулись гаражи, заборы, домики частного сектора за гущами плодовых деревьев. «Мир, труд, май!», «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи!», «Народ и партия едины!». Все как везде, только с южным колоритом. До светлого будущего, как всегда, оставалась самая малость…

Паланга состояла из нескольких улиц, застроенных многоэтажными домами, – Толбухина, Южная, Советская, Ленина. Все они выходили к морю, упирались в неказистый Приморский проезд. В прибрежной зоне работали санатории, пара из них детские. К берегу примыкал городской парк с аттракционами и даже дельфинарием, который они с Инессой, кстати, посетили и остались довольны. Тянулся на километр городской галечный пляж – ничего особенного, зато море. Несколько типовых павильонов – закусочные, рюмочные, единственный на весь берег приличный ресторан «Ивушка». Вокруг упомянутых улиц и связующих их проездов кипела городская жизнь (если применим данный глагол к погруженному в спячку городку), все остальное было частным сектором, утлыми бараками, небольшими промышленными предприятиями – действующими и заброшенными. Водитель вез огородами, беспрестанно зевал.

Городской отдел внутренних дел располагался в трехэтажном здании на улице Ленина, рядом с одноименным памятником. Ильич комкал кепку и показывал на море, куда же еще? До моря здесь было от силы метров четыреста. Во дворе ОВД стояли несколько машин, среди них Светлов с удивлением обнаружил собственные «Жигули». От сопровождающих это тоже не укрылось.

– Смотри-ка, Тишкин уже здесь, – развеселился водитель. – А чего, все правильно – быстро поработать, чтобы опять ничего не делать…

Служба местных стражей закона была опасна и трудна. Сержант повернулся к майору:

– Так, Андрей Николаевич, большое спасибо, что согласились к нам присоединиться. К сожалению, у нас нет времени вас сопровождать. Служба, знаете ли. Представьтесь дежурному – он в курсе, что вы должны появиться, после чего поднимитесь на второй этаж, третья дверь справа по коридору, подполковник Мелентьев Василий Федорович, начальник городского ОВД. У него возьмете ключи от вашей машины. Надеемся, Тишкин все довез в целости. Удачного дня, Андрей Николаевич.

Все это было странно. В здании царила полуденная сиеста. Дежурный посмотрел московское удостоверение, сделал пометку в журнале и кивнул на лестницу. Многословием здешние сотрудники не отличались. Удивленно покосилась смутно знакомая особа в лейтенантской форме – они едва избежали столкновения на лестнице. Если память не подводила, ее звали Ниной Витальевной.

В кабинете начальника, где со стен строго и принципиально взирали министр Щелоков и генеральный секретарь, пил лимонад из бутылки облысевший товарищ. Он был болезненно худ, невысок. Мундир подполковника МВД висел на спинке стула, там же покоился форменный галстук. Товарищ сидел в одной рубашке с расстегнутым воротом. Приглушенно гудели вентиляторы в разных концах помещения. Особой пользы от них не было – как и от открытых окон.

– Разрешите? – спросил Андрей. – Майор Светлов, Московский уголовный розыск.

– Разрешаю! – Товарищ подскочил, приблизился и бегло осмотрел новоприбывшего, после чего протянул руку: – Приятно познакомиться, майор. Мелентьев Василий Федорович.

– Мне тоже крайне приятно, товарищ подполковник. Но нельзя ли снять завесу таинственности с этого загадочного события – я имею в виду мое похищение?

– О, да с этим вопросом никаких проблем. – Подполковник утер вспотевшее лицо платком, сел за стол и придвинул к себе телефон. Покрутил диск, сказал «Москву мне», продиктовал несколько цифр, положил трубку обратно на рычаг и уставился на посетителя:

– Прозвенит – возьмешь и говори. Посиди, так и быть, за моим столом. А я пройдусь, дам пинка своим бездельникам.

Мелентьев снял со спинки китель и энергичными шагами покинул кабинет. Галстук остался. Андрей пристроился на продавленном стуле и озадаченно воззрился на телефон. Неизвестность не затянулась, аппарат разразился дребезжанием, Андрей схватил трубку.

– Москву вызывали? – с раздражением спросила телефонистка. – Ждите.

– Алло, кто это? – донесся сквозь скрип помех смутно знакомый голос. – Василий Федорович, ты, что ли?

– Не совсем, товарищ полковник, – Андрей обреченно вздохнул. – Майор Светлов, если помните еще такого.

– Да неужели, – засмеялся непосредственный начальник Светлова полковник Макаров. – Значит, отловили тебя, не успел сдернуть с югов.

– Не успел, Константин Юрьевич, – уныло подтвердил майор. – В последний момент выдернули – уже уезжал. Может, хоть вы предоставите внятное объяснение происходящему?

– Как отпуск, майор? Отдохнул, набрался сил? Готов к труду и обороне? Прекрасные новости, майор, – твоя дольче вита продолжается. Знаешь, что такое дольче вита? Дочь просветила. «Сладкая жизнь» по-испански.

– По-итальянски, – машинально поправил Андрей.

– А вот умничать не надо, майор. Излишнее умничанье еще никого до добра не доводило… Василий Федорович – мой хороший приятель еще по академии. Дружили семьями… да и сейчас продолжаем, просто времени нет дружить, м-да… Ничего, что я так откровенно? Но дело серьезное; возможно, ты уже в курсе. В окрестностях Паланги действует жестокая банда – преступники нападают на туристов, путешествующих автомобильным транспортом, грабят и убивают. Пока что речь идет о трех эпизодах. С Мелентьева уже снимают стружку. Черноморское побережье Кавказа, правительственные санатории, дома отдыха, члены ЦК и Политбюро часто приезжают на отдых, к тому же курортный сезон в разгаре. И вдруг такая, мать ее, «Черная кошка»… В общем, слезно просит о помощи. Готов принять любую помощь, лишь бы продвинуться в расследовании. Он просто в отчаянии, если ты еще не понял. В собственные силы не верит, да и правильно делает. А банда разгуляется, в этом Василий Федорович не сомневается. А ты у нас молодец, передовик производства, так сказать, лидер по раскрываемости, невзирая на некоторые твои недостатки, о которых мы сейчас говорить не будем. В Москве ты бы тоже не помешал, но пока не горит, справляемся. Мое начальство не возражает против твоей командировки. Есть предложение решить проблему, пока она не разрослась. Если банда разгуляется, то все равно дойдет до Москвы. Но уже под другим углом и с другими выводами. Так что действуем на упреждение. Ты остаешься на югах, продлеваем, так сказать, твой отпуск. Ладно, шучу, оформим как командировку. С сегодняшнего дня подчиняешься подполковнику Мелентьеву. Получаешь всяческое содействие, гоняешь тамошних оперов. В течение недели, максимум десяти дней, должен добиться результата… Грустный ты какой‐то, Светлов. Усвоил поставленную задачу?

– Так точно, товарищ полковник. Благодарю за веру в меня как в лучшего специалиста МУРа. Вопросец только позволите? На какие шиши я буду тут жить эти семь, максимум десять дней? У меня вообще-то отпуск закончился.

– Совсем все плохо, майор? – поцокал языком Макаров. – Сочувствую. Что, все деньги ушли на женщин, алкоголь и сомнительные развлечения, порочащие светлый образ советского милиционера? Ладно, шучу. Понимаю, но ничего поделать не могу. Выкручивайся. Займи у Василия Федоровича – под мою ответственность. И нечего мне тут выдумывать несущественные отмазки! – рассердился Макаров. – Ты же не боишься трудностей? Живи по средствам, никто еще от этого не умер. Все, майор, действуй, не посрами там Москву…