Страница 6 из 10
В отделение меня тоже завели под усиленным конвоем, как будто бы была злостной преступницей.
Небольшая комнатка со столом, образцами документов, усиленная стальная дверь с решеткой из толстых прутьев и небольшое окошко, забранное более аккуратной и тонкой решеткой. Небогато. Точь-в-точь, как в нашем мире. Если бы у меня так сильно не зудели руки от наручников, то я бы решила, что это просто сон.
– Бруксу привезли, – буркнул одни из бугаев мельком наклонившись к окошку, крепко держа меня под руку, – без РУМ.
– Ого! – отозвался дежурный, и железная решетчатая дверь, пиликнув, открылась, пропуская нас внутрь.
В прошлый раз ребята-полицейские тоже завели меня за такую дверь и усадили в кабинете на мягкий стульчик. И я думала, что и в этот раз будет так же. Но нет. Мы прошли по узким коридорам и остановились перед клеткой. Я даже пикнуть не успела, ошеломленно хлопая накрашенными ресницами, как меня подтолкнули в камеру и заперли дверь.
– Эй! – я развернулась на каблуках, – наручники хотя бы снимите!
Бугай презрительно фыркнул:
– Скажи спасибо, что мы тебя на месте не пристрелили, брукса.
И ушел. Оставил меня совсем одну в холодном, сером, каменном мешке, без окон и с решеткой во все стену. И как он мог мне нравится? Гад.
В камере даже света не было, одинокая лампочка висела в коридоре, освещая совсем немого пространства вокруг себя. В одном из темных углов виднелись очертания унитаза и раковина с выложенным кафелем фартуком. А вдоль всей стены напротив решетки на высоте чуть ниже колена располагалась широкие деревянные нары.
Здесь, наверное, крысы есть, мелькнула мысль, и я одним прыжком взлетела на скамью. Сердце бухало. Я по привычке прикусила губу, чтобы не разреветься, и совсем забыла про свои острые, акульи зубки. По подбородку пролегла черно-красная дорожка, и кровь закапала мне на грудь, пачкая новое, белоснежное платье, купленной только вчера специально для знакомства с Лехой. Стало еще обиднее, и я захлюпала носом. Ох, уж эти восемнадцать лет! Я и забыла, что была такой плаксивой.
Время шло. Я поплакала, успокоилась, потом поплакала еще. Все равно больше делать нечего, кроме как жалеть себя. Такую маленькую и беззащитную. Окон в камере не было, и я даже примерно не представляла сколько я уже просидела в камере. С одинаковым успехом это могло быть двадцать минут и двадцать часов.
Зуд от запястий перешел уже на все руки, и я даже порадовалась, что скована наручниками за спиной, а то разодрала бы себя до крови. Так сильно все чесалось. А еще я почувствовала голод…
Не такой, как обычно, а странный… Как будто бы я была голодала уже так давно, что забыла вкус пищи. А теперь меня привели в магазин с пластиковыми продуктами. И разумом я понимаю, что ничего не изменилось, но желудок мне не верит. И требует, чтобы его накормили. Рот наполнился слюной. Ее было так много, что я не успевала глотать, и она потекла по уголкам губ. Платье на груди мгновенно стало мокрым.
Я, конечно, брукса совсем недавно, но ничего даже на капельку похожего не испытывала. Необъяснимый страх змейкой пополз по позвоночнику, сворачиваясь клубком в солнечном сплетении. Все было слишком неправильно. Каким-то шестым чувством я ощущала приближение беды. Большой беды.
Жажда, или не запирайте холодильник после шести
Шаги в тюремном коридоре раздались неожиданно громко. Я вздрогнула и открыла глаза. Я еще не видела, кто там идет, но зато прекрасно чувствовала его запах. Густой, вкусный запах живого мяса. Я непроизвольно открыла рот, представляя, что кусаю его… и оно проваливается мне в желудок, наполняя меня силой… Зубы громко клацнули, приводя меня в чувство…
Черт возьми! Как я здесь оказалась?! Я стояла у решетки, прижимаясь к ней изо всех сил и пыталась дотянуться до незнакомого мужчины. Того самого чей запах вызывал обильное слюноотделение, и заставлял облизываться и клацать зубами.
Незнакомец стоял метрах в пяти от клетки и внимательно смотрел на меня, и в его глазах я не видела страха. Страх был во мне самой. То, что я хотела сделать приводило в ужас меня. Приложив всю силу воли, я сделала шаг назад. Надо вернуться на скамью. Я не такая. Я не ем людей… где-то громко заскулил маленький щенок. Я завертела головой, пытаясь увидеть его. И только потом поняла, что это я сама.
Я не ем людей, зажмурилась изо всех сил и, не переставая скулить, сделала еще один шаг назад. А потом другой… третий… удар под колено подсказал, что я дошла. Плюхнулась на скамью, сжалась в клубочек и заплакала. Мне так сильно хотелось сожрать его. Этого мужчину. Он так вкусно пах. Но я не ем людей. И демонов тоже не ем. Я ем коровок… курочек… уговаривала я себя…
Шаги подсказали, что мужчина подошел ближе… Я сглотнула… нет-нет, Пашенька, дяденька не вкусный… нельзя его есть… нельзя…
Мужчина, вероятно не догадывался, о моих мыслях, поэтому подошел вплотную к решетке…
– Сколько она уже здесь? – спросил он у кого-то, кого я не видела.
– С обеда, – зевнул равнодушный голос дежурного, – с торгового центра привезли…
Мужчина кивнул, как будто бы тот, который далеко мог его видеть.
– Кормили?
Этот вопрос вызвал недоумение:
– Кого? Бруксу? Нет, конечно! Чем эту тварь кормить-то?! Бомжа ей что ли сунуть, – заржал он.
– Твою мать! – вызверился мужчина немедленно и, отлепившись от клетки, заорал, – идиоты! Дебилы! Вы что устроили! Хотите, чтобы она вырвалась и полгорода от голода и жажды положила?! Немедленно отправь кого-нибудь в ближайшее кафе, пусть принесут десяток порций демонского мяса! Сырого! Живо!
Где-то там раздались приглушенные крики и топот. А он повернулся ко мне.
– Тише, девочка, – со мной он говорил мягко… успокаивающе, – потерпи еще немного… сейчас тебе принесут еды. Ты молодец, – говорил он, а меня будто бы отпускало. Нет, мне все еще хотелось съесть его, но сейчас я хотя бы могла контролировать свои желания.
– Экстра-рер, – прошептала я. За неделю я еще не привыкла есть совсем сырое мясо.
– Экстра-рер?! – удивленно переспросил мужчина. Я кивнула, и вытерла об плечо текущий рот. – Хорошо, – согласился он, – тогда я сам схожу. Я знаю, отличный ресторанчик рядом с нами. Ты меня дождешься?
Я снова кивнула. Дождусь… Не знаю, что за магию применил мужчина, но мне стало легче. Жажда перестала лишать меня воли.
Десять не десять, но семь стейков, которые мне сунули в щель под дверью, провалились в мой желудок в мгновение ока. Я наелась, и чувствовала себя почти счастливой. Вот только жажда никуда не делась. Она затаилась в глубине моей души, но я знала, скоро она проснется снова.
– Тебе лучше? – мужчина довольно улыбался, – у тебя есть родственники в городе?
– Нет, – я помотала головой из стороны в сторону, – у меня есть только Ирка.
– Ирка?
– Бес-прислужник, – я зевнула, широко открывая рот, после обильного ужина меня вдруг стало резко клонить в сон.
– Увы, – сочувственно вздохнул мужчина, – бес-прислужник не может быть твоим поручителем. Я вижу, ты не дикая, ты явно жила в обществе, умеешь себя вести и справляться с жаждой, и я не верю, что у тебя нет регистрации.
– Регистрация есть, – зевнула я еще шире, – у меня РУМа нет…
Он странно взглянул на меня, а потом нахмурился:
– Пауэлла? – Я кивнула. – Эти олухи ничего не проверили и не пробили тебя по базе?
Я замотала головой, зевая. Спать хотелось страшно.
Мужчина снова тихо выругался и быстрым шагом куда-то сбежал. Но очень шустро вернулся и отпер дверь камеры:
– Идем, я отвезу тебя домой, – он бесстрашно вошел внутрь и быстро снял наручники. – У тебя аллергия на антидемонский металл? – удивленно спросил он, а я пожала плечами и с наслаждением почесала запястья. Может быть, откуда я знаю.
Снова дома, или не имей сто друзей
Мы вышли к железной двери, отделяющей отделение полиции от остального мира. Здесь с внутренней стороны коридора было окно, и я увидела, что день уже подошел к концу. Я просидела в камере часов пять-шесть, не меньше.