Страница 13 из 45
Я осторожно заглядываю в окно.
Да, вот он, полунакрытый одеялом. Никаких обманок из подушек, нет оружия, нет засады, он спит. Паутина обостряет мое восприятие, я слышу ритм его сердцебиения и частоту дыхания.
Родители Юджина часто в разъездах, даруя ему неограниченную возможность закатывать у себя вечеринки и водить телок, клюнувших на смазливую мордашку и тело спортсмена. Я перелезаю через подоконник, склоняюсь над ним. Моя тень перечеркивает его тушу и прямоугольник кровати, испещренный уродливым узором смятых простыней.
Здесь какой-то подвох. Не может же все быть настолько просто.
Я успокаиваюсь только когда с двух рук опутываю его липкой сетью, затыкая пасть, и вгоняя в грудную клетку хелицеры. Он просыпается от боли. Расширившиеся глаза, удивление, страх, непонимание и еще не отступившие остатки сна. Я впрыскиваю желудочный сок в его сердце и легкие.
Мир исчезает, сужаясь до крошечной точки - Паутины.
Моя Паутина вместе с кислотой проникает в его плоть, в его вены и артерии, с корнем вырывая чужую Паутину. Режет и кромсает ее, жалкую, крошечную, недоразвитую. И жадно пожирает ее. Вместе с питательными веществами Флэша Томпсона мне передавалась его Паутина, моментально ассемилируемая моей сутью.
Вкусно...
Меня пьянил вкус Силы. Вкус власти. Вкус осознания, что на одного конкурента стало меньше. Что я оказался лучше него, что я выстоял, а он пал. Что его хладный труп станет еще одной ступенькой к моему Паучьему Трону. Из экстаза меня вывело движение паучков, я уже перестал обращать на них внимание, привык, начал считать неотъемлемой частью себя. Да, пора немного разукрасить серые пейзажи яркими красками.
Моей Паутине не нравился огонь. Он слишком легко разрушает ловчие сети и мои пауки боятся его. Но сегодня мне это на руку - гореть будет ярко. Золоченная бензиновая зажигалка, достояние Флэша, которым он какое-то время козырял по поводу и без, с послушным щелчком изрыгает из себя язычок пламени. Юджин никогда не был приверженцем уборки и аккуратности, я касаюсь огнем его тетрадей и учебников, разбросанных на рабочем столе. Одежда на полу, стуле, снаружи и внутри шкафа. Шторы, покрывала и паутина, сковывающая высосанное тело. Пауки шевелятся, им страшно и неприятно. Дым режет глаза, разъедает слизистую оболочку носа, забивается в глотку, Паутина все настойчивее требует покинуть это место. Я спускаюсь только, когда окончательно убеждаюсь, что пожар не затухнет, комната Флэша выгорит начисто. Когда подошвы берцев коснулись земли еще один щелчок и мой "лифт" перестает существовать. Занялось, как пропитанная керосином тряпка.
Короткой перебежкой припадаю к углу соседнего здания, мониторю обстановку, вертя черепом на триста шестьдесят градусов. Вроде бы не заметили. Наблюдаю. Да, всполохи огня уже вырываются из окна вместе со столбом дыма. Здесь моя работа окончена, следующий на очереди - Майлз Моралес.
Начинаю думать о чем-то помимо наличия хвоста только спустя три улицы.
Откуда-то раздавался визг пожарной сирены.
Итак, что я знаю о невзрачном тощем чернокожем пареньке, которому сегодня суждено отправиться к праотцам?
По сути ничего. Мамы, папы, бабушки, дедушки, сестер и братьев нет. Есть дядя. Сука, знакомая ситуация... и еще больше знакомости добавляет тот факт, что дядя не простой, а тесно связанный с не самыми легальными делами. Только если мой барыжил стволами, этот толкал крэк и травку, мелкий дилер, который пару раз покупал у Бена пистолеты и патроны к ним. Последнее стоит учитывать. Я его имя вряд ли вспомню, но тут уже вероятность на него наткнуться не самая призрачная.
Майлз проживал на окраинах. Честно, я понятия не имел где обитают мои сокурсники и не слишком интересовался местами, где можно прикупить чутка веществ для повышенного градуса веселья. Меня вела Паутина. Я чувствовал на ее периферии биение сердца Короля Пауков. Этот звук, поступающий напрямую в мозг, раздражал. Откровенно бесил, ввинчиваясь раскаленными шурупами в лобные доли и мозжечок.
К удивлению, не самый плохой район. Даже близко не стоит с реальным гетто.
Снова окно. Теперь правда на втором этаже.
Не изобретаю велосипед и повторяю сработавшую с предыдущим схему. Он спал ко мне спиной. Щедро набираю в ладонь паутины, она все так же не липла ко мне, словно ртуть перекатывается. Я наваливаюсь на него, вбивая левую конечность ему в лицо, а с правой поливая паутиной. Хелицеры разъяренными змеями выстреливают у мене из глотки, вгрызаясь ему в шею. Пробита гортань, разорвана артерия. Краткая агония и тело обмякает.
Быстро сработано. Тихо, слышен был только скрип кровати.
И снова это блаженство... Паутина стала сильнее. Она жаждала линьки, чтобы подстроить мое тело под новые возможности, новые грани Дара. Я смакую разжиженные потроха негритенка минут пять-семь, пока наваждение не проходит. С трудом отлипаю от него. Вкусный. Жилистый, подтянутый, лишенный жира. Если у Томпсона был шашлык из бугров мышц, то тут скорее куриная грудка с легким привкусом марихуаны. А паренек любил чутка пыхнуть.
Выглянуть из его комнаты.
Полумрак проглатывает детали. Диван и два выключенных тела. Дядя на какой-то шлюхе. Перекус.
Слишком просто. Подозрительно просто.
Две мясные тушки дергаются в паутине мухами с переломанными крылышками, бессвязно мыча в паутину. Нет, нужно будет себе в логово притащить несколько человек и постепенно их сжирать, растягивая удовольствие. Себе в логово... ну, а почему нет?
Зажигалка все так же со мной и в квартире дилера оказывается все так же полно легковоспламеняемых вещей.
Король мертв - да здравствует король!..
Глава 14. Щепотка павучьего геноцида ч. 5
Сила переполняла меня.
Пожранная человечина подхлестнула мое развитие. Да я, блять, еще никогда не был в настолько хорошей форме. Выше, шире, больше, рельефнее и мускулистее. Мечта да и только. Разве что пришлось какое-то время привыкать к изменившимся пропорциям, но я ни о чем не жалею - несколько отнятых жизней ничто по сравнению с настолько быстрыми и кардинальными изменениями.
Адреналин смешивался с почти что щенячьей радостью.
Бетонный забор, ограждающий доки от всего остального мира, перемахнул без паутины. Прыжок, зацепиться за край, подтянуться и удивительно ловко перелезть, приземлившись уже на той стороне. Приятное напряжение мышц, я предельно ярко ощущал каждое волокно, каждый нервный импульс. Чистый экстаз. Ощущение словно после жесткой тренировки. Идеальный симбиоз тяжести и облегчения. А может мне передалось немного травки, которой закинулись Майлз с дядей.
Мои дети рассредоточились по территории, контейнеры и складские помещения. Я вижу их глазами через Паутину. Скудный сектор обзора перекрывался количеством наблюдательных точек. Я знаю где стоят охранники, знаю маршруты их патрулей, знаю о чем они переговариваются и узнаю если что-то произойдет за пределами склада.
Где-то недалеко плескались соленные волны. Влага в воздухе не нравилась Паутине.
Нож уже в руке. Хороший, компактный, рукоять как влитая лежит в ладони, клинок вороненный с рядом зазубрин с тупой стороны. Эта ночь обещает быть жаркой. Паутина выстраивает в моей голове подобие карты с яркими отметками интересующих меня объектов. Я маневрирую и петляю среди контейнеров. Избегать обнаружения до безобразия легко, когда ты знаешь каждый шаг оппонента.
Замереть на месте, вжавшись в бок туши стальной коробки. Выждать двадцать секунд. Поворот. Я выхожу к нему со спины. Темная форма с надписью "ОХРАНА", высокие берцы, фонарик, телескопическая дубинка, шокер и "Глок" на поясе. Укомплектованы они куда лучше, чем рядовые сторожа, но чего-то экстраординарного не наблюдается.
Чиркает зажигалкой, пытаясь прикурить сигаретку.
Моя ладонь, наполненная паутиной, превращает ошметки никотиновой палочки в единое целое с его губами, зубами, деснами и языком. Сцепливает челюсти намертво. Нож в печень. Проворот. Вытащить, с оттягом. Второй в почку. Я строчу ему в бок и спину швейной машинкой. Кровь, почти черная в скудном свете Луны, на лезвии, рукояти, перчатке, рукаве, бетоне, моем сапоге и крае штанины. Тело конвульсивно дергается в моих руках. Но новый я куда сильнее, чем побитое жизнью и изъеденное куревом тело. Я оттаскиваю его в темноту закутка образовываемого несколькими пустыми контейнерами, на ходу впиваясь хелицерами в загривок. Дряблые мышцы и межпозвоночные диски сдаются без сопротивления, вкус его спинного мозга пьянит, как и ужас вместе со смертью, что пропитывают каждую клетку его организма.