Сны мага

Пенья оберегает сверток, постоянно касаясь его рукой, не смотря на постоянную охрану, вечно нервно крутит головой, озираясь, направляется в кесэт Джурулад… Перекупщик ждет нападения? В тюке находится что-то очень дорогое, опасное, завлекательное…

Учитывая Джурулад? Нападающие будут либо маги конкурирующей кесэт, и если бы не Саитэ не пала, это была бы она, либо звери, притягиваемые чем-то, найденным в развалинах. Все вещи оттуда имеют странный привкус в магии, словно прогорклую и обгорелую корку, флер Проклятия.

Кехан сейчас не чувствует ни артефакт, ни его привкус, но готов поклясться единственным ценным, Замком сновидений, что чуют его другие. И идут на запах.

Ждет ли нападения ютама? Ну, наверное. То, что Кехан надумал за пару дней пути, выплывая из цепенящего холода, старый наемник прокрутил за пару мгновений. И решил, что риск того стоит?

Времени чтобы думать — достаточно.

Времени в ожидании нападения — много.

Времени, чтобы решить, стоит ли жить дальше, мгновение за мгновением, целая бесконечность.

В пути, однако, влажные леса и плодовые рощи сменились на более сухие, поросшие высокой травой равнины, разрезанные оврагами, что образовывали разливающиеся по весне горные реки.

Дни идут, но нападения все не происходит и не происходит, и Кехан, натирая маслом бенго одним вечером после долгой тренировки, думает, что они все же доберутся до столицы благополучно. Закат пылает над пологими холмами, отбрасывая кровавые тени на лица рассевшихся вокруг скрытых костров людей.

Дымы тщательно скрыты, тянутся по самой земле, то тусклые угли уверенно греют воду, в которой крутится дорожное зерно. Сегодня напротив сидит пенья, щуря темные глаза, в которых пляшут красные искры. Кожа кажется нездоровой, желтоватой, узкие лацканы дорожной мантии отрепаны и из них торчат тонкие нити. Синяя ткань выцвела и истончилась, нижняя рубаха не компенсирует приближающейся вечерней прохлады, и пенья мелко подрагивает. Его рука одержимо поглаживает сверток с добычей, кончики пальцев обведены кровавой каймой вокруг ногтей.

Личная охрана, пара мечников первой линии, опытные и, судя по легкости общения с ютамой, проведшие в Джихан беру немало лет, кружат поодаль.

Кехан прикрывает глаза, холод изнутри морозит сильнее, чем ночной. Кожаный жилет как будто помогает фиксировать осколки, на которые он разбивается, но холод.

Впрочем, холод не страшен.

Ожидание тянется и, кажется, раздражает. Кехан рассматривает эту эмоцию. Она живая, резкая, согревающая?

Шевеление напротив отвлекает, пенья собирается спать, раскатывая подстилку и подкладывает тюк под голову.

Раздражение, согревая, заставляет резко выдохнуть и встать, буквально вбрасывая бенго в ножны. Приближается его ночное дежурство от первой звезды до второго лунного часа, в компании таких же новичков и, возможно, кого-то из первой линии, скрывающегося в лунных тенях. Подпитываемое этой живой эмоцией, время пройдет быстрее.

Кроваво-алое сменяется лиловым, синим и потом пологие холмы накрывает темнота.

Кехан неспешно идет по гребню холма, вслушиваясь в темноту, мелкие камни и низкая трава шуршат под ногами. Тонкая подошва позволяет ощутить все неровности.

Запах трав и влажной земли на несколько мгновений перекрывается ароматом гниющих лиан. Фыркнув, Кехан идет дальше, навстречу еще одному охраннику, такому же новичку-джелапэ, только яркому и наглому, до сих пор сохранившему яркую браваду и длинные волосы представителя более высокой касты. Этот новичок предпочитает яркую вышивку и блестящий длинный тонкий клинок, не отпускает гордость, часто пререкается и громко выражает негодование.

Коротко кивнув друг другу, они расходятся, и Кехан снова слушает ночь. И ночь тихая, звездный узор медленно проступает на темном небе, рисуя карту, которой следуют бывалые путешественники и ученые ахли[19].

Шелест, хруст, посвистывания и прочие ночные звуки кажутся нормальными, и это усыпляет. Но холодок внутри не дает уснуть, вгоняя в странную созерцательную летаргию. Шаг, шаг, шаг, взгляд скользит по пологим холмам.

Тишина.

Спокойствие.

Взрываются криком и движением позади.

Кехан разворачивается, выдергивая бенго из ножен и летит назад. Чтобы замереть, разглядев в свете приближающихся огней кипу лиан, движущихся, сжимающихся, пульсирующих. Пахнущие зеленой гнилью плети свиваются кольцами и распускаются, позволяя увидеть тело.

Это новичок, с которым Кехан разминулся.

Он кружит вокруг кричащей кучи, краем сознания понимая, что крик раздаются и в лагере. Но там вроде как достаточно людей для отражения атаки. А эти лианы интересные.

Кехан подскакивает ближе, ускользает от хлесткого удара и подрубает одну плеть у основания, уходящего во взрыхленную землю. Та опадает, но в лицо летит целая волна мелких камней и земли. Смаргивая крошки, он откатывается назад и снова подкрадывается ближе, передергиваясь от истошного крика.

Того, кто внутри, лианы жрут заживо? Оставив пенья своей судьбе и защите старших более опытных наемников, Кехан скользит вокруг дергающегося и пульсирующего клубка.

Подрезка у корня достаточно эффективна, лиана так и лежит неподвижной подгнивающей кучей, из обрубка не отрастает новая.

Прыжок вперед и резкое движение вниз, клинки обрубают еще одну лиану, она расплетается. Кувырок и перекат, горсть щебня проносится выше, задевая волосы. Еще раз вперед, под клинки попадают сразу две лианы, и сквозь прорехи наконец становится виден человек. Он яростно дергается, пытаясь высвободить руку, часть освобожденной спины покрыта кровью.

Гнилостный запах заставляет чихнуть, плавное движение клинков прерывается, лиана не обрубается до конца, но ее спазм позволяет жертве выхватить тонкий клинок. И дальше все превращается в быструю, практичную шинковку. Плети быстро опадают, сбрасывая шипы.

Кехан узнает работу кесэт Джурулат. Это их стиль, одноразовый хищник, гибрид, который можно натравить на цель. Достаточно тихий и незаметный, чтобы подкрасться, прорасти, напасть и отвлечь от основной цели. А когда все закончится, так же незаметно и быстро отступить.

На сей раз отступить порождение Джурулат не успевает. В три клинка все плети срезаются почти мгновенно и остаются влажными неподвижными комками на взрыхленной земле.

Выпутавшись из остатков, охранник почти падает в эту гниющую кучу. Кехан, подхватив его за плечо, тащит за собой, на звуки затихающего сражения у основного лагеря. Очень возможно, что лианы были ядовиты, и новичку потребуется противоядие или хоть какая-то помощь. Маги любой кесэт, занимающиеся целительством, могли бы помочь. Но было ли что-то у ютамы?

Вокруг костра уже все успокоилось. Несколько куч из подтухших лиан, разворошенная земля, неглубокая воронка и вокруг разбросанные ошметки тряпья.

Пенья сидел, нервно дергаясь и мял в руках какой-то расшитый мешочек. Вокруг кружила охрана, остальные под командованием кеду наводили порядок, обшаривали территорию лагеря, разыскивали пропавших.

Одно тело уже лежало у костра, в пляшущих огнях Кехан разглядел, что кожа его была покрыта какой-то слизью. Он дышал, но очень медленно. Рядом сидел кеду, перебирая глиняные бутыли и коробочки. Кехан бесцеремонно подтолкнул к нему новичка, вытащенного из лиан. Тот в оцепенении почту упал рядом.

— Вот еще один, его пожевали Джурулат кауя.

— Джурулат? — кеду откинул волосы с лица, приняв решение и отмерив в миску нужное количество густого темного зелья.

— Разве нет? Они обычно балуются такими штуками, на продажу раздают, — пробормотал Кехан, потирая плечи. Холод, отошедший было в сторону, снова подступал, собираясь лишить тело желания двигаться.

— Хм, — кеду скептически нахмурился, — возможно. Иди, продолжай, время первой стражи еще не прошло.

Бывший маг только кивнул, бесшумно отшагнув в темноту.

Первая стража после короткого нападения растянулась надолго, словно мягкая сахарная патока, вывариваемая в котле на очень медленном огне.

19

Ахли — ученый астролог и/или знаток других наук.