Страница 19 из 38
И волк, тихо рыча, затаился среди бамбука, ожидая в засаде знатную, сытную добычу.
Кехан задумчиво моргнул, выпрямляясь. Спину резало болью, плечи ныли, но тело чувствовало себя живым, хотя и без особых сил и возможности продолжить движение.
Память в этот раз не подводила, бамбуковый волк, степной кот, черный охотящийся медведь, атакующий тигр, летящий дракон формировались и ложились в движения легко, но сдавалось тело.
Что ж, пока можно отложить.
Кехан, растирая по красным, раздраженным плечам остатки мази и ежась от холода уже природного, поднял взгляд.
На краю площадки стояла смутно знакомая троица, выглядя на редкость удивленно и даже, ради медани, благоговейно. Широко открытые глаза, выражения лиц, расслабленные нервные руки…
Кехан наклонил голову, отрешенно перелистнул страницы Замка Памяти.
Это знакомые Кауи Рижан, те, совсем недавно встреченные на стене, где вместе отражали атаку эхли медани, замеченные чуть раньше на горном перевале, где случился обвал, под который чуть не попали караваны, и давно, на рынке Менджубы, ввязавшиеся с ним в короткую драку. Молодые, поднабравшиеся опыта, оперившиеся. Один из них, пошедший в прорыв и под огонь рядом, явно не совсем оправился, под множеством бинтов, почти заменяющих одежду, скрывались едва поджившие ожоги, но он упрямо стоял сам, чуть кренясь на левый бок и оберегая плечо.
Кехан сложил руки в приветствие, чуть склонился, оказывая уважение соратникам.
Троица в потрепанном и пропыленном белом встряхнулась и дружно шагнула вперед. Предводитель начал было традиционный поклон, после которого придется начинать разговор, сплетая слова во что-то содержательное, четкое, значимое. Но сил не было, не после, признаться честно, импульсивной тренировки. Плечи и спина теперь, когда схлынула память, ведущая тело, ошеломляюще болели, новая, нежная кожа кое-где потрескалась и начала кровоточить.
Девушка, распуская плеть, тоже начала что-то говорить, кажется, просить о поединке, но Кехан оборвал речь резким жестом, быстро обогнул их по широкой дуге, бросив по пути:
— Вы на тренировку? Продолжайте, места тут хватит всем вам. Но мазью от ожогов все же пользуйтесь.
У девушки на лице, у виска, тоже была пара некрасивых, облезающих пятен, да и волосы стали заметно короче. Тоже под удар магов попала? Она, кажется, была у первого костра, так что очень может быть. Все же сутолока нападения оставила даже в Замке Памяти изрядные пробелы.
Но разговоров, общения с этими Кауи Рижан, ради медани, не нужно. Пожалуй, чтобы избежать их, лучше вернуться… не к сбруе и амуниции, остатки кожи закончились, а к ревизии новых клинков.
Звонкий металл, кость и ароматное масло предпочтительнее разговоров. К тому же, за этой работой можно слушать. Почему-то сейчас, когда тело не тихо ноет, но отчаянно болит, идея считать и слушать кажется более привлекательной.
Что Кехан и сделал, так же незаметно проскользнув мимо очагов суеты и беспорядка к стоянке Джихан Беру. И посвятил остаток вечера и ночи чужим разговорам, темному, маслянистому металлу, изгибам рукоятей, узорной ковке гарды и узорчатой чеканке накладных эмблем, не думая об очередной короткой встрече с Кауи Рижан.
Глава 5
Пеменанг Дари, старый седой анумэ[30] крепости Па Бинжи и Мелитун устал. Еще одно происшествие, и, пожалуй, он бы согласился выйти в отставку, даже на тех условиях, что предлагает обычно благословенный Наместник страны Рё.
Последние дни в едва не разваливающемся по кирпичику сторожевом замке царил суетливый, безумный бардак, что всегда случается в случае почти проигранного сражения. Но вот ведь беда, Наместника интересовали не доклады о потерях и разрушениях, а бесперебойные поставки железа для стрел и клинков для хороших солдат страны Рё.
Хорошо служи и получишь как вознаграждение своей верности по выслуге двадцати сезонов клок земли в пустыне или болоте, или — погибни под ударами клинков эхли медани, как неудачливый Первый пэвэй[31] Па Бинджи. Но не смей выйти в отставку, даже после более чем двадцати оборотов сезона, это равносильно предательству, и такой солдат немедленно становится изгоем.
Пеменанг уже почти готов рискнуть.
Не особенно длинные, но по сезону светлые и холодные дни теперь сопровождал неумолчный гул работ. Не сказать, что раньше Па Бинжи был тих, но до окон, за которыми прятались покои анумэ, рабочий шум не долетал, затихая на уровне вторых или третьих карнизов, а беспорядок достигал кабинета только в виде докладов Первого или Второго пэвэй.
Сейчас же ночью шум едва-едва затихал, и не до привычного уровня, чтобы в полную силу возобновиться с восходом солнца, не давая возможности выспаться.
Наемники и стража в сопровождении оставшихся целыми магов патрулировали стены день и ночь, бряцанье клинков и хруст доспехов разносилось далеко над башнями, едва солнце ныряло за горы, а днем заглушалось грохотом камней от возводимой заново стены и грохотом колес от непрерывно движущихся караванов, ржанием лошадей и рычанием кёду. Иногда сверх того по горам разносится грохот от обрушаемых в ближайших шахтах стен, хрустом рушащихся над тайными тропами скал и уханьем неудачных зелий, замешиваемых прямо под открытым небом, ибо целительские покои были до сих пор заняты ранеными стражниками, недолеченными наемниками и потерявшими силу магами.
В добавок неустанно снующие по окрестностям шпионы Второго пэвэй таскали непрерывно доклады, что отправлялись соколами прямо Наместнику, минуя покои анумэ.
Разобраться, почему проникновение не было замечено ни стражей, ни магами, ни им самим, хранящим ключи от Па Бинжи конечно, надо. Но то, что доклады не ложились ему на стол перед отправкой для проверки, внушало, не страх, нет, но здравые опасения в том, что он сохранит свои ключи.
Итак, отставка…
Мысли кружились, кружились, кружились и отвлекали от бесконечного списка дел…
Поэтому за всеми этими мыслями шум, производимый партией разведчиков, вернувшихся с одной из горных троп, и грохот кортежа прибывающего из столицы советника не тревожат так, как следовало бы, идеально вписываясь в громкий суетный фон, текущий в распахнутые окна покоев.
Стук копыт, грохот колес, рычание и ржание, бряцанье оружия, перекличка дозорных, неразборчивый горский говор и буханье…
Крики?
Громкое и раскатистое, перекрывающее неумолчный гул Па Бинжи:
— Держите его!
Пеменанг, подняв голову от бумаг, подошел к раздвинутому окну, отвел широкое полотнище занавеси. Окно выходило на главный двор, ограниченный невысокими каменными двухэтажными строениями казарм и широкими, сейчас распахнутыми воротами. Несколько ярусов карнизов нависали над стенами, изогнутые головы древних драконов немного перекрывали обзор.
Анумэ склонился, окинув взглядом двор.
Обычно почти напротив, под закрепленной по дневному времени вверху решеткой бесконечно сновал рабочий и служилый люд. Сейчас по большей части они сбились в кучу между распахнутых створок, под поднятыми решетками. Трое или четверо жались к стенам слева, еще кто-то спешно утаскивал лошадей с обрезанными постромками за угол. Посреди двора валялся перевернутый возок, пестрая расшитая атой наместника ткань расплескалась по серой поверхности. Несколько тел в дорожном платье в неловких позах валялись рядом без движения. Гость в ярком расшитом тем же атой одеянии неловко, но быстро, отползал из-под копыт беснующегося черного кёду сайтан с помощью хромающего стражника.
Вздымающегося на задние ноги разозленного кёду за обрывки поводьев с трудом удерживают трое разведчиков в пыльно-белых камизах. Кёду рычал, роняя пену, брыкался, вертел головой и возил разведчиками по пыльной земле, пока не затаптывая и пытаясь рвать других.
30
Анумэ — военный комендант какой-либо горной крепости, имеет в полном подчинении ближайший регион.
31
Пэвэй — подчиненный анумэ.