Вторжение

— Не будем психовать, успокоимся и монотонно отмотаем всё назад. Так сказать, к истокам — в который уже раз, мысленно сказал я себе. — Где я себя обнаружил, когда в первый раз открыл свои, непристойно красивые, лучезарные глаза? Где, где. У моря. У са-мо-го си-не-го мо-ря. А это, что значит? А значит это, что…

— Да ни хрена это не значит — громко нарушил я, собственную же установку и опять замолчал.

— Ну, почему же. Не будем столь категоричны — вернувшись в прежнее состояние, снова начал я гонять свои мысли. — Если рассуждать логически, то обстоятельство это, как раз всё и объясняет. Вот допустим, что друзья инопланетяне выращивали нас, будущих помощников в битве за Землю, в обычных, стеклянных пробирках.

— Чего ты несёшь, придурок?! Совсем сбрендил?! В каких ещё пробирках?! Ть-фу, дерьмо собачее! Не хочу из пробирки. Я, как все хочу. Из этой вырасти, из… Ну, как её… — возмутился я в слух, ещё больше разделяясь в собственном сознании.

— Ну ладно, ладно — пошла на попятную, меньшая часть головы. — Пускай не из пробирки. Допустим вас здесь, на Земле, похватали и, где то там, далеко-далеко, не в пределах Солнечной системы, вправляли мозги, при помощи секретной технологии, мало кому подвластной и почти никому неизвестной. Так пойдёт?

— Тоже не очень — потирая шею холодной рукой, ответил я частично соглашаясь. — Но такой вариант всё же ближе, для моего надломленного самолюбия.

— Уже лучше. Тогда возьмём эту версию в качестве… — продолжил вещять, вконец обнаглевший, внутренний голос.

— Э-э! — по армянски, возмутился я.

— Не паникуй раньше времени. Я же говорю, версию — ласково нажала тёмная половина на ту, что была посветлее. — А это, само собой, совсем не значит, что так было на самом деле. Так вот… О чём это я? Сбил меня с мысли. Сволочь! Не хочешь разбираться, так я могу и помолчать. Сам со всем разбирайся и до всего додумывайся.

— Ладно, для предварительной версии сойдёт. А ты это. Давай там, не тарахти сильно. Без тебя тошно. Если уж начал чего то делать, то делай это до конца — зашёл я в глубочайшее пике, скоростного раздвоения личности.

— Тогда стой молча и не мешайся. Короче. Если в двух словах, то выглядит всё примерно так. Тебя взяли на опыты, начали их проводить, а на какой то стадии, ну допустим во время перевозки с места на место, взяли, да и потеряли. По простому так, незатейливо. Поэтому и получился ты недоделанным. Как тут у них говорят: — «И не вашим, и не нашим».

— А, что — умиротворённо глядя в даль, на блестящие во мраке ночи звёзды, выпустил я пар изо рта. — Лучше, пожалуй и не придумаешь. Шёл по улице. Подскользнулся. Упал. Очнулся… А тут уже всё на мази.

Улыбнувшись, снова забрался в машину, сунул ключ в замок зажигания, машинально его повернул, подёргал педали. Двигатель резко взревел, я очнулся и быстро убрал ногу с газа.

— Пусть так и будет — мысленно сделал я заключение, в конце не очень простого размышления, отчего то именно сейчас показавшееся мне наиболее правдоподобным. — Не вашим значит и не нашим. Хм. Здорово! Это, что же получается? Придётся без конца плавать, словно дерьмо в ополонке? Ни туда и не сюда? Хитро. Да, месяца три тому, ну максимум четыре, назад, о таком и подумать не мог. А сейчас, когда у меня перед глазами стоит Лилька, словно живая, за спиной маячит Герман и Аркашка, я на всё готов, лишь бы выжить? А, как же Петруха, за которого я с этими тварями ещё не поквитался? Сомневаюсь, что получится барахтаться посередине. Тут либо туда, либо обратно. Вот к примеру, на поклон к звёздным пришельцам, я ни за какие коврижки не пойду. Не по пути мне с ними. Мне наши люди ближе — советские. К ним я завсегда с открытой душой. И, кстати, а о том, что на всех, о ком только что подумал, лежит инопланетное проклятие, не забыл? Которое, походя, сам же и пристроил. Вот в чём, самая главная собака зарыта. Как оно уж там получается, даже псевдо подполковник не знает, но факт остаётся фактом, стоит только мне, кому либо мысленно отдать невинный приказ или крохотную просьбу, как он тут же переходит в полную зависимость от меня, как представителя чужой расы, чтоб им пусто было. Не зря же Катуков обрабатывал всех вновь к нему прибывших. Правда я делал все свои шалости просто так, не соображая с чем имею дело, а он осознанно, произнося при этом фразу: «Полное подчинение», из инструкции по собственному поведению и тем самым добиваясь его, от ничего не подозревающих людей. Так что теперь, все мои друзья и товарищи, без меня, очень даже просто могут попасть в мясорубку, потому что повторная их обработка выйдет всем боком. Я же их, козлина такая, почти всех пересчитал.

— Дерьмово получилось — сообразив о чём идёт речь, тяжело вздохнул я, но немного подумав добавил. — Хотя, иммунитет от заразы, распространяемой пришельцами на Земле, они от меня все получили и это тоже неоспоримый факт.

Для кого то это единственный шанс остаться в живых, после начала событий, запланированных чужим разумом в родной стране. А это значит… Это значит, что в данный момент мне придётся быть в ответе за очень многих людей. Получается так, что я, не зная чего творю, целую толпу народа, тихой сапой взял, да и «приручил», если пользоваться лексиконом одного моего знакомого, с изрядно подпорченной репутацией. Инструкция сто пятьдесят семь, пункт два — туды её в коромысло.

К ночи на дворе похолодало, но ехать в темноте я всё рано не захотел. Дорога скользкая, до ближайшего населённого пункта семнадцать километров, да ещё и непонятно, пустят ли меня там переночевать. Пользоваться принуждением я теперь не могу, попросту не имею права, по крайней мере по отношению к лицам от двадцати до сорока, чей возраст категорично прописан там же, в секретных документах будущих оккупантов. Вдруг, кого то из нечаянно мной потревоженных, начнут вербовать пособники с четырёхзначными номерами. Что тогда? Да всё тоже. Считай по улице будет ходить кандидат для отправки в карцер. На чужое воздействие он будет реагировать точно так же, как и менты на посту.

— Суки, заморские! — не стерпев, выругался я. — Что творят! Как над простыми людьми издеваются!

Зябко дёрнув плечами, плотнее вжался в сидение. Опускать его не стал, посплю часа три, четыре да поеду. До столицы осталось километров пятьсот, если ехать не по прямой. С моей скоростью буду туда добираться, что то около двенадцати часов. Плюс по городу мотаться, до Чертаново — к Аркаше, ещё не меньше трёх. Мало времени осталось, но должен успеть. Обязан, если хочу чтобы с другом ничего не случилось. Названный брат точно в группе риска, так же, как и Пётр Сергеевич, и Виктор. Их я на пляже по полной обаял. А вот отец Лили и она сама, имеют от меня защиту, точно так же, как и Жора, он вроде тоже перешёл определённый возрастной рубеж. А Жанна Николаевна? Ей я мозги кажется не промывал. Нет, всё же первый адрес, куда поеду в Москве, будет квартира семьи работника министерства торговли. Знаю я, что такое мать потерять.

Спал плохо. Ноги некуда деть, голову толком ни на что не положишь. Засыпал, конечно, но ненадолго и рывками. Отключусь, немного покемарю, а потом вдруг раз и снова за часы. Взгляну на них, проверю время, а там, как и прежде, прошло не больше тридцати минут.

— Надо закругляться — понимая, что толку от такого сна не будет, громко зевая, промямлил я, удостоверившись в собственном постоянстве.

Выбрался наружу, размялся, пару раз присел, приводя ноги в ходячее состояние, потом надел куртку, достал из коробки банку тушёнки, открыл её и слопал, заедая мерзкий жир печеньем из офицерского пайка. Кипятка у меня не имелось, воду тоже не догадался взять. Поступил просто и без изысков. Зачерпнул снег, забравшись в поле, он во рту растаял, жидкость проглотил и почувствовал себя гораздо лучше. Всё таки свинина, на ранний завтрак, не лучшее блюдо после короткого сна. Запрыгнув обратно, в машину, мысленно вернулся к карте, показанной мне «подполковником» перед отъездом. Его коллеги, на подступах к столице, организовали ещё два периметра, примерно такого же размера, где и я побывал. Заезжать в них мне не хотелось, хотя трудностей с выходом, из реально оккупированной врагами зоны, не будет никаких. Набор звуков, в половину меньше тех, что мы сказали с координатором во время дружеской проверки, действует на любую охрану словно гипноз. Она сходу начинает прислушиваться к требованиям, мысленно сказавшего их человека и радостно выполняет все указания, которые он заказал. Но присутствовать при издевательствах над гражданами собственной страны и ничего при этом не делать, выше моих сил. А отменять их, это всё равно, что против ветра плевать. Через час, ну максимум через полтора, старший сектора вернёт свои распоряжения обратно. Так что поеду ка я лучше через посёлки, на данный момент и не подозревающие о надвигающейся катастрофе. Может километров и больше намотаю, зато нервы останутся целей. Мне ещё предстоит их тратить и наверняка не по детски. На автомате проверил бензобак — бензина много, доливать ещё не надо.