Страница 7 из 12
Рыбы в реке было много, такого изобилия я и не видела никогда. То и дело замечала серебрящиеся крапчатые спинки форели, и плескавшихся суетливых ершей, рядом с ними блестели своими слюдяными боками вёрткие судаки, на дне, в кристально чистой воде, мелькали тени больших неповоротливых сомов, а может, и осторожных щук.
Река, хоть и изобилующая стремнинами, ближе к берегу была спокойна, можно не бояться, что мордушку унесёт бурным течением.
С работой старик справился быстро, несмотря на болезнь, руки сноровисто сплетали круг за кругом из податливых ветвей длинную, узкую корзину или, скорее, клетку.
Оставив небольшое отверстие, отец не без гордости поглядел на меня. Трудился он во дворе, где освещение было всяко лучше, чем в лачужке. И всё же, что-то не давало мне покоя, мысль, упорно сидевшая в голове, но пока не сформировавшаяся ни в одно умозаключение. Река…Река…Точно!
– Папа, а раки здесь водятся? – я даже начала приплясывать в нетерпении, в ожидании ответа.
– Конечно, есть, а как же, – старик оторвался от работы и с любопытством глянул на меня, что ещё его неугомонная с некоторых пор дочурка придумает, – только они любят места со спокойным течением, как раз неподалёку есть небольшая заводь, там их полно. Да только, чтобы наловить раков надо полночи в ледяной воде ползать. Сам я уже не могу, а тебя не пущу, – старик насупил брови, стараясь выглядеть как можно суровей.
– Вот за это можешь не переживать, копаться на дне в их поисках никому и не понадобится. Я пойду насобираю ещё прутьев, а ты смастери мне круглую корзинку с совсем маленьким горлышком, чтоб только рак и пролез.
– То длинная ей корзина нужна, то круглая, – ворчал отец, но по голосу было слышно, что заинтригован он моими задумками, а отчитывает так, для солидности, – где это видано, чтоб рыбу да раков корзинами ловили, курам на смех.
– А вот потом и поглядим, кто смеяться последним будет, – с этими словами отправилась за материалом для будущих ловушек, по дороге мечтая о супе из раковых шеек, пойдёт зелень, так и салатов немало можно из этого нежного мяса приготовить, и как начинку использовать для выпечки. Раки в пиве, раки жаренные с огурцами, раки на гриле, то есть на очаге. Рот наполнился слюной, эх, заживём мы вкусно и сытно, в этом я уже не сомневалась, несмотря на убогие бытовые условия, природные богатства – отличный шанс не умориться от голода. Это в моём мире попробуй, раков налови, давно передохли все в той жиже, что у нас речной водой зовётся, а здесь – пожалуйста вам – ля натюрэль, так сказать. Иди лови, собирай, да ешь.
К вечеру была готова и первая раколовка, осталось раздобыть наживку. Рыбы у нас уже не было, отправлять отца снова закидывать сеть, мне не хотелось. Пораскинув мозгами, взяла корзину и отправилась к реке ловить лягушек. А что тут думать, на них раки отлично клюют, авось и рыба не побрезгует.
Пройдя к заводи, о которой говорил отец, подоткнула юбку за пояс, сняла свои стоптанные башмаки и пошла к заилённому берегу, поросшему тут и там камышами и осокой, вот оно излюбленное место квакушек.
Осторожно раздвигая траву руками, забралась подальше в камыши, стройный хор лягушачьих голосов, до этого радостно приветствующих весеннее тепло, мгновенно смолк. Вот же, осторожные, заразы. Я замерла, высматривая в подступающих сумерках сливающиеся с тёмной водой лягушачьи спинки. Ага, вот и добыча. Бросок и-и-и…мимо, я плюхнулась в холодную воду, поднялась, отряхивая мелкий налипший мусор и сухие стебли камышей, отплёвываясь от воды с примесью ила. Кто сказал, что лягушки после зимней спячки вялые и медлительные, эти прыгуньи, что прыснули от меня во все стороны, легко бы дали фору нашим легкоатлетам. Ну уж нет, так просто меня не возьмёшь, просидев в своей засаде ещё минут сорок, я стала обладательницей великолепных семи квакушек, хоть и худых по весне, но для рыб вполне съедобных. Французы вон и сами ими не брезгуют.
Притопала домой, грязная, но счастливая, бухнула на стол корзинку с уловом, при моём появлении лицо отца вытянулось, а брови устремились вверх в немом вопросе.
– Эми, что с тобой случилось? – он поспешил ко мне и запнулся на полушаге, бросив взгляд в корзину, где из-под веток, чтоб квакушки не разбежались, тут и там торчали лягушачьи морды и лапы.
– Это ещё что, ты и их есть собралась? – родитель разглядывал меня, как умалишённую, явно представляя, как завтра я принесу ему на обед земляных червей или ещё каких «деликатесов».
– Нет, я не совсем выжила из ума (хотя кое-кто в доме в этом явно сомневался), это – приманка для рыбы, – и я гордо продемонстрировала притихших пресмыкающихся.
– Ну раз так, а впрочем, делай как знаешь, откуда только понахваталась всего этого? – отец устало махнул рукой и направился к очагу, где исходил паром горшок с кашей.
Переодев платье и приведя себя в порядок, занялась уловом. Первым делом лягушек надо выпотрошить, тоскливо вздыхая, глядела на корзинку и понимала, что не поднимется у меня рука на этих созданий, как и на других.
– Папа, а ты не мог бы разделать лягушек? – я обернулась к отцу, он стоял, помешивая кашу.
– Тьфу, ты, неугомонная, потом прикажешь мне их шкурки выделывать, что ещё задумала?
Я пожала плечами:
– Больше ничего, ну, пожалуйста, – стараясь придать лицу жалостливое выражение, подняла глаза на собеседника.
– Вся в мать, – проворчал старик, – верёвки из меня вьёшь. Ладно, поужинаем и ложись спать. Будет тебе завтра наживка.
Я поднялась, чмокнула отца в морщинистую щеку и стала накрывать на стол. Не успели мы отужинать, как раздался торопливый стук в дверь.
– Кого на ночь глядя принесло? – отец прошаркал к двери. За ней, запыхавшаяся от быстрой ходьбы, показалась Марта.
– Ох, Эми, – она торопливо вошла в дом, – новость какая, послезавтра пройдёт здесь купеческий караван, не хотят они через Бюль ехать, напрямки через нашу деревню в Мэрсбург направляются, а в деревне ночевать будут и товары на продажу выставят, а значит, и из соседних деревень торговцы прибудут. Пеки пироги на продажу, пойдём с тобой поутру к торжищу, может, купцы в дорогу и твою сдобу возьмут.
– Вот это новость, Марта! Да присядь с нами, выпей травяного взвара, – я жестом пригласила селянку за стол.
– Нет, милая, некогда мне, побегу, я только и спешила эту новость сообщить, готовься, девонька, а я пойду.
Женщина уже направилась к выходу, как мне в голову пришла ещё одна идея.
– Марта, – окликнула её, – а не найдётся ли у тебя костей каких от невареного мяса, желательно несвежих?
Селянка запнулась, повернулась ко мне:
– Ох, ну скажешь тоже! Да неужели же я буду добрым людям кости тухлые подсовывать, – сердобольная женщина негодующе всплеснула руками.
– Добрая наша тётушка, ты меня опять неправильно поняла, это мы с отцом наживку для рыбы делаем.
Марта с явным облегчением вздохнула:
– Приходи Эми поутру, будут тебе косточки, как раз собакам оставляла.
С этими словами, явно всё ещё обескураженная, женщина отправилась домой.
С первыми лучами, с каждым днём всё более смелого солнышка, я поспешила к Марте. Она уже ждала меня с узелком из старой тряпицы, в который были завёрнуты птичьи кости. Хозяйские псы явно были лишены доброй порции собачьего рациона. Простите, пёсики, нам нужней! Вернувшись, разложила своё добро на солнышке и принялась за подготовку к рыбной ловле.
Наломала крепких прутьев, чтобы закрепить их в воде, нашла еловые ветки и вооружившись всем необходимым скарбом, потопала к реке. Отца, как он ни ворчал, на промысел я не пустила, хватит спину гнуть в холодной воде. Даёшь прогресс и технологии!
На берегу, выбрав место, где течение было поспокойней, я заложила в ловушки лягушачье мясо, укрепила их в воде и привязала бечевой к дереву, что росло у берега. На дно корзины уложила несколько небольших камней, чтобы мордушка не всплывала и отправилась к заводи.
Там, нагрузив ловушку большим камнем, чтобы она опустилась на дно и также прочно укрепив раколовку, заранее положив в неё кости и лягушачью требуху, я довольно оглядела дело своих рук и пошла завтракать. Пусть и установленные не совсем по правилам, помнила я их весьма смутно, а потому действовала, скорей по наитию, всё же я верила, что наши ловушки окажутся вполне рабочими.