Контакт

Обычно он находил ближайшую камеру, смотрел прямо на нее и выставлял средний палец в перчатке, а затем махал руками и делал сердце.

Его КПК пиликнул в шлеме, оповещая о сообщении. Он поднял его и открыл видео. На экране появилось прекрасное лицо Дженны, ее длинные волнистые рыжие волосы рассыпались по плечам. Ее зеленые глаза сверкали, как изумруды.

- Сейчас я занята, разбираюсь с глупыми людьми, - сказала она и скривила губы в досаде. - Я свяжусь с тобой позже. А сейчас возвращайся к работе и будь осторожен, милый. Я слежу за тобой.

Она подмигнула и помахала рукой, и видео закончилось.

Мейнард улыбнулся и покачал головой.

Черт, девчонка, подумал он. Дай мужчине передохнуть.

Он усмехнулся. Она знала, что это тяжелая работа. Даже для молодого человека. В молодости Мейнард много чем занимался. Он привык получать деньги за то, что знал, но индустрия менялась. Знания были широко распространены и недооценены. Все меньше шахтеров-ветеранов требовалось для поддержания работы на месте раскопок, поэтому такую работу стало труднее найти и еще труднее получить. Большинство шахтеров нанимались для выполнения тяжелой работы и не более того. Парни возраста Мейнарда с трудом приспосабливались к новым условиям работы. Он говорил себе, что эта работа будет стоящей.

Но это было не так. Пока.

За исключением Дженны.

ГЛАВА 2

Дженна Паркс устала общаться с тупицами на своей орбитальной станции. Шахтеры были разношерстными. Некоторые профессионалы. Некоторые пьяницы. Некоторые ленивые сукины дети. А некоторые жили ради возможности жить и работать вдали от прямого вмешательства правительства. Последствия здесь в лучшем случае откладывались, а зачастую и вовсе не наступали, хоронясь и игнорируясь к тому времени, когда нарушитель прибывал обратно в колонии или на Землю. Кроме убийства, изнасилования или кражи имущества компании - троицы кардинальных грехов в этих краях - человек с определенной моральной гибкостью мог делать почти все, что угодно.

Именно этот тип низкорослых тупиц с подлой жилкой и склонностью к насилию Дженна презирала больше всего. И сегодня один человек стал последней каплей. Он набросился на нее и ранил ее нынешнюю пациентку - пышнотелую даму, которой на вид было около двадцати лет. Длинные, закрученные в спираль белокурые локоны густых роскошных волос каскадом рассыпались по плечам женщины и щекотали верхнюю часть ее груди.

- Кто, черт возьми, сделал это с тобой, Саванна? Дженна настойчиво допрашивала секс-синта, сидя на табурете, свернутом перед ней, а затем опустила стол, чтобы голова Саванны оказалась на одном уровне с ее собственной.

- О, милая, - сказала Саванна с южным акцентом, - очень мило, что ты спросила. Я вижу, что ты прямо-таки злишься, но не стоит. Все в порядке. Я создана для таких клиентов. Некоторым мальчикам просто необходимо быть грубыми со своими игрушками, понимаешь? Это в их сердцах, в их костях. Черт, да это, наверное, в их ДНК. Но все это хорошо. Мой корпус выдержит, а кожные покровы можно восстановить и заменить, если понадобится. Со мной все будет в порядке, мисс Дженна.

Кобальтово-голубые глаза Саванны смотрели на Дженну с искренностью и глубиной, которыми, как она знала, обладают немногие люди в наше время. Когда Дженна смотрела на Секс-Синта, она видела не бездушную форму без искры жизни, чья единственная функция заключалась в том, чтобы ублажать мужчин. Особенно тех, кто был не более чем куском дерьма класса А. Дженне было больно видеть, как Саванна вынуждена обращаться с этими мужчинами, словно они были лучшим, что женщина могла надеяться получить между ног, несмотря на их хамские манеры и врожденное чувство собственного достоинства. Ее тошнило от этого.

Хотя, конечно, Дженна знала, что в Саванну приезжало много мужчин, которые были настоящими джентльменами. Они относились к Секс-Синтам с уважением и достоинством, представляя, что она - настоящая женщина, красивая и беззаботная, ищущая приятного времяпрепровождения. Танцы, ужин, напитки и разговоры - все это было частью прелюдии перед тем, как они удалялись в каюту Саванны, чтобы завершить ночь чувственным опытом, который заставлял мужчину чувствовать себя желанным и связанным с кем-то в центре одинокой вселенной, так далеко от дома. Она знала, какой цели служат секс-синты, подобные Саванне. Это было законно и ценно... до определенного момента. Но когда мужчины стали относиться к ней без всякого достоинства, как к куску мяса, с которым можно поступать по своему усмотрению без каких-либо последствий, для Дженны это было слишком. Слишком похоже на домашнее насилие, от которого страдала ее мать. Слишком похоже на то, что она сама пережила от рук своего последнего парня, Реджи.

Один раз... и только один раз.

Дженна дождалась, пока этот ублюдок уснет, напившись до чертиков. Она открыла его ящик и нашла самый длинный и толстый носок, который у него был, затем отнесла его в ванную, засунула внутрь три нераспечатанных куска мыла и вытряхнула их. Схватив другой конец, она обхватила его рукой, сложив материал вдвое на ладони. Она держала импровизированный машущий предмет у себя под боком, крепко сжав его в кулак.

Так же хорошо, как камни в носке, подумала она. Как, по словам ее отца, он однажды поступил с не понравившимся ему сослуживцем.

Она посмотрела в зеркало. Под левым глазом у нее была разорвана плоть. По щеке стекала засохшая кровь. Она испачкала шею и рубашку во многих местах. Плоть вокруг пореза набухла и блестела, представляя собой спутанное месиво, окрашенное в разные оттенки фиолетового, черного и красного. Она злилась и смотрела на Дженну из зеркала. В ответ она слегка зарычала и вернулась в спальню, чтобы встать над Реджи.

Глядя на своего парня, который через несколько секунд перестанет быть ее парнем, Дженна решила, что, что бы ни случилось дальше, она не будет жертвой. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Ее застали врасплох. Ее обманули. В результате ее сбили с ног, но она не осталась лежать. Дженна поднялась на ноги и теперь собиралась получить свой фунт плоти.

Ооо, Реджи, - подумала Дженна, - теперь ты облажался.

Она со всей силы взмахнула носком, наполненным мылом, и ударила Реджи по члену. Он резко выпрямился, словно услышал призыв Иисуса в судный день, спустившегося с небес. Он зажмурился от боли в паху, мышцы живота, диафрагмы и груди сжались так сильно, что он не мог издать ни одного крика. Его торс вздрагивал от напряжения. Дженна ударила его в центр лба, снова повалив на кровать.

Его легкие освободились, он закричал и перевернулся на спину, одной рукой все еще держась за пах, а другой прижимаясь к голове в том месте, куда врезались куски мыла. Прежде чем он успел сообразить, что происходит, Дженна нанесла ему еще несколько ударов в быстрой последовательности. Мужчина барахтался как рыба в воде, судорожные сокращения посылали его то в одну сторону, то в другую, то поворачивали в одном направлении, то меняли курс, не зная, откуда может прийти следующий удар, но пытаясь защититься сразу везде.

Реджи метался и метался и наконец сумел скатиться с кровати на пол, где с трудом поднялся на ноги и, прикрыв голову обеими руками, выбежал из комнаты.

Дженна обогнула кровать и поймала его на середине пути за левое колено. Он на мгновение пошатнулся, а затем, спотыкаясь, побежал через гостиную, пытаясь подтянуть голову, но в конце концов врезался во входную дверь и потерял равновесие.

Реджи ухватился обеими руками за дверную ручку, чтобы не упасть на пол. Освободив одну руку, он повозился с замком, повернул его, затем повернул ручку.

Все еще заперто.

- Черт побери! - воскликнул Реджи.

Нужно было отпереть и саму ручку. Реджи повернул другой замок и с силой распахнул дверь.

- Пожалуйста! - взмолился он, хромая в коридор. - Просто отпусти меня, черт возьми!

Но она не отпустила.

Вместо этого она проводила его, глядя на синяки на его спине, его искалеченную походку, его обнаженную слабость и стыд. Она была рада, что он выглядит слабым. Она сама почувствовала слабость после того, как он ударил ее. И стыд. Ей тоже было стыдно. Но сейчас она этого не чувствовала.