Сосед на Камри

— Да! — обнимаю ее, а после пускаюсь в импровизированный танец. — Я так счастлива, ты бы знала! Он такой, такой… — не находится подходящих эпитетов.

— Выросла, моя деточка, — она лишь грустно качает головой и кладет ладони на колени, пока я продолжаю скакать. — Надеюсь, он стоит того?

— Он стоит гораздо больше.

Хлопок двери нарушает идиллию.

— Кристина, ты дома? — суровый металлический голос мамы не предвещает ничего хорошего.

— Ириночка Владимировна, что делать? — в панике ищу глазами, куда спрятаться.

— Быстро за стол, — она за секунду накладывает и размазывает тушеные овощи по тарелке. — Сделай вид, что давно тут сидишь и ешь.

— Мама, я здесь, — засовываю огромную порцию в рот, отчего раздуваются щеки и немного уменьшаются губы.

— Ирина Владимировна, во сколько она пришла? — окутанная шлейфом терпких духов, мама постукивает по мраморной столешнице ногтями в тон красной кожаной юбки. Безупречный образ завершают десяти сантиметровые шпильки и шифоновая бежевая блузка. От нее исходят волны нетерпения, как будто собирается ругаться независимо от ответа.

— Так полшестого была.

Мама переводит недоверчивый взгляд на меня, отчего давлюсь и закашливаюсь.

— Я нисколько не удивлена, — брезгливо протягивает мне салфетку, словно перед ней не собственный ребенок, а грязная попрошайка. — Утрись.

— Любовь Георгиевна, вам накрывать?

— Нет, в городе поела, — любуясь собой в глянцевом отражении кухонного фартука, мама поправляет идеально прямые, высветленные волосы. — Кристина, до какого числа у тебя продлятся экзамены?

— До двадцать пятого июня, — вставляю до следующего приступа кашля.

— Ясно, — в интонации так и сквозит привычное недовольство. — Ирина Владимировна, если Николай Викторович спросит, я поехала в бассейн, — и обращаясь уже ко мне, добавляет: — Видишь, сколько дополнительных хлопот, мне пришлось приехать и проверить тебя.

Виновато склоняюсь, а по факту прячу лицо. Мама уходит, а мы с Феечкой выдыхаем.

— Специально подавилась? — она плюхается на стул и обмахивается полотенцем. Седые пряди выбились из пучка и свисают до плеч, передник вовсе съехал на бок.

— Нет, случайно вышло, — отодвигаю тарелку. — Фух.

— Будем считать, что на сей раз выкрутились. А дальше как, постоянно будешь есть и давиться?

— Не знаю. Может, у меня простуда выскочила?

— Аха-ха-ха, — простодушно смеется Феечка. — А может, вы будете аккуратнее целоваться?

— Ох, Ириночка Владимировна, да разве рядом с ним будешь об этом помнить! — мечтательно закатываю глаза. — Ладно, пойду к себе. Обещала Владу написать.

— Иди-иди.

На разблокированном экране телефона светится пять пропущенных от Милы и смс от Влада. Еще один звонок с незнакомого номера, наверно, опять что-то продают. Рекордно коротко разговариваю с подругой, в общих чертах обрисовав прошедшее свидание, затем уже с ним о всякой ерунде, о детских комичных ситуациях и несуразных выходках. Влад рассказывает о студенческих годах, и я узнаю много нового про брата. Становится до слез обидно, что это сообщает мне не Игорь. Оказывается, они были главными заводилами-проказникам и, одновременно, лучшими на курсе. Еще до конца учебы их начали приглашать на собеседования, Игорь без проблем нашел отличное место, а Влад отказался, хотел мир посмотреть. Он поделился своей болью, как у нас в городе плохо развит сервис онлайн-доставки. Например, в Казахстане можно заказать нужную вещь, и через три часа тебе ее привезут хоть ночью. В России, если это не Москва, такой номер не пройдет, поэтому первые месяцы после возвращения он убил на обустройство быта.

Мы говорим запоем, много смеемся.

Когда я появляюсь в паркинге на следующее утро, Влад уже стоит, прислонившись к Камри и скрестив руки на груди. Пока он не видит, подглядываю за ним: милая улыбка не покидает заспанного лица. Кажется, парень на работу не собирается, иначе как объяснить растянутую домашнюю футболку и простые шорты. Я-то потратила добрый час на выбор наряда, с моим специфическим гардеробом не разбежишься. Кроме того пресловутого платья в полоску, остальное слишком обычное, либо закрытое, либо бабское. В итоге надеваю свободный топ и легкую обтягивающую юбку.

— Пришла, — он слышит стук моих каблуков и поворачивается, улыбаясь еще шире.

Сама с трудом сдерживаюсь, чтобы не наброситься на Влада.

— Я же обещала.

— Иди ко мне, — он раскрывает объятия, в которые я с удовольствием погружаюсь. — У нас есть целых полчаса, прежде чем ты уедешь, — шепот над ухом отправляет вибрации по телу.

— А ты?

— Что я?

— Сегодня не работаешь? — отстраняюсь, насколько он позволяет, и смотрю в нахальные глаза.

— Кристин, я айти-специалист, могу работать хоть где. Предупреждал же, что не стоит беспокоиться, я подстроюсь под тебя.

— Как же тогда… — возникает сто вопросов обо всем, что было раньше, которые сносит умопомрачительный поцелуй со вкусом кофе.

— Потом расскажу, — пальцы скользят ниже.

В итоге, к назначенному времени, между нами звучит около десятка слов. Гораздо больше было осторожных и не очень касаний, обжигающих взглядов, тяжелых вздохов…

— Влад, нам надо быть аккуратнее, — способность адекватно мыслить возвращается, только когда я сажусь в свою машину.

— В смысле? — он озадаченно хмурится, облокотившись на открытую дверцу.

— Вчера у меня губы были на пол-лица.

— Я вроде и так побрился, — вопросительно выгибает бровь.

— Просто не пытайся в следующий раз съесть мой рот. Феечка, как всегда, спасла.

— Кто?

— Наша домработница и по совместительству моя фея-крестная.

— Ничего неясно, но очень интересно, — еще раз поцеловав напоследок, он отпускает меня на учебу.

Как я и предполагала, Мила вытряхивает всю душу расспросами между парами. Ей было мало вчерашней сокращенной версии, поэтому приходится на перемене за обедом в подробностях пересказать то же самое. Мы как будто поменялись местами, обычно она после бурных выходных делится со мной тайнами нормальной девушки, а не я. Преподаватели все-таки вспомнили, что на носу экзамены, взялись усердно проверять остаточные знания своих студентов, доводя тех до испарины. Я в этом плане совершенно спокойна и уверена в себе.

Увы, с Владом видимся лишь урывками по утрам, перебиваясь телефонными разговорами или переписками, в выходные мама опять не спускает с меня глаз. Я, наконец, рассказала про то, кто такая Феечка, он про график работы. Да, сначала действительно ездил на работу, потом наладил взаимодействие, и надобность отпала.

Спустя неделю случается долгожданная встреча. После университета целый час снова провожу в обществе Влада.

— На сей раз я подготовился и прибрался, — он чешет затылок, пропуская в квартиру. — Возле входа туалет с ванной, кухню ты уже видела, пойдем, спальню покажу.

Проходим в единственную большую комнату, которая разделена на две зоны импровизированной полу стеной из стеллажа с разными полками: нижние с дверцами, верхние открыты, из-за чего свет проходит сквозь них, освещая помещение полностью. В этой части угловой диван и тумба с телевизором. Дальше спрятана двуспальная кровать, напротив гардероб до потолка. Цвета сдержанные, немного мрачные.

Медленно осматриваюсь, продвигаясь до окна, парень остается возле двери и внимательно наблюдает за мной. На обратном пути, на стеллаже попадается полка с фотографиями, и резко начинает щемить в груди. Это, скорее всего, маленький Влад с отцом, тут они с Игорем получают дипломы. Он не врал мне… А это я! Я! Мы втроем сидим за столом, это мой день рождения, мои три года! Я совсем малышка. Помню идентичные снимки, только без Влада… Нет, я сразу тогда поверила рассказу про шрамы, но это казалось таким далеким, будто не с нами. Увидев же наглядное подтверждение его присутствия в моей жизни, возникает закономерный вопрос: какого черта родители уничтожили любое напоминание о его семье? Что в этом было криминального? С раннего детства и до глубоко старости можно найти и потерять много друзей, приятелей, случайных знакомых, так что ж теперь всех стирать из памяти?