Дом для Пенси

— Да, я знаю, — слышит она тихий шепот, но не оборачивается.

Ей хватает десятка шагов в сторону от места ночевки, чтобы найти нужную тропу. Пенси идет быстрым бойким шагом, на ходу изменяет направление, пытается по своим ощущениям подстроить путь так, чтобы выйти к поселению быстрее. Эта часть Черного леса исхожена ею вдоль и поперек еще четыре года назад. Конечно, многое изменилось, но основные тропы торят каждую зиму, их найти несложно.

Пенси надеется, что из памяти произошедшее сотрется нескоро. Будет ли помнить о ней Халис, спрашивать нет смысла. Он — руинник, а она — человек, одного этого, по идее, должно хватить для быстрого и безболезненного расставания. Не совсем правда, но в итоге они все же расходятся.

Ледяной сильный ветер налетает неожиданно и из ниоткуда. Пенси останавливается, пригибается к земле и быстрым движением накидывает капюшон и поднимает воротник куртки. Из поклажи сразу достается шерстяной шарф. Она переминается с ноги на ногу, растирает руками в теплых перчатках плечи. Противные мурашки пробегают по позвоночнику. Но вот монотонно и лениво слетающий с ветвей снег указывает, что никакого ледяного ветра нет. Это что-то не так с ней самой. Пенси недовольно морщится, кутается в шарф, кончиками пальцев пытается понять, есть ли температура. Она смутно пытается припомнить, болела ли когда-нибудь и что вообще с этим делать.

С этого момента ее спутником становится холод. Дрожь не отпускает ни через час, ни к концу дня. Сознание погружается в полусонное состояние. Укладываясь на ночлег, Пенси боится, что не проснется. Но на следующий день она открывает глаза — разбитая, продрогшая, замершая, но живая.

Постепенно она замечает за холодом странности. Центр его находится где-то внутри. Ведь кожа по-прежнему горячая, руки не обморожены, нет вообще никаких признаков внешнего обморожения. Но нестерпимая дрожь с каждым часом все сильнее выводит ее из себя. В момент слабости Пенси хочется повернуть назад и найти руинника. Холод-то явно непростой, значит, виноваты дивности. Призвать бы к ответу хотя бы того, кто умеет разговаривать! Или может, всё дело в том, что она знает: рядом с Халисом всегда тепло… Впрочем, вряд ли она найдет руинника там, где оставила. А сгинуть, когда добыча уже найдена и нужно всего лишь вернуться домой, не хочется.

«Собственный дом, — напоминает себе Пенси, — уже очень близок».

Мысль о том, что причиненный дивностью урон, поможет уменьшить только дивность, оказывается правильной. Видерс, увы, не убирает ощущение холода полностью, но дрожь, которая так раздражает, стихает. Кусочек того самого, последнего десятого прута, занимает свое постоянное место на ее шее.

Получив передышку, Пенси планирует путь и высматривает тропы, стараясь выбирать наиболее безопасные. Припасов остается немного, но до поселения она дотянуть обязана. Правда, последний день приходится провести на двух сухарях и воде. Дрожь и холод в это время ее почти не мучают, слишком она устала. Черный лес становится обычным: сначала нос различает запахи человеческого жилища, позже до Пенси доносятся звуки человеческой деятельности. А когда она наконец видит край поселения своими глазами, в глубине что-то успокаивается, утихомиривается. Дескать, сумасшедшая охота завершилась, а Пенси по-прежнему жива и даже больше — теперь она может воплотить свои мечты в реальность.

1-5

Требовательный стук в дверь возвращает ее из мира видений. Горячая вода давно остыла, распаренная и тепло одетая Пенси угнездилась на кровати под одеялами. Купцы уже не первый раз беспокоят и просят выйти и обсудить сделку. Разве что не требуют. Но Пенси пока не готова торговаться. Сначала она планирует выспаться и прийти в себя, потом поделить добычу с паном Лежичем, и только после этого она будет вправе распоряжаться принесенным видерсом. Эх, и надо бы показаться в союзном доме, подтвердить выполненный заказ, оплатить взнос и подвести итог своей охоты в этом году. Пенси с улыбкой представляет, как разошлют во все стороны письма о том, что найден видерс, и ее имя мелькнет перед глазами сотен охотников. Приятное ощущение…

Из коридора снова слышно чье-то бормотание. Очевидно, что сегодня ее не оставят в покое. Спать из-за переутомления и всеобщей суматохи не получается, поэтому Пенси с видом обреченной решается выйти к людям. Среди толпы к тому же может быть теплее, чем в номере под одеялом.

Пенси спускается в общий зал, когда часы показывают за полночь. Внизу, как обычно, шумно и людно, запах табака смешивается с запахом еды и алкогольными парами. Пан Лежич без разговоров ставит перед ней кружку с горячим молоком.

— Я положил ветви в сейф. Завтра с тобой всё рассчитаем, а сейчас отдыхай, умница… Такая бледная вернулась! Хочешь, я сам составлю отчет в ваш союз, чтобы ты не напрягалась?

Она благодарно кивает трактирщику и аккуратно пригубливает молоко. Горячо, но недостаточно. Вокруг Пенси то и дело появляются охотники, каждый стремится коснуться ее плеча, спины или волос — перенять удачу, как говорят. Ведь видерс — это добыча, достойная звания Удачливого среди охотников. Только сейчас это Пенси не интересует. Она не оборачивается, слишком занята теплотой кружки в своих руках, и по-прежнему не может согреться.

— Все хорошо, девонька? — трактирщик озабочен.

Пенси лишь качает головой, дескать, ничего страшного. Заболеть она не сможет по весьма понятной причине. Кусочек видерса обеспечит ее здоровьем на долгие годы. Щепка длиной в палец молочно белого с яркими янтарными прожилками дерева прочно заняла свое место на шее Пенси. Ее предполагаемая доля в добыче — пять тонких палочек. Кусочек на шее отломан от самой маленькой, но и привлекательной — гладкой, прямой, самой молодой из остальных ветвей. Когда пальцы касаются амулета, Пенси почти тепло, но даже видерс не может согреть ее полностью.

— Привет, Удачливая! Не угостишь выпивкой, красавица?

Пенси обычно не обращает внимание на такого рода мужчин, тем более после неудачных экспериментов. Иногда она несмело флиртует, чаще всего просто наблюдает, как другие охотницы и охотники уходят в комнаты, чтобы согреть друг другу ночь. Но сейчас она слишком растеряна и замерзла, чтобы не попробовать еще раз. Ведь с Халисом можно было согреться.

Рука мужчины, коснувшаяся ее запястья, теплая и крепкая. Мысли Пенси кружатся вокруг одного: что в чужих объятьях ей может стать теплее. Ее плечи дрожат, когда она позволяет себя обнять. Трактирщик хмурится и, кажется, собирается что-то сказать навязчивому кавалеру.

— Все хорошо, пан Лежич, — собрав остатки тепла, Пенси щедро ему улыбается.

Кажется, этого достаточно, но старик все равно настороженно провожает их взглядом, пока они поднимаются по лестнице. Правда, никто в своем уме не посмеет отобрать у нее добычу или причинить ей вред. В этот сезон она самая удачливая и самая важная среди охотников за дивностями на Людоедском перевале. Давно эти края не видели видерса, и еще долго ее имя будет возникать в разговорах охотников.

* * *

В комнате охотника гудит компания его товарищей. Пенси чувствует себя уже не так расковано, как это было несколько минут назад. Но после того что случилось в лесу, стоит ли ей вспоминать о смущении? Им наливают полные чарки сладкой вишневой наливки. Вязкая жидкость неожиданным пламенем опаляет замерзшее горло. Пенси от удивления закашливается. Окружающие смеются и подбадривают, наливают по очередному кругу в чарки и пьют теперь за ее удачу. Эта невоздержанность и веселье на время поглощает Пенси целиком, даже часы внутри нее перестают биться. Она их попросту не слышит.

Счет времени открывается внезапно. Пенси обнаруживает себя на кровати, полураздетой, распаленной. Охотник… как же его зовут? Память не сразу подсказывает имя. Марек. У Марека короткая бородка, она щекочет и мешает, когда они целуются. У него крепкие длинные руки, а кожа шершавая. Особенно это заметно, когда он проводит ладонями по ее животу и груди. От него пахнет не льдом и мерзлым деревом, не горячим солнцем или незнакомыми пряными травами, а потом, алкоголем, дымом и табаком — человеком. Его касания горячи, но они не обжигают. Это уютное человеческое тепло, не безумная неестественная страсть, которую хочется забыть и вместе с тем не хочется забывать. Пенси раскрывается под ласками, стонет и отдается с желанием, но не теряет голову. Засыпая рядом с Мареком, уткнувшись ему в подмышку, она почти забывает о холоде.