Мое сердце – бензопила

Не в силах отвести взгляд от Леты, Джейд украдкой смотрит вниз, на туфли этой невероятной девушки-женщины – конечно, так и есть, никаких башмаков, шпилек или даже полушпилек. Для такой обуви она слишком молода, она все еще чирлидерша Сэнди из «Бриолина», до Кожаной Сэнди пока не доросла.

Кажется, Джейд сейчас стошнит, ее душат слезы, и она не знает, что вырвется наружу первым, поэтому просто смотрит на руки Леты под набравшей силу струей воды, смотрит, как с них сползают капли, как руки ласкают друг друга, – ногти, конечно, не накрашены, они короткие и аккуратные.

– Джейд, – удается выдавить из себя Джейд, но горло перехватывает.

Лета выключает воду, тянется за бумажным полотенцем.

– Джейд, – повторяет она, и в ее глазах мелькает огонек. – Твое имя означает – нефрит, мой камень-талисман!

– А ты… ты…

– Я из Терра Новы. – Лета пожимает плечами, будто непрошеная и скандальная известность ее смущает. – Вернее, буду, как только наш дом достроят. Значит, мы соседи? Только между нами озеро. Может, как-нибудь встретимся после школы?

– «Терра Нова», – повторяет Джейд и тычет мягким и тупым краешком подводки прямо в белок глаза, главное – не вздрогнуть от укола. Какое «вздрогнуть» – она ловит кайф. Важно отметить это мгновение, не дать ему уплыть.

– Ну, мне пора… – Лета поворачивается к двери, и вот ее уже нет. Такое чувство, что звонок затаил дыхание, чтобы она успела в класс, и потом празднично зазвенел.

Лета Мондрагон – новая девушка, последняя девушка.

– «Незаконное использование городского каноэ», – шепчет Джейд ей вслед, и у нее перехватывает дыхание, когда она понимает, что за черные капли скопились в раковине, за которую она держится обеими руками. Это слезы. Она и плачет, и улыбается.

Не расстраивайтесь, мистер Холмс. Про последнюю девушку из слэшеров знают не все. Но я вручу вам этот кровавый пропуск. Почти как пропуск для выхода из класса, только свет везде выключен.

Во-первых, и, само собой разумеется, у последних девушек – самые крутые имена. Рипли, Сидни, Строуд, Стретч. Коннор, Крейн, Коттон. Даже у Джули Джеймс из «Я знаю, что вы сделали прошлым летом» – двойные инициалы, к которым привыкаешь, когда произносишь ее имя. Это не просто громкие имена. По имени вы можете догадаться, что она и есть последняя выжившая девушка. Можно подумать, ей просто повезло и она не обязательно самая лучшая, но на самом деле она потому и оказывается ПОСЛЕДНЕЙ, что лучше всех нас.

Причина в том, что она проявила решимость, сэр. Волю и жажду жизни. Конечно, девушка бежит и падает, наверное, даже кричит и плачет, но это оттого, что на тропу ужаса она ступила оторванной от реальной жизни и робкой, с правильными ценностями – эдакая старшая сестричка, которая в половине десятого всегда дома. Но из всех в фильме она оказывается единственной, у кого нутро «сильнее». То есть в определенный момент, когда начинаются беготня, погони и размахивания ножом, когда кровь льется безумными реками, а тела валятся налево, направо и вообще кругом, в эпицентре ужаса оказывается последняя девушка – и, вырвавшись из хрупкой оболочки своей прежней сути, дает злу настоящий отпор.

Последняя девушка – это герой нашего времени, сэр, некая ученица, которую пытается уличить директор Мэнкс, но не может доказать, что именно я поставила ведро свиной крови на потолочные балки зала, где танцевала Сэди Хокинс, хотя на самом деле это вовсе не была свиная кровь.

Лучший пример настоящей и подлинной последней девушки вы найдете в фильме «Перед самым рассветом», где Констанс в конце концов бросает вызов безумному горцу-слэшеру, который уже успел порубить ее друзей. С нее хватит. Нападения ее не ослабили, лишь закалили. Слэшер думал, что он ее мучает. Думал, что музыку заказывает он. И ошибся. Он готовил собственную смерть. Создавал идеальную машину для убийств.

В итоге последняя девушка взбрыкивает и орет прямо ему в лицо, что с нее хватит, что ее терпение лопнуло. А потом она совершает такое, чего с тех пор не сделал никто – ни Сидни Прескотт, ни Элис в замедленной съемке, когда на нее кидается Памела Вурхиз, ни даже Джейми Ли Кертис долгой темной ночью в «Хеддонфилде». Констанс вскарабкивается на слэшера спереди, а раз оружия у нее никакого нет, раз оружие – это она сама, то изо всех сил сует руку в пасть этого чудовища, прямо в глотку и еще глубже, а потом выдергивает из него жизнь, сжав ее в кулаке.

В заключение, сэр, скажу так: последние девушки – это сосуд, в котором заключена вся наша надежда. В смысле, злодеи не умирают сами по себе. Порой им нужно помочь – и тогда последняя девушка яростно на них кидается, вопит во весь голос, сверкает побелевшими от жара глазами, но сердце ее всегда остается чистым.

Кровавое посвящение

Остаток дня для Джейд – сплошь расплывшееся пятно. Она вроде бы движется с нормальной скоростью, но все остальные в коридорах, классах и кафетерии – сверхскоростные муравьи. Либо так, либо ползает она, увязнув в сиропе.

На седьмом уроке, наверное, устав преподавать одно и то же – историю шошонов и орегонской тропы, горных выработок и Утонувшего Города, – мистер Холмс показывает им видео, снятое со сверхлегкого самолетика, на котором он круглый год летает по окрестностям и иногда приземляется на школьной парковке, хотя его дом – всего в трех кварталах от школы.

Законы о полетах на озеро Индиан пока не распространяются, хотя ждать недолго, говорит он с печальными нотками в голосе, значит, он может порхать над Терра Новой, если ветер не слишком сильный, и сообщать о ходе строительства. Возможно, поэтому ему и пришло в голову построить самолетик – перед выходом на пенсию он прямо-таки зациклился на Терра Нове. Сверхлегкий самолетик – это очень круто, думает Джейд, эдакая небесная тележка. И как мистер Холмс до сих пор не свернул себе шею?

Недавно к раме он прикрепил школьную видеокамеру – теперь долго ждать аварии не придется. Мистер Холмс заставляет самолетик накренять матерчатые крылья так и эдак, чтобы подобрать угол для съемки, сделать общий план – лучший способ врезаться во флагшток, в дерево, высокий кирпичный бок аптеки, а то и просто в твердую водную гладь.

Сам он любит говорить, что все мы рано или поздно становимся историей. И если Джейд права и в городе наконец-то появилась последняя девушка, если Лета Мондрагон, сидящая впереди через два ряда, и есть она – тогда вот-вот нагрянет слэшер и жизнь в этих краях скоро не будет стоить и ломаного гроша. И человеческие внутренности поползут наружу.

Джейд с трудом сдерживает улыбку. Лучший подарок на выпускной!

Конечно, нельзя знать наверняка. Возможно, она просто выдает желаемое за действительное. Когда на тебе очки-консервы слэшера, считай, ты уже погрузилась в слэшер.

Нужно доказательство – вот, цикл слэшера начался. Проявляется оно всегда одинаково: случайную парочку – оба, как правило, полуголые – находят со вспоротыми животами. Кровавое жертвоприношение, ритуал – и пошло-поехало.

На кого же падет выбор?

Джейд оглядывает класс – нет ли предвестников гибели? Бутылка, в которой плещется не вода, а что-то явно тяжелее и крепче (есть); сообщение в телефоне – там-то и там-то будет крутая вечеринка (есть); пара зрачков, расширенных куда больше нормы (есть, есть и еще раз есть); из бумажника или сумочки торчит фиолетовый уголок обертки от презерватива (уже порвана, но все равно: есть).

Будет ли это наказанием выпускникам за давно забытую выходку с участием их родителей? Или кто-то вторгнется извне, разбудит что-то, чему давно положено спать? Если извне, свою роль может сыграть Кровавый Лагерь – ужасы такого рода накрепко связаны с черно-белым прошлым. Если слэшер объявится из-за того, что в прошлом натворили родители и сознают свой проступок, то слэшер и последняя девушка схлестнутся на месте первоначальной выходки, то есть, скорее всего, на озере. Подойдет любой из вариантов.