Тиша

— Хлеб остался. Будете?

— Тащи сюда, поедим.

Они разделили пополам оставшийся кусок хлеба, и съели его, снова запивая шунгитовой водой. Хлеб, на удивление, не засох, только у него появился затхлый привкус.

— Не очень-то нам помогла шунгитовая вода! — Невесело усмехнулся Рудик.

— Почему? По крайней мере, одному из нас она спасла жизнь.

— Ну, может быть. Что, всё произойдёт сегодня? — Спросил Рудик.

— Да. Надо мне только настроиться. — Тихон Карлович встал и прошёлся по комнате, шар не отставал от него.

— Он пообещал, что поможет. — Напомнил Рудик.

— Поможет он! — С раздражением ответил Тихон Карлович и тут же добавил — Если Тиша ему позволит. У Тиши присутствуют отклонения в виде угнетения её нервной системы. Конечно, Тиша не человек, и это не в обычном понимании нервная система, это аналог её. Но симптомы те же — это раздражительность, нарушение чёткости в восприятии окружающих событий. И огромная непоследовательность во всём, почему у неё и не получилось раздвинуть свои границы, не навредив себе. — Тихон Карлович потёр подбородок и вздохнул — Что я говорю! Тиша — моё создание, она не человек, она сложноорганизованный набор функций. А я её так очеловечиваю. Потому что сразу был слеп. Это всё равно, что привязаться всей душой к бездушному массажному креслу. Пигмалион и Галатея двадцать первого века!

— Так что она теперь, сердится на Вас? — Спросил Рудик.

— Это уже не важно. — Тихон Карлович подошёл к столу, и, приблизив лицо к Рудику, подмигнул ему, потом сказал, нарочито громко — Но тебе придётся поостеречься её. Она теперь зла на всех и на всё. Перед тем, как я начну действовать, иди к трансформаторной будке и стой там, понял? — И добавил немного тише — Только не внутри.

— Хорошо, понял я. — Рудик склонился и поднял блокнот — Я и сам не хочу получить люлей от этой разбушевавшейся комнаты желаний.

Он нарисовал вопросительный знак и посмотрел на Тихона Карловича.

— Эк ты её! — Засмеялся Тихон Карлович — Теперь, после этих слов, тебе точно надо будет прятаться от неё. Не простит. — Он начал писать в блокноте, не переставая разговаривать с Рудиком — Уже светает, тянуть дальше нет смысла, Тиша покладистей не будет. Мои слова она совсем не воспринимает, а наоборот, пытается меня себе подчинить. Меня спасает только то, что я нахожусь недалеко от зоны сформировавшейся электромагнитной волны.

— А говорите, что не физик! — Воскликнул Рудик — Я и половины не понимаю из того, что Вы говорите.

— Я хорошо учился в школе. И интернет мне был в помощь. Глубоких знаний у меня нет, только то, что мне нужно было по работе.

— А где тогда та магическая составляющая? Если всё на физике основано?

— Всё здесь, Рудик. — Тихон Карлович постучал пальцем по своему лбу — Мало знать физические законы, надо ещё уметь ими воспользоваться. И подправить, если что не так. Науке надо помогать. Повторяю, что знания мои поверхностны, но то, что во время моей работы с Тишей у меня не должно быть при себе никаких металлических предметов, это я чётко знаю. — Тихон Карлович достал из нагрудного кармана куртки связку ключей и протянул их Рудику — Пусть они пока у тебя полежат, так сказать, до лучших времён.

Рудик взял ключи и заметил на брелке скрученную бумажку. Он её развернул и увидел адрес. Он вопросительно посмотрел на Тихона Карловича. Тот пододвинул к нему блокнот и сказал:

— Не потеряй только, у меня запасных нет. Ты ведь не хочешь, чтобы я у тебя жил.

Рудик сел к столу и прочитал в блокноте: «Электромагнитное поле, которое возникнет рядом с будкой, выбросит тебя домой. Уже скоро. Сожги все мои бумаги». Слово «все» было дважды подчёркнуто жирной чертой. Рудик кивнул головой.

— Я очень надеюсь, что ключи я Вам верну, как только всё закончится. — Рудик спохватился, что сболтнул лишнего, и спросил — Тихон Карлович, как Вы думаете, Куббс выполнит своё обещание, и отправит нас домой?

— Конечно, мы же выполним свою работу. Как говорится в таких случаях, уговор дороже денег. — Тихон Карлович опять подмигнул ему — До речки тут близко, я всё уже рассчитал. Это, по сравнению с теми пятнадцатью километрами, которые держит Тиша, тьфу, мелочи. Не волнуйся. Всё будет хорошо.

— Я за Вас волнуюсь. — Рудик посмотрел на Тихона Карловича.

— Спасибо, Рудик. — Тихон Карлович ему улыбнулся и повторил — Всё будет хорошо. Пошли, провожу тебя хоть до калитки.

Рудик вышел вслед за Тихоном Карловичем на крыльцо. Они вышли и остановились, не рискнув ступить на землю. За эту короткую ночь всё вокруг изменилось. Не было больше домов Туринцевых и Субботиных, и вокруг, насколько хватало взгляда, больше не было ни одного дерева. Сразу за нижней ступенькой крыльца, всё пространство, от горизонта до горизонта, кишело отвратительными существами, ползающими по земле. Они были похожи на серых червяков с прозрачной кожей, под которой были видны все их внутренности, только головы у них были огромными, с искажёнными человеческими чертами, перекошенные злобой и яростью. Большие червяки сжирали маленьких, но потом сами становились пищей для ещё более огромных особей. Короткие лапы постоянно что-то хватали, засовывая себе в пасть. Пасти у них были с обеих сторон их туловища. Самые крупные были размером с человека, а пасти у них открывались почти наполовину туловища. То тут, то там, из земли выбивались огненные всполохи и поджаривали этих отвратительных тварей. В воздухе стоял смрад от них. Рудик зажал нос ладошкой, но было уже поздно и его вывернуло прямо на крыльцо. Воду из банки он больше не рискнул пить.

— Куббс! — Закричал Тихон Карлович, отпинывая ногой червяка, потянувшегося к крыльцу — Пропусти его!

Никто не ответил ему, и вокруг них ничего не изменилось. Тихон Карлович немного подождал, и потом снова крикнул:

— Я требую безопасности моему другу! Ему опасно оставаться со мной! Ты обещал нас обоих отпустить! Ты дал нам слово!

Он выкрикивал слова в небо, потрясая кулаком. Из-под земли раздался глухой рык, и между кишащими червяками образовалась тропа. Тихон Карлович повернулся к Рудику:

— Иди, Рудик, не бойся. Я буду наблюдать за тобой до конца улицы. — Он протянул ему руку — Чего только мы с тобой не насмотрелись! До конца жизни такое не забудешь.

Рудик пожал ему руку и осторожно пошёл по узкому проходу между жирными шевелящимися тушками. Тихон Карлович дошёл за ним до дороги и остановился. Рудик обернулся к нему, хотел пожелать ему удачи, но Тихон Карлович покачал головой и махнул ему рукой. Рудик избегал смотреть по сторонам, откуда неслось чавканье, писки, хлюпанье, и всё более убыстрял свой шаг. Он обернулся только возле баков, и увидел, что Тихон Карлович всё так же стоит и смотрит ему вслед. До будки Рудик добежал уже бегом. Возле неё тоже было небольшое пустое пространство, но только чтобы поставить ноги. Он решил залезть на будку, а не ждать, когда эта вся отвратительная масса пробьется к его ногам. Он поставил ноги на неширокий приступочек, служивший порогом, и подтянулся, схватившись за верх будки. Первый раз у него сорвалась раненая рука, но он успел зацепиться за открытую дверь и не упал. Потом он упёрся одной ногой в раму трансформатора и силой оттолкнулся от неё. У него наконец-то получилось залезть на крышу, и он лёг на спину, потирая ушибленное колено. Бинт опять намок от крови. Ничего, до свадьбы заживёт, как говорит его мама. Ну всё, теперь осталось только ждать.

Время шло, стало совсем светло. Рудик перестал обращать внимания на шевелящееся серое море вокруг его будки. Он давно уже осмотрел окрестности, которые теперь совсем не походили на их старый посёлок Дорохово. Вокруг не осталось лесов, только одна пустошь. Или эти твари их сожрали, или за ночь Тиша с деревьями тоже расправилась, как и с людьми. Деревья ведь живые, и это, может быть, до неё только сейчас дошло. Мерзкая бездушная Тиша. Творение, которому нельзя было давать право на жизнь.

Лежать на железе было холодно, и Рудик поворачивался то на один бок, то на другой. То, что началось великое порабощение Тиши он понял, когда небо над ним стало в клеточку, словно лист в тетрадке по математике. Ровные огненные прожилки расчертили небо, ну, или купол, и между ними материя окрасилось в фиолетовый цвет. Облако, которое ему было хорошо видно с крыши будки, затрещало и заискрило, разрываемое яркими короткими молниями. Полетели к земле все плотные цилиндры, на ходу рассыпаясь на колючие серые снежинки. И облако само подскочило вверх, став маленьким и плоским. Там, наверху, подул ветер, но до земли он не долетал. Налетевший ветер нещадно отрывал клочья от облака, раскидывая их по всему пространству, как мячи. Раздался долгий стон, будто дерево прогибалось. Клетки на небе потеряли чёткую геометрию, и образовали немыслимый узор из коротких отрезков, ощетинившихся во все стороны. Там, где линии разворачивались, оставался белый след, похожий на шрам, и из него капала вниз какая-то бесцветная жидкость. Рудик очень надеялся, что это была вода. А потом его начало колотить о металлическую крышу будки, потому что задрожало всё — земля, воздух, клетчатое небо. Он стукнулся о железо подбородком, потом ещё раз, и ещё. Он держался за края крыши, так как боялся упасть с неё. Раздался злобный рык Куббса, перекрывший своим грохотом стон разрываемой Тиши. Рудик повернул голову и увидел разъярённого Куббса, раздувшегося опять до размеров дома, и полыхавшего, как костёр, который молотил своим хвостом по земле. Рудик похолодел. Куббс бил хвостом по тому месту, где раньше стоял его дом, и где находился Тихон Карлович. Но крыши дома Рудик не увидел.