Контракт

В окнах стали мелькать фигуры и вспышки выстрелов – стреляли уже по приближающейся группе противника.

- Закройте ставни. – Возможно, кого-то даже успели задеть, пока Вермут передавал свою просьбу бандитскому пахану и тот её исполнял, но по итогу, стреляющие оказались запертыми в ненадежной деревянной коробке. Где ставней не было – были «Бандиты», на случай, если кто-то решит бежать, но подобного не происходило.

Устроить им печку и уничтожить разом всю группу – довольно простой выход из ситуации. Или гранатами забросать помещение, но только не врываться внутрь – довольно рискованно и глупо. Разводящий решил обойти «ловушку» кругом, просматривая наиболее удачные места для реализации плана. Позеленевший от ПНВ мир со своего нового однобокого ракурса он видел впервые, но особых неудобств не испытывал – если только эстетически. Передвигался, на всякий случай, на полусогнутых ногах – вдруг кто решит выстрелить из открытого окна, чего, в принципе, мужчина и ждал в ближайшие мгновения, но нет. Путь от одного куста к другому пролегал мимо креста, и Вермут машинально мимолетно посмотрел на него, пробегая мимо. Заметив наскоро прибитый к деревянной поверхности шеврон «Наёмников», осмотрелся по сторонам, убедившись, что точка из открытых окон не просматривается, и остановился.

Сия находка была совсем не типичной. Нет, не то, чтобы в Синдикате было принято в порядке вещей бросать тела бойцов где попало после сражений… Некоторых отправляли на Большую землю, если ранее было заявлено наличие семьи и такое желание в целом; некоторых так же хоронили, как и этого, но шевроны с формы не сдирали и уж точно не вешали как обозначение. Знали, что их группировку в Зоне не любят, и предполагали, что будь покойник жив, не хотел бы, чтобы над его телом или могилой надругались. Разводящий внимательнее посмотрел на шеврон – ему казалось, что он выцвел от времени, в особенности контур сокола, который обычно делался нитями золотого цвета, как и контур шеврона в целом.

Заметив различие, Вермут задумчиво нахмурился – странное выцветание, если это оно. Сдвинул в лица ПНВ, включил фонарик всмотрелся в рисунок внимательнее. Да, это не выцветание – просто разные цвета нитей. Непосвященный не обратит внимания на подобную мелочь, ведь в большинстве своем шевроны у бойцов Синдиката – одинаковы, фабричная работа. Отличия имелись только на шевроне главы Синдиката и у разводящих бригад – и в том, и в другом случае, контур сокола выполнялся не золотыми, а серебряными нитями, чтобы бойцы могли минимально распознавать среди всех остальных «Наёмников» своего командующего без лишней информации.

У его командира в свое время был такой, у самого Вермута сейчас такой, у Ферганца тоже, должно быть, был такой.

Разводящий спешно сошел в сторону с едва заметного бугорка у подножия креста, и замер: здесь мог лежать кто угодно, с приколоченным шевроном, но мужчина почему-то чувствовал, что это определенно бывший разводящий Затонской бригады. Не было каких-то глубоких эмоций, сожаления или радости – все умирают, смерть часть жизни, и Вермут усвоил это уже довольно давно, но… Он сидел рядом с могилой и не мог сойти с места. Внутренняя пустота смешивалась с острым ощущением нехватки абстрактного «чего-то», и обнаружить это не получалось. Из памяти без желания возникали образы, слова и действия, где фигурировал покойник – Вермут старался не произносить его имени даже мысленно, боясь ещё больше пробудить в себе неуместное чувство вины.

Не он его убил, не стал бы этого делать без острой на то необходимости, да и не планировал в ближайшее время. Так почему тогда он считает себя виноватым? Хоть и не напрямую, но… Нет, виноват во всём только один человек, если его можно так назвать, и это далеко не Гелла. Сет стравил их, заставил грызть друг другу глотки, самоистребляться, а он как самый ведомый баран это самое ему и преподносит.

Но, разве можно сейчас отступать? Нет. Никто отступать и не станет. В конце концов, мужчина ведь изначально и планировал избегать больших жертв. Увлёкся, заигрался… Упустил момент, когда эмоции стали преобладать над разумом; ничего, нужно снова сменить внутреннее руководство и вспомнить, зачем всё замышлялось. Нужно пытаться остановить смерти своих же бойцов, ради будущего Синдиката. Разводящий был уверен, что его почивший коллега поступил бы так же, окажись он на его месте.

Просидев ещё с минуту, Вермут достал из внутреннего кармана кителя маленькую фляжку – неприкосновенный запас спиртного, который планировал выпить по окончанию своего похода. Открутил крышку и вылил содержимое на бугор возле креста, всё до капли. Оно покойнику уже без толку, но уйти просто так мужчина себе не позволил. Только после этого сорвал с креста шеврон, спрятал в карман и направился в лагерь.

***

Группа была совсем небольшой – всего шестеро бойцов. После долгой поучительной и агитационной беседы осталось только четверо. Двоих Вермут расстрелял – он понимал, что предательство у «Наёмника» не порок, но от тех, кто готов постоянно метаться от одного знамени к другому, хорошего ничего не выйдет. Убитые бойцы некогда принадлежали к его бригаде и перешли в чужую при первой появившейся возможности, а сейчас запросились обратно. И смешно, и грустно одновременно.

Как выяснилось при дальнейшей беседе, вражеская бригада действительно была здесь. Не конкретно у них в лагере, но проходила мимо. Не дошли сюда лишь от того, что отправились на переговоры к местному командиру «Свободы». Чего именно от Синдиката тот хотел – никто из группы не знал, но тот активно искал встречи с начальством, то и дело подсылая своих людей.

Следующий пункт назначения затонской бригады так же стал известен – они направлялись в Мертвый город через Рыжий лес – и, казалось бы, нужно прямо сейчас отправиться следом и остановить, но какие могли быть переговоры с тем «свободовцем»? Это могло быть как получение простого контракта, так и получение чего поинтереснее – поддержки, например. Основная часть «Свободы» базировалась под боком у основной базы Синдиката и отделялась одним несчастным КПП, который «зеленая» группировка с легкостью проглотит, если набросится внезапно всей толпой. Лучше уж знать о таких сюрпризах заранее и наверняка.

Он вполне мог зайти не на ту половину «Янова» и оказаться нашпигованным свинцом от «Долга», словно хрюшка яблоками к застолью. Тем не менее, расхаживающий на улице возле дверей «свободовец», расслабленно потягивающий сигарету и здоровающийся с выходящими из здания товарищами, оказался весьма хорошим обозначением нужного крыла. Вермут сбавил шаг, подходя к нему, на случай если остановят и спросят цель визита, но сталкер лишь смерил его недовольным взглядом и молча пропустил внутрь.

В помещении реакция на него была такой же – хмурые взгляды, молчание, разбавленное только единичным гнусавым «Опять…». Так, сомнений в предыдущем визите становилось всё меньше. Группировка что-то бурно отмечала, судя по характерному запаху алкоголя в воздухе и громким слишком радостным беседам; судя по всему, большая часть бойцов собралась в главном зале и в коридорах кто-то появлялся крайне редко. Куда идти и где искать местного командира оставалось только догадываться, и мужчина обращал своё внимание на любую комнату, где был хотя бы малейший намек на присутствие жизни.

Разводящий узнал главного «свободовца» по одному взгляду – неприятному и возмущенному: наёмник ворвался, видимо, в его кабинет, застав того пьяным за ноутбуком. Хозяин комнаты внимательнее присмотрелся к гостю и недовольный взгляд сменился скорее на радостный.

- Хэй! – Добродушно протянул тот, убрав в сторону ноутбук и направившись к Вермуту навстречу. А настигнув – схватил руку гостя и активно потряс её. – Надо же – не подвели, соколята! Сделали всё в лучшем виде! Передай вашей главе мои благодарности и глубочайшие извинения. Ты чего хотел?

Что ж, видимо правда дело было в каком-то контракте, но причем тут глава? Если только Гелла так представилась, обнаглев в край.